Глава 2.

Темно. У меня ужасно болела голова, понимал я лишь то, что лежу на кровати, дальше ничего не видно. Да и кровать не было видно, довольно жуткие ощущения испытываешь, когда не видишь ничего в кромешной тьме. Старая фраза «не видишь дальше носа», наиболее точно описывала то, как я себя ощущал в тот момент. Усилием воли, я попытался осмыслить происходящее.

Итак, что мы имеем. Это однозначно не телешоу, и не правительственный заговор, но что же тогда. Я разумный человек и отказываюсь верить, что меня занесло на шестьдесят один год в будущее, а может кто то хочет что бы я в это поверил. Опять же этот старик, если он не актер, то должен был многое знать, и мне бы это помогло, если бы он меня за шпиона не принял. Шпион, даже смешно, до Джеймса Бонда мне явно далеко, да и навыки не те. Да уж, дал маху старик, но он правильно поступил, хотя для меня это вышло неприятностью. Мысли путаются, клонит в сон, и голова опять заныла. Потерявшись в мыслях, я уснул.

Вам тоже в детстве было сложно проснутся? Помните, как вас будили, а вы не хотели просыпаться. И каждый раз звучала фраза о том, что если вы не проснетесь, вас обольют холодной водой. Представив на минуту, как это неприятно, вы сразу просыпались и шли умываться. И никто из вас так и не почувствовал, каково это, проснуться от того, что вас окатили холодной водой. А мне вот повезло.

Разбудило меня ведро холодной воды, не дружелюбно выплеснутое на меня человеком в форме, которого было довольно сложно разглядеть. Дверь была открыта и после темноты в камере, по-другому это место было сложно назвать, свет, исходящий из дверного проема, жутко меня слепил.

— Встать — сказал человек в форме, и начал меня поднимать.

Я особо не сопротивлялся, более того, мне стало интересно, что же будет дальше. Поведут на допрос, будут пытать, они же считают меня шпионом. Вот будет умора, когда они поймут что я не гожусь на столь ответственную должность. Есть, конечно, еще один вариант, меня примут за высококлассного специалиста, из которого невозможно вытащить информацию, и просто расстреляют, ну или что там со шпионами делают. Меня ведь даже не выдать другой стране, а доказать что я гражданин нашей прекрасной родины у меня точно не получиться, у меня же с собой ни документов, ничего вообще нет.

И только в этот момент я осознал всю сложность моего положения. Я непонятно где, в параллельном мире, в будущем, в будущем параллельного мира, неясно. У меня отсутствует, какая либо информация о том, что происходит в этом времени либо пространстве. И самое страшное в том, что у меня нет никакой возможности подтвердить свою личность. Ни документов, и места жительства, да и что-то мне подсказывает, что родственников и друзей я вряд ли найду. Знаю я только Михалыча, но для него я шпион, враг государства, да и вообще непонятный тип. Хотя, признаться честно, старик был мне приятен, я бы с удовольствием попил бы с ним чаю и отыграл пару партий в шахматы, все лучше, чем сидеть непонятно где.

Мой конвоир невозмутимо завязывал мне глаза. Похоже, роль шпиона мирового масштаба прилипнет ко мне надолго, и со всеми вытекающими. Получив удар по спине, кстати, довольно болезненный, я понял, что меня таким невежливым способом попросили двигаться вперед, хотя можно было просто попросить, я же не буйный, пока что.

Спустя где то пять минут ходьбы, как мне показалось по кругу, так как кроме как налево мы не сворачивали, меня завели в помещение, по крайней мере, мне так показалось. Странно то, что мои ожидания не оправдались, я не слышал звона цепей, скрипа дыбы, и скрипучих звуков затачиваемых ножей. Романтика тюремных пыток ушла сразу, как только с меня сняли повязку, и за моей спиной хлопнула дверь.

Прейди я сразу в это помещение, я бы никогда не подумал, что где то здесь может быть тюремная камера, вроде той, в которой меня недавно держали. Это был кабинет, такой, каким он должен быть, с большим окном в половину стены, которое закрывали белые жалюзи, очень кстати, учитывая, что за окном было палящее весеннее солнце. Кабинет был полностью белый, и если я говорю что полностью, я имею ввиду не только окраску стен и ковролин на полу, но и мебель, которой, кстати, было не много. Белый шкаф, белый диван и белый стол за которым, как бы смешно это не звучало, сидел человек в белом костюме.

И что я мог подумать, видя такую картину, естественно либо я в психушке, либо у человека, сидящего за столом хорошее чувство юмора, либо плохое чувство стиля, а может он просто темноты боится.

— Присаживайтесь — прервал мои мысли человек в белом.

Я не стал отпираться, все таки он тут главный, и как мне кажется решать мою судьбу будет именно этот человек, в дорогом белом костюме, который, несомненно, отлично на нем сидел.

— Как я могу вас называть? — спокойным тоном спросил он.

— Петр, я думал вам это известно.

— Вы ошибались, у нас имеется доступ к информации о любом человеке, но о вас нам ничего неизвестно, собственно, поэтому вы здесь.

— Получается мы с вами в одинаковом положении, простите, как к вам обращаться?

— Константин Николаевич, остальное вам пока нет необходимости знать.

— Так вот Константин Николаевич, вы ничего не знаете обо мне, я ничего не знаю о вас. Будем делиться информацией. Плохой я, знаете ли, шпион.

— Не хочу вас обидеть, но на шпиона вы явно не тянете, на моем уровне, по крайней мере. Ну а для Михалыча, конечно же, вы профессиональный шпион, который пытался саботировать его работу. Мы пытались его успокоить, но он как мне кажется, до сих пор в это верит.

— И кто же, по-вашему, я, если не шпион? — спросил я, первое что пришло в голову.

— Вообще то, это я и хотел узнать, но раз уж вы спросили, могу вам смело заверить, что вы не инопланетянин, не шизофреник, не зараженный, и как мы уже успели выяснить не шпион — усмехнулся Константин Николаевич.

— И вы все это выяснили, поговорив со мной пару минут?

— Молодой человек, я конечно рад, что вы обо мне такого мнения, но я вас все же спрошу, как вы думаете вы давно у нас?

— День, может два.

— То-то и оно, так думаете вы, а на самом деле мы исследовали вас полторы недели, кстати, вы бы были поаккуратнее с алкоголем, наши умельцы у вас язву выявили, думаю вы не против что мы ее вылечили, а то Машенька переживала.

Про язву я знал, но вот чтобы так просто вылечить, это было немыслимо. Как ни странно это удивило меня сильнее, чем то, что меня изучали, на их месте я бы поступил точно так же.

— Спасибо за язву, в смысле спасибо что вылечили.

Тут Константин Николаевич первый раз за весь разговор улыбнулся.

— Ну вот, и национальность вашу теперь знаем.

— А я-то думал, с этим будут проблемы.

— Нет, что вы. Одного я понять не могу, вроде наш, вроде нормальный здоровый человек, какого лешего вы плутали по закрытой зоне и почему о вас нет никакой информации.

— Понятия не имею. — И тут я понял, что стоит ему рассказать все, что со мной происходило с того момента как я проснулся.

Константин Николаевич слушал внимательно, тактично останавливая меня в некоторых местах для уточнения деталей. Очень долго мы с ним смеялись, когда я рассказал ему про свою вполне логичную теорию коварного телешоу. Наш разговор походил скорее на добрую беседу старых друзей, которые давно не виделись, нежели на допрос.

— Очень хорошо — подвел он итог, — наши аналитики уже обрабатывают полученную информацию, и возможно вскоре они выдадут с десяток подобных теорий.

— Мне бы все-таки хотелось узнать правду.

— Какого рода?

— Где я? Когда я? И какую роль вы, Константин Николаевич во всем этом играете.

— Пока я не могу вам этого рассказать.

— Это еще почему?

— Хотите сказать, что вы откажетесь от обеда?

И только после этой фразы я понял, насколько я голоден, если подумать, то я прожил больше недели неизвестно где, и ни разу нормально не поел. До всех этих событий я был достаточно сдержан в еде, мог есть раз в день, а мог ограничиться парой чашек кофе и бутербродом. Но даже эти навыки меня сейчас подводили, все-таки неделя это срок, и еще неизвестно чем меня там эти ученые пичкали. Думать об этом не хотелось. Голод брал свое, живот урчал, а мозг тем временем воспроизводил в моей голове образы. Хотелось нормальной еды, так что бы первое, второе салатик, и компот. Отогнав голодные мысли, я незамедлительно согласился.

— Вы правы, от обеда я бы не отказался.

После этих слов, Константин Николаевич нажал кнопку на приборной панели своего стола и начал улыбаться.

Я ожидал похода в местный ресторан, но вполне бы согласился и на местную столовую для сотрудников, должны же где-то питаться бравые ребята в форме.

Но у Константина Николаевича были другие планы, он решил организовать обед в своем офисе, и скажу вам, у него это неплохо получилось.

В центре офиса, раздвинулся пол, образовав квадратное отверстие. То, что мне изначально показалось ковролином, оказалась напольным покрытием из неизвестного мне материала, так как я не заметил ни одной, даже мельчайшей складки. Внимательно осмотрев покрытие у себя под ногами, я понял, что больше всего оно напоминает мне гель, нежели изделие из ткани. Из образовавшегося отверстия в полу, выдвинулся белый стол, накрытый белой скатертью, на которой лежали приборы и стояли тарелки. Выглядело это все как обычный столик в любом летнем кафе, но эффектное появление этого чуда техники, не оставило меня равнодушным.

Дальше за дело взялись люди. Бравые ребята в форме, с грацией трактористов накрывали на стол. Меня забавляло то, как нелепо они это делали, явно пытаясь, выслужится перед начальником, чьи приказы не обсуждаются. То, что Константин Николаевич тут не маленький человек я понял сразу, но что бы заставлять нажатием кнопки людей так прыгать, нужно иметь настоящую власть.

Прекратил восхищаться своим собеседником, когда увидел, что именно накрывали на стол. Я думаю и у меня, и у любого нормально человека, порой бывало чувство того, что кто-то читает их мысли. Именно такое чувство меня постигло, когда я увидел тарелку борща на первое, стейк с овощами на второе, салатницу с обычным овощным салатом и полный графин компота. Таких совпадений не бывает. Угадать мои желания они могли, лишь прочитав мои мысли. И это меня действительно напугало. Не особо хотелось продолжать жить в мире, где твои мысли могут стать достоянием общественности.

Николай Константинович, явно увидев мое удивленное выражение лица, заявил:

— Удивлены?

— Ошеломлен, нехорошо чужие мысли читать, я бы даже сказал неправильно.

— Петр, вы видимо в свое время перечитали фантастики — рассмеялся Николай Константинович — Нет ну надо же, читать мысли, придумаете же. За свой обед можете выразить благодарность аналитическому отделу, и в первую очередь Марии, которая по совместительству является вашим лечащим врачом.

— Зачем мне лечащий врач?

— Мы еще не отбросили теорию о том, что вы с другой планеты, — ехидно улыбнувшись, заявил он. — Прошу к столу.

Не особо противясь столь выгодному предложению, и совершенно забыв про все правила приличия, я начал есть. Борщ был отменный, не говоря уже о стейке. И только доедая остатки салата, я заметил, что один сумел съесть все, что было на столе. Константин Николаевич все это время наблюдал за мной, и мерно потягивал компот.

— Кушайте Петр, я не голоден. Да, и обязательно попробуйте компот, он отменный, давненько я его не пил.

Потеряв всякий стыд и развалившись на кресле, я, взяв пример со своего собеседника, начал наслаждаться компотом, при этом впервые за долгое время, чувствуя сытость и спокойствие.

Мое умиротворение прервал стук в дверь:

— Константин Николаевич, можно? — Послышался спокойный, но уверенный голос из-за двери.

— Заходи — сонно ответил мой собеседник, так же как и я, развалившись в кресле, и явно борясь со сном.

Дверь резко распахнулась, и быстрым, но уверенным шагом зашла невысокая девушка. Выглядела она потрепанной, взъерошенные белокурые волосы, очки в узкой оправе, и как следовало ожидать легкий медицинский халатик белого цвета, который являлся как бы доказательством того, что девушка либо врач, либо ученый. Хотя если верить Константину Николаевичу, то девушка сочетала в себе обе эти профессии. Но зачем государственной структуре, а все указывало на то, что это именно государственная структура вроде ФСБ или того хуже, штатные врачи и ученые. В любом случае единственный разумный вариант в создавшейся ситуации, отдаться на волю событий, и по мере поступления информации, решить, как поступать дальше.

Девушка подошла к Константину Николаевичу и начала шептать ему что-то на ухо. Как я не пытался расслышать, что же она ему говорит, у меня не выходило. Девушка говорила быстро, четко, и почти не прерываясь на паузы, а он только кивал, и внимательно слушал.

Не люблю, когда предо мной перешептываются два незнакомых человека, и когда по всем признакам разговор явно идет обо мне, я чувствую себя как минимум неуютно. Но сейчас не стоило подавать виду, пускай себе общаются, мне сейчас нужна только информация, и так уж сложилось, что у них она есть. Так что придется оставить свое раздражение при себе.

Окончив личные беседы, они повернулись ко мне.

— Петр, это Мария, ведущий специалист нашей… — тут он немного запнулся — так сказать, организации.

— Очень приятно, я…

— С вами я знакома гораздо ближе, чем вы думаете — прервала меня Маша.

— Боюсь даже представить.

— Вы все равно не поймете — сказала она и ухмыльнулась.

Хоть я и не помню, что со мной делали в их лаборатории, или больнице. Мне стало неприятно настолько, что по телу пробежали мурашки. В любом случае, как говорил мой хороший друг после любой пьянки — «если я этого не помню, значит этого не было». Успокоив себя этой мыслью, я начал задавать вопросы.

— Так что же вы Мария, можете сказать обо мне?

— А чего о вас говорить! Подлатали вас немного, я вообще удивляюсь, как вы выжили, у вас ни одного антимутагена нету, да у вас даже ЛЧ не установлен!!!

— Я его дома забыл — ляпнул я, совершенно не понимая, что несу.

— Вы еще и издеваетесь…

— Отставить! — прервал нас Константин Николаевич, и надо сказать вовремя, потому что Мария была уже готова начать истерику.

— Но он же… — она хотела продолжить, но вовремя остановилась.

Я понял что переборщил, и начал уводить диалог в другое русло:

— А кстати, что такое ЛЧ, который к счастью у меня не установлен?:

— Личный чип — немного успокоившись, начала объяснять Маша — Устанавливается всем жителям нашей планеты, в этом чипе — вся ваша жизнь, вживляется с рождения и извлекается только после физической смерти. При этом он потоково обновляет всю информацию о вас, и дает доступ к этой информации компетентным организациям и лицам.

Маша не спрашивая, взяла мой стакан, сделала глоток и продолжила:

— Вообщем Петр, без ЛЧ вас и человеком то считать сложно, только животным… — она задумалась — нет, учитывая последние тенденции ставить ЛЧ животным, я даже и не знаю, вы скорее растение — она и Константин Николаевич громко рассмеялись.

А дальше их уже было не остановить:

— Вот Петя! — он продолжал смеяться — видал, какие у меня специалисты! Моментально определила, кто ты есть на самом деле.

Все еще смеясь, он встал и подойдя к окну начал открывать жалюзи. Комната моментально наполнилась ярким солнечным светом.

— Как солнечно сегодня, ну это хорошо — усмехнулся он — тебе же солнышко нужно. Тебя кстати, чем поливать, удобрять?

Тут уже я не выдержал и начал громко смеяться. Не то чтобы до этого момента я воспринимал их всерьез, но иметь с ними что-то общее, пусть даже банальный юмор — мне не хотелось, до этого момента. Но все проходит, как прошло и недоверие к этим людям. Вся эта ситуация, и полное непонимание действительности, подталкивало меня к поиску хороших людей, а они мне показались именно такими, хотя если честно, на старика я тоже зла не держал, было в нем что-то родное, знакомое.

Вдоволь насмеявшись, Маша продолжила:

— — Ну что с ним делать Константин Николаевич?

Он немного задумался, почесал затылок и начал отдавать распоряжения.

— — Значит так! В связи с тем, что ваша личность не установлена и причина вашего появления не ясна, вам будет выдан временный ЛЧ по данным, которые получены нашими специалистами, и по данным полученным от вас.

Меня это вполне устраивало и я, молча слушал, периодически кивая головой в знак согласия.

­­-— Далее, вы будете записаны на службу в организацию «Чистильщики», до выяснения вашей личности.

— — Вы предлагаете мне работу? — удивился я.

— — Петр, это не предложение работы. Мы незнаем кто вы и откуда, и естественно не можем отпустить вас на все четыре стороны. Так что, у вас есть выбор, либо вы соглашаетесь на нас работать, либо до выяснения обстоятельств остаетесь в камере временного заключения.

— — Я думаю, вы уже знаете мое решение.

Константин Николаевич усмехнулся:

— — Вы с виду разумный человек, и вряд ли захотите провести полжизни в камере.

— — Полжизни? Вы так долго собираетесь изучать мой случай?

— — А вы сами подумайте Петр. Случай нестандартный, человек возник из ниоткуда, мы можем вообще никогда не понять кто вы.

— — И что же? Мне всю жизнь на вас работать? — такое развитие событий меня не впечатляло.

— — Поймите, технически — вас не существует, но мы можем это изменить.

— — Вы хотите сказать что… — — договорить я не успел.

— — Петр, вы все правильно поняли — влезла в разговор Маша. — Но этот разговор должен остаться между нами.

После ее слов я полностью оценил происходящие. Меня обнаружили, исследовали и пришли к выводу, что я могу быть им полезен, только по этой причине со мной и общаются на таком уровне. Как я понял, о моем существовании здесь знает узкий круг заинтересованных во мне людей. Только зачем я им? Ответа я так и не нашел.

Будь что будет, решил я и играя роль послушного сотрудника, или солдата, незнаю уж кем я буду работать, я, выражая полное согласие на лице продолжил беседу.

— — И каковы мои будущие обязанности?

— — Да подожди ты с обязанностями — отмахнулся Константин Николаевич. — Нам тебя еще человеком сделать надо, да и поселить, куда-нибудь.

Он задумался и продолжил:

— — А с обязанностями ознакомишься на деле.

Это меня вполне устраивало.

— — На этом все Петр, надеюсь на ваше благоразумие, у меня сейчас дела, но Маша с радостью поможет вам устроиться. Верно Мария Сергеевна ?

— — Верно.

Только ват радости на лице Марии Сергеевны я не заметил. Хотя с чего ей радоваться, у нее есть своя работа, своя жизнь, а ей приходиться тесно контактировать с начальством и возиться со мной.

— — Пойдем — кивнула Маша в мою сторону.

Я встал и неторопливо пошел за ней. Уже у двери я вспомнил о правилах хорошего тона, развернулся, что бы попрощаться с Константином Николаевичем, и сказать ему спасибо, правда, незнаю за что.

— — Досви… — фразу я так и не закончил. Перед моим взором было абсолютно пустое помещение. — А где?

— — Потом объясню, пошли — потянула меня за собой Маша.

Шокированный резким исчезновением моего будущего начальника, я плелся за Машей и неохотно рассматривал окружение. Мы шли по длинным коридорам с тусклым освещением, было похоже что мы идем по обычной поликлинике, но судя по частым поворотам, и малому количеству людей, здание в котором мы были, казалось огромным. Некоторые двери были деревянные, некоторые больше походили на шлюз в космическом шатле, огромные металлические двери, отполированные так, что любая мадам смогла бы привести себя в порядок по отражению в этой двери. Попадались и стеклянные двери с цифровыми замками, но сквозь стекла ничего не было видно, как не странно отражения это стекло не давало.

Все коридоры были одинаковые и не представляли для меня интереса, но кроме внешнего вида дверей, которые все как одна, были закрыты, меня смущало полное отсутствие людей.

— — Маша, а где все люди? Или я представляю для них угрозу, и поэтому все заперлись по кабинетам?

— — Вы о себе высокого мнения — не поворачивая головы сказала Маша — Сегодня выходной. А мы кстати почти пришли.

Ну конечно, я стал слишком подозрительным, бывают же у людей выходные.

Мы подошли к стеклянной двери, смотря на меня, она провела рукой по контрольной панели и дверь открылась. Пока мы входили, в помещении загорался свет, и когда зрение немного привыкло к яркому свету, после полумрака коридоров, я увидел круглый кабинет, с креслом по центру, которое до боли напоминало стоматологическое. Меня передернуло, наверное, все помнят тот спектр чувств, который посещает вас, когда вы идете к стоматологу, пусть даже вы и не боитесь стоматологов. А я боюсь, и возможность сесть в это кресло, меня не радовала.

— — Проходите, вставайте у стены. — сказала Маша садясь в то самое кресло.

Страх сразу ушел, и я бодро пошел к стене напротив кресла. На стене я увидел синий прямоугольник, состоящий из непонятной субстанции, которая переливалась, как будто стену залили чернилами от гелевой ручки.

— — Лицом ко мне — скомандовала она — Спиной прислонитесь к стене.

Ее тон и то, как она смотрела на меня, заставили меня беспрекословно подчиниться, и я с гордым выражением лица, вляпался спиной в синие чернила. И ничего, абсолютный ноль, как будто бы ничего не изменилось, ни чувства легкой прохлады, ни жжения, я даже влаги не почувствовал.

— — Как ощущения?

— — Никак

— — Значит все прошло хорошо. — заверила Маша.

— — А что это?

— — Это модуль вживления ЛЧ. Устойчивая гелиевая среда, состоящая из миллиардов нано-частиц, и обладающая искусственным интеллектом третьего поколения. Но ты не пугайся, в данный момент она настроена лишь на одну функцию.

Поборов желание отпрыгнуть от стены, подальше от разумной жижи, я спросил:

— — А на что еще она может быть настроена?

— — В зависимости от желаний, но разрабатывалась она для управления наведением боеголовок, в условиях невесомости.

— — Ничего не меняется — вздохнул я — все, что разрабатывается для военных целей, становится полезным в медицине.

— — Тут ты прав, не сочти за хвастовство, но это была разработка моего отца.

— — Тебе есть, кем гордиться.

— — Да, ну хватит об этом, сейчас закрой глаза, я все подготовила.

И только закрывая глаза, я заметил, что Маша не просто сидела в кресле и болтала со мной, она производила манипуляции руками на подлокотниках своего кресла. И судя по всему завершив настройку, начала запуск вживления ЛЧ.

— — Чего мне ждать? — спросил я, стоя уже с закрытыми глазами.

— — Уже все, тебе повезло, месяц назад мы разработали безболезненную технологию вживления. Ты у нас один из первых на ком это опробовали.

— — То, что я тут появился по непонятному стечению обстоятельств, еще не повод делать из меня подопытного. — я начинал злиться.

— — Успокойся, все это было проверенно.

— — Охотно верю. — я вздохнул и немного успокоился.

— — Ну что же, поздравляю, теперь у тебя есть ЛЧ и ты можешь считать себя временно нормальным человеком.

— — Временно?!

— — Ну да, как сказал Константин Николаевич, до выяснения обстоятельств.

— — То есть, если я пришелец, из меня это вынут.

— — Нет, это невозможно вынуть, раствор соединился с твоей кровью на молекулярном уровне.

— — И как же? — Тут я понял, что она имела ввиду. Это вещество, как вирус, или как лекарство, неважно, умирает носитель, умирает и оно. Стало немного жутко:

— — Не объясняй, я понял.

— — Вот и умница, так что лучше тебе оказаться человеком. Отходи от стены.

Как любой человек, который хоть раз садился на что-то мокрое, или того хуже — падал в лужу, я начал рефлекторно отряхиваться, что привело Машу в безумный восторг.

— — Нет, все таки ты человек. — смеясь, сказала она. — Пойдем, теперь тебя надо устроить.

Будучи в хорошем настроении, все-таки я такую процедуру пережил, я пошел за ней. Мы опять долго шли коридорами. Мне стало скучновато плестись по мрачным коридорам.

— — Маша, а какая информация обо мне сейчас есть в ЛЧ?

— — Вся

— — То есть как это вся? — я был удивлен, что-что а я дал им о себе минимум информации.

— — Я же говорила что это искусственный интеллект, он и так все о тебе знает, считай что это записывающее устройство со встроенным детектором лжи, на молекулярном уровне.

— — Да, не слабый у вас тут контроль за людьми.

— — Не беспокойся, доступ есть лишь к малой части информации о тебе. Полную информацию можешь получить лишь ты сам, при желании.

— — Например? — это казалось не просто удивительным, но и интересным.

— — Вот захочешь ты вспомнить сегодняшний день, подойдешь к специальной панели, дашь разрешение на считывание определенного отрезка памяти, и просмотришь это в виде фильма.

— — Выходит, если я совершу преступление, мою память можно будет посмотреть, и доказать мою вину?

— — Теоретически, когда я говорила что ты увидишь это все в качестве фильма, я говорила буквально. Только ты сам сможешь видеть четкую картинку и слышать разговоры, посторонний человек будет видеть помехи.

— — И это невозможно расшифровать?

— — Да, невозможно.

На этом наш разговор закончился и в конце концов мы вышли к лифту. Что-что, а на фоне всех чудес, что я насмотрелся в этом здании, лифт выглядел самым обычным. Обычный лифт, с пластиковыми дверями, которые, я уверен, скрипят при открытии. Он был настолько непредсказуем в этом месте, что я был ошеломлен. Было чувство, что вот он приедет, и я увижу тусклый свет лифтовой кабинки, расплавленные кнопки этажей и надписи в стиле «Спартак-чемпион» и «Машка-дура», хотя последняя надпись в данной ситуации меня бы порадовала.

Но мои ожидания не оправдались, внутри все было абсолютно белым, не считая конечно, светящейся синим цветом, контрольной панели на стене, и весь этот антураж, напомнил мне кабинет Константина Николаевича.

— — Ну что, готов прокатиться? — спросила Маша, входя в лифт.

— — Всегда готов — радостно сказал я, и тоже вошел в лифт.

Она недолго производила манипуляции с контрольной панелью, и двери начали закрываться. Мне на секунду показалось, что лицо Маши как будто застыло, но потом он вздрогнула и потянулась к панели:

— — Все в порядке? — я не мог оставить без внимания, ее странное поведение.

— — Конечно — улыбнулась она. — Приехали.

— — Но как?

— — Я понимаю, что для тебя это будет звучать странно, но это не лифт.

— — А что же тогда? — я уже начал понимать.

— — Транспортная кабина, разработана в две тысячи пятьдесят втором году Чарльзом Стэнфордом, из Американского управления по разработке внеземных технологий, работает по принципу молекулярной телепортации.

— — Но как? Почему это выглядит внешне как лифт в подъезде? — я перестал пытаться увидеть логику, да и плюс ко всему меня немного мутило от мысли, что меня телепортировало.

— — Чарльз Стэнфорд, в свое время был известен как Станислав Фортов из Тюмени. Вот он и решил пошутить над американцами. До сих пор никто не может изменить внешний вид конструкции, сохранив ее работоспособность.

— — Ну точно, я в будущем — я рассмеялся — ничего не изменилось.

— — Тут ты прав.

— — И куда же мы с тобой телепортировались?

— — Транспортировались! — поправила меня Маша. — При телепортации, оригинал уничтожается, и создается точная копия в другом месте. В связи с чем телепортация используется только на производстве, и только с неорганическим материалом.

Мне снова стало не по себе, а она продолжала улыбаться.

— — Хорошо, так куда мы — я наигранно выдержал паузу — транспортировались?

— — Туда где ты будешь жить — она опять усмехнулась. — до выяснения обстоятельств.

Тут двери открылись, и у меня буквально отвисла челюсть. Передо мной, судя по всем признакам был дом того самого старика, который сдал меня этой прекрасной организации. И огромный забор, который ограждал территорию, на которой стоял мой бывший дом, начал нагнетать тоску. Мы подошли к дому старика:

— — Добро пожаловать домой — сказала Маша и постучалась в дверь.