3

Дама на ресепшн дежурила даже ночью, поэтому Глаше стоило невероятного труда заговорить ей зубы, хотя жаловаться не приходилось, интеллигентность собеседницы компенсировала необходимость околачивать язык, они обсудили все на свете. Наконец та утомилась и заснула, после чего девушка стащила ключ и выскользнула за дверь, оказавшись все же на улице — видимо, ночью заклятие ослабевало. До того Глашу пыталась окликнуть уборщица, но она притворилась, что оглохла.

— Куда ж ты, медовенькая моя?

«Беги!»

Легко сказать, а ведь она все еще старуха. Тяжело дыша, Глаша, нелепо подпрыгивая, чтобы не так сильно стреляло в больные коленки, помчалась прочь от гостевого дома. Дорога шла на холм, но неожиданно прямо под ногами оказался обрыв…что?! Тут не может быть обрыва!

«Прыгай!»

Нет, это точно издевательство, но сзади на хвосте висит уборщица, уж не она ли колдунья? Неожиданно для самой девушки ее рука пришла в движение, выплела какую-то странную фигуру и снова начала ощущаться как просто часть тела — но уборщица в это время словно налетела на прозрачную стену. Булат что, колдун?

«Да! Прыгай же, тебе говорят!»

Закусив губу, Глаша подчинилась.

Под ногами была ровная дорога, иллюзия обрыва исчезла, боль мгновенно унялась, порыв ветра бросил на глаза нормальные золотые пряди, чуть сверкнувшие в свете уличного фонаря. Ей снова девятнадцать! Вот только тело перестало повиноваться…

Крутанувшись на месте как балерина, девушка оказалась лицом к лицу с колдуньей. Руки пришли в движение, выплетая странный узор, словно она вязала из воздуха прозрачные кружева, которые вспыхнули потом почти звездным светом. Сами звезды в эту ночь снова не были видны за облаками, но она отчетливо знала — они видят все.

Губы нараспев произносили странные слова:

— Там, где была тьма, зажгу я свой свет,

Там, где в плену дома, более плена нет;

Сила пожрет тебя — украденное верни!

Мир это не любя, свои не продлишь ты дни.

Ведьма завопила, когда на нее рухнула осколки звезд, запутавшиеся в странном прозрачном плетении узора, а девушка все пела:

— Черное сердце сожги, сгинет оно навсегда,

Волшебной дорогой прошли — и отступила беда.

Добрым вернется все, злой все свое отдаст,

Мы победим ее, магия все воздаст.

Ведьмы отныне нет, пепел ее унесет

Ветер, зажегший свет и уничтоживший гнет.

Именем я клянусь: больше не будет зла,

Может, сюда я вернусь, лишь бы она ушла!

Как только отзвучало последнее слово, ведьма сгинула, словно ее и вовсе не бывало, но перед этим Глаша, холодея от ужаса, увидела, как злодейка высыхает до состояния до состояния той мумии, что она увидела у себя в зеркале, а затем распадается мелким прахом. Как девушка с перепугу не завизжала даже для нее самой осталось загадкой. Последний раз так страшно было в девятом классе, когда она ночевала у подружки и смотрела «Вия» — тогда они залезли в одну кровать и продрожали до утра под одеялом. Сейчас все было наяву.

«Я же сейчас упаду в обморок… так и рухну на месте…»

«Не бойся, все уже кончено, спасибо тебе»

И тут в голову пришла шальная мысль.

«Перенеси меня туда, где ты сейчас!»

«Зачем?», — Булат явно был сбит с толку.

«Есть идея»

Дорожка стремительно ушла из-под ног, голова закружилась, но Глаша быстро справилась с тошнотой и огляделась: она была в больничной палате, явно в каком-то частном медицинском центре. На кровати лежал Булат, к которому девушка приблизилась на цыпочках, хотя тут никого и не было (пришла мысль о камерах, но это детали, она успеет).

Наклонившись над юношей, Глаша поцеловала его так, как он сделал это во сне — в тот же миг дух молодого колдуна покинул ее тело и вернулся в собственное. Булат вздохнул и открыл глаза, его губы беззвучно обозначили: «Ты умная… спасибо».

— Да не за что, — сказала она вслух, — это тебе спасибо.

За дверью раздался топот, вызвавший нервный смешок:

— Попалась…

В палату с разгона влетели татарин и татарка, ошеломленно уставились сначала на девушку, потом на самого Булата, после чего женщина что-то неразборчиво вскрикнула, а затем заплакала. Вопрос о том, как попала сюда Глаша, был благополучно забыт.

Ажиотаж улегся только к утру, у Глаши уже слипались глаза, а потому девушка откровенно клевала носом в приемном покое, куда решено было вызвать такси до гостевого дома, в котором она жутко мечтала плюхнуться в кровать и захрапеть на весь оставшийся день, плевать уже на еду и на прогулки. Компанию ей составляла молоденька татарочка Гуля, младшая сестра Булата, так обрадованная тем, что брат в порядке, что разболтала семейную тайну: колдунами были они все, начиная с дедушки (татарские имена на уставшие мозги Глаша абсолютно не запомнила).

Когда машину подали, Гуля проводила Глашу, напоследок аж расцеловав ее и прослезившись от благодарности, причем заверила, что теперь она семье самый лучший друг, пусть не стесняется заезжать в гости, они традиционных сладостей наготовят и кофе на песке. Девушка устало улыбнулась, невольно тронутая таким дружелюбием.

В машине Глаша спала, водителю даже пришлось настойчиво будить измученную пассажирку чтобы получить деньги и уехать. Вяло поблагодарив, зевающая девушка вползла в гостевой дом, где отдала на ресепшн якобы найденные на улице ключи от парадного и потащилась по лестницам к себе в номер. Уснула она не раздеваясь на нераскрытой постели, лицом в подушку.

Долго спать не пришлось, но проснулась Глаша весьма бодрой, прямо как после того, как в новогоднюю ночь отпраздновала сначала с родителями (семейный же праздник), потом с друзьями, и явилась домой в пять утра, хотя накануне встала в шесть на работу. Тогда она проспала часа четыре, и была как огурчик, ныне подобное повторилось.

В зеркале была она, симпатичная и привлекательная девушка, пусть даже не очень модельной внешности. Глаша улыбнулась, она нравилась самой себе; подумалось даже, что в новом паспорте она не будет переписывать имя, и свое очень даже неплохое, зато сейчас редкое, пока не подрастет новое поколение.

— А я все-таки очень даже хороша, — довольно проговорила она.

Тут пришло сообщение от желудка на тему: «Жрать хочу!», и Глаша, хихикнув, принялась одеваться. Теперь-то она снова может бегом спуститься в кафе на территории, даже каблуком не зацепится. Какое счастье, что жизнь только начинается!

— А, барышня! — приветствовала ее веселая повариха. — Ну и чего изволите?

— Перчики ваши, уж больно они замечательные, — выпалила девушка.

Радостно заулыбавшись, дама тотчас предоставила Глаше классические фаршированные перцы, и та радостно предалась приятному на голодный желудок чревоугодию. До чего же прекрасна жизнь! Как там в песне: «И как прекрасен быт без волшебства, как волшебство наивно перед бытом». Дома надо посмотреть «Остров Погибших кораблей»…

Так прошел остаток недели, и путешественница засобиралась в аэропорт, пора было домой.

В назначенное время к гостевому дому подкатила машина, но за рулем неожиданно обнаружился Булат. Пока Глаша пораженно моргала глазами, парень затащил в багажник ее чемодан и две большие сумки, а затем улыбнулся:

— Садись.

Девушка села на переднее сидение и застегнула ремень безопасности, скрыв за банальными действиями легкую панику. О чем она сейчас будет с ним разговаривать? Пока Глаша собирала ум в кулак, Булат повел машину к шоссе.

— Не бойся, я все же уже не дух, — с той самой успокаивающей интонацией произнес он.

— Как ты узнал? — спросила она.

— Просто заглянул в регистрационную книгу, — проинформировал татарский колдун, выжимая газ, — пока летал.

Глаша невольно засмеялась, затем спохватилась:

— Это не то направление!

— Разумеется, — кивнул Булат, — у тебя задержится рейс. На сутки. Побудешь у нас в доме, потом я доставлю тебя с ветерком в аэропорт.

«Обложили», — весело подумала Глаша, но совершенно не испугалась.

Последний день в южном городке был волшебным, в аэропорт она тоже прибыла вовремя, и решила, что непременно приедет еще через год, в это же время. Расколдованный гостевой дом просто прелестное местечко, а произошедшее все же было незабываемым приключением.

В аэропорту никто не удивился тому, что молодой парень провожает на рейс молодую девушку.

Даже поцелуй на фоне заката выглядел совершенно естественно.