Забытая ночь

В небе снова блеснула луна,

Все залив серебристым сияньем,

В тишине задрожала струна,

Не спешившая делать признанье.

Заструилась, стелясь как туман,

Как живая мелодия грусти,

Усмиряя в груди ураган,

Чувств ненужных, никак не отпустит.

И прокралась по сердцу тоскливо,

И так тихо заныло в душе,

А потом обхватило, сдавило,

Что не стерпишь, не сможешь уже.

Он сидел одиноко играя,

В нежно-бледном сиянье луны,

И смотрел на нее, понимая,

То, что сердце не крепче струны…

Так случилось, так часто бывает,

Здесь нельзя ничего изменить,

И никто никогда не узнает,

Что возможно так сильно любить.

Вдруг глаза он закрыл, улыбнувшись,

И безвольно упала рука.

Он остался бы там, не вернувшись,

Рядом с ней, в мире грез, навсегда.

Но реальность — жестокая вера,

В неизбежность и смертность души,

Что же делать с бессмертием тела,

Если время в ладонях лежит.

И мгновенье любви — бесконечно,

Но закончит внезапный ответ.

Он сказал, что любить будет вечно,

А она лишь ответила: нет.

Человек ты, сказала, прекрасный,

Но с тобою нам вместе не быть,

И любовь ты мне даришь напрасно,

Попытайся, попробуй забыть.

И ни что не вернется обратно,

Пряча грусть под прикрытием век,

Почему-то он вспомнил внезапно,

То, что он уже не человек.

Дым порвал пустоты пелену,

Унося мысли странные прочь,

Огонек сигареты рассек темноту,

Деус вспомнил забытую ночь…

Он домой шел ночною дорогой,

И луна освещала тропу,

Не спеша шел, уставший немного,

Окунаясь в холодную мглу.

Он не сразу почувствовал это,

Просто что-то тут было не так,

Он почувствовал, что рядом где-то

Кто-то шел за ним попятам.

Он прислушался — тихо вокруг,

Вдалеке начиналась гроза,

И все было спокойно, но вдруг

В темноте загорелись глаза.

Почему-то он сразу вдруг понял,

То, что не человек это был,

И прыжок его он принял стоя,

Он упал, и увидев застыл.

Страх и ужас сковал его тело,

Зверь рычал, извиваясь на нем,

А он видел в грозе, что блестела,

Глаза волчьи горели огнем.

Его шерсть вся лоснилась от крови,

И он лапою бил вновь и вновь,

И казалось, не чувствовал боли,

И с клыков его капала кровь.

И он был не по-волчьи огромен,

Человек же боролся как мог,

Но он не был настолько проворен,

Так силен, и был ясен исход.

Битва длилась мгновенье всего.

И еще продержаться бы хоть,

Но рука задрожала его,

И клыки зверя врезались в плоть.

Он совсем не почувствовал боли,

Он украдкой цеплялся за жизнь,

И держался усилием воли,

Пред собой видя звездную высь.

Но потом звезды тихо уснули,

Грянул гром под пошедшим дождем,

В тело зверя врезались пули,

Промелькнув в темноте серебром.

Он завыл, заскулил и забился,

Ну а выстрелы сыпались в грудь.

Вот последний раз к небу он взвился,

Чтоб упасть и на веки уснуть.

Ниоткуда возникли две тени,

Подошедшие к телу врага,

И один вдруг сказал: «Опоздали»,

«Ну и пусть. То не наша вина.

Если мертв, то ему же и лучше, —

Деус понял, что это о нем, —

Вариант был, конечно, не худший…

Все равно, если жив, мы добьем».

«Эта псина меня искусала!», —

Снова выстрел сверкнул в темноте,

Говорившего слабо качало,

Их слова потерялись в дожде.

Капли больно стучали по ране,

В темноте приближались шаги.

«Этот парень больше не встанет,

А тем более с пулей в груди!»

И он резко нажал на курок,

Задрожавшие губы от боли,

Но вместо выстрела тихий щелчок,

А вместо пули — лишь капелька крови.

«А, черт, я пуст, дай пистолет».

Из темноты шагнул второй:

«И у меня патронов нет.

Оставь, он мертв, идем домой».

А рядом, в собственной крови,

Лежало обнаженным тело,

И в человеческой груди,

Вонзившись, серебро шипело.

Две тени слились с темнотой,

И дождь сокрыл уже следы,

А на земле лежал живой,

Лежал в прикрытье темноты.

А кровь, чужая и его,

Смешалась капавшим дождем,

И он, не видя ничего,

Глаза открыл, сверкнув огнем.

И тело выгнулось дугой,

И он лежал, раскинув руки,

Блестела молния грозой,

Затмив неистовые звуки…

И чуть шатаясь, он поднялся,

Его глаза смотрели в ночь,

Еще мгновенье задержался,

Потом побрел от туда прочь…

И Деус вновь взглянул во тьму,

Рассвет уже стучался в двери,

Он не винил свою судьбу,

Он в нее попросту не верил.

Он улыбнулся больно смело,

То, что случилось, не забыть,

И он свое закончит дело,

Но вечность он не будет жить.