Глава 6 В которой герои наконец-то приступят к обязанностям

Глава 6

В которой герои наконец-то приступят к обязанностям

У меня были свои планы на нынешнюю коммандировку. Если точнее, два плана — один агентский, другой мужской.

Я собирался раскрутить запутанное дело, отыскать истинных виновников и отдать их под суд. А еще… еще я собирался разобраться в наших отношениях с Лелей.

Она так разволновалась от вопроса про больницу, начала плести такой откровенный бред, что я немного опешил. Почему Леля не хотела признавать, что была со мной? Почему открещивалась от нашей встречи, от нашей страсти?

Клубок сомнений путал меня, выводил из себя. Неужели ей было настолько неприятно? Я причинил боль? Я почти не владел собой, почти не соображал, что делаю. Действовал на каких-то дремучих инстинктах. Я не мог с уверенностью сказать — получила ли Леля хоть каплю удовольствия. Я так стремился овладеть ей, так резко и суматошно двигался…

И снова душу рвали странные, незнакомые эмоции и ощущения. В груди ныло, воздух тяжелой, вязкой массой застревал в легких, комком вставал в горле. Я ощущал такой дискомфорт, словно вот прямо сейчас терял что-то невероятно важное. Так чувствовал себя после аварии, слушая, как врачи обсуждают — смогу ли ходить. Тогда они еще надеялись вылечить переломанного полукровку, строили планы реабилитации. Оптимизм эскулапов резко угас, когда пришли результаты сканирования.

Прежде я плюнул бы на все, перевел наши отношения с Лелей в чисто профессиональную плоскость. Но что-то не позволяло этого сделать. Что-то настолько мощное, неуправляемое, что моя хваленая сила воли летела к чертям. Капитулировала — полностью и безоговорочно.

Я очень хотел бы оставить все как есть. К чему унижаться, к чему пытаться узнать то, что Леля не желает рассказывать? Но эмоции упорно толкали на другое.

Я не поверил в теорию Лели про информационное поле ни на секунду. Конечно же, я слышал то, о чем она толковала. Но чем больше уверяла Леля, что наша страсть — плод воспаленной фантазии смертника, тем сильнее я убеждался в обратном. Любой нормальный агент чует ложь за версту. Тем более, такую неумелую, явно сляпанную наспех, на ходу.

И все-таки я решил временно отступить. Становилось очевидным — Леля умрет, но не сознается. К чему же настаивать? Для начала попробую втереться в доверие. Понять — почему Леля скрытничает, зачем все отрицает. Допустим, еле живой полукровка показался ей ужасным любовником и Плазма категорически не хочет даже встречаться со мной. Почему не сказать все в лицо? Я не мальчишка, не способный спокойно принять отказ. Я взрослый мужчина, прожил немало лет, испытал немало разочарований. Да, сейчас, неожиданно для себя самого дал слабину. Одна мысль о том, что Леля сочла отвратительным любовником, не желает никаких отношений — и внутри бурлили непривычные эмоции. Было до жути неуютно, неприятно в собственном теле, в этой ситуации, где ничего от меня не зависело, ничего не удавалось изменить. На грудь словно легла каменная глыба, мешала дышать, сбивала пульс. Меня неудержимо тянуло к Леле. Именно к ней. Не к женщине, чтобы удовлетворить либидо полумельранца, а к Леле.

Впервые за многие столетья, мне с огромным трудом удалось отказаться от претензий на женщину. Пусть даже временно отказаться. Все внутри протестовало против такого решения. Но я ушел и дал ей возможность успокоиться, прийти в более приятное расположение духа.

В какой-то непонятной горячке, метался по каюте, не зная — куда себя деть, как загасить энергию, что кипела внутри, на что ее растратить. Все валилось из рук, занять себя хоть чем-то никак не выходило. Я брался за чемоданы, но один вид пустых шкафов и вещей, которые предстояло разложить, охлаждал пыл. Я садился за мини-компьютер, чтобы выудить из галанета побольше о жертвах коронованной равнины, но не успевали страницы загрузиться, интерес к ним как ножом отрезало. Я выключал мини-компьютер и вскакивал как ошпаренный. Наливал себе травяных настоек, чтобы попробовать, как их готовят на новеньком транспортнике. Но едва начав дегустацию, погружался в свои мысли и переставал ощущать вкус.

Так ничего толком и не сделав, я скоротал час и поспешил на встречу с Лелей.

Но она почему-то замешкалась. Я нарезал круги возле каюты Плазмы, и беспокойство накатывало штормовыми волнами. В мыслях царила сумятица, эмоции били через край. Сердце бешено колотилось, дышать забывалось через раз, остановиться, подумать не получалось.

Почему она медлит? Не верит, что прекращу расспросы? Ищет способ не приближаться к неприятному инопланетнику? От предположений холодело в животе. Зубы хрустели до мурашек — на инстинктах я слишком сильно сжал челюсти.

В какой-то момент я уже было решил плюнуть на манеры и ворваться к Леле. Вот именно не войти, а ворваться. Высказать все, что накипело. Потребовать объяснений. Отмахнуться от ее лжи, от ее нелепых выдумок…

Но тут Леля пулей выскочила навстречу.

Не справилась со скоростью и едва не врезалась в меня. Почему-то когда Плазма застопорила движение, так и не коснувшись меня, разочарование кольнуло грудь. Казалось, все внутри только и ждет, когда мы снова прижмемся друг к другу. Резко и быстро внизу живота нагрелось, потяжелело. Болезненное желание свело мышцы. Я никогда так сильно не хотел женщину. Вернее не совсем так. Я никогда так сильно не хотел конкретную женщину. Не просто избавиться от излишка гормонов после затянувшегося воздержания, а овладеть именно ей, Лелей.

Я боролся с собой с таким трудом, что — чудилось еще немного и эмоции, тело выйдут из-под контроля. Как назло Леля тоже медлила, оцепенело изучала. Наверное, мой вид напугал ее, ошарашил. Но помочь Леле я не мог. Не сейчас и не здесь, когда внутри зрел четкий план — схватить ее, прижать, затащить в каюту, сорвать одежду и… заняться любовью.

Я мог отсчитывать собственный пульс по пульсации внизу живота.

Жар опалил лицо и губы, тело напряглось, словно я уже делаю то, о чем думал.

Руки непроизвольно потянулись к тонкой талии Лели.

Да что же происходит?

Либидо у мельранцев конечно то еще. И я унаследовал его в полной мере — с трудом выдерживал недельное воздержание. Две недели — мой предел. Потом хотелось просто лезть на стены, все мысли сводились к одному, а все женщины оценивались исключительно по доступности и сексапильности. Но то, что происходило сейчас, ни в какие ворота не лезло. Я с огромным трудом держал себя в руках. И даже когда пришла биобот, не нашел сил оторваться от Лели. Не мог даже подумать удовлетвориться с этой Миеттой. Хотя биоботы отличные любовницы — неутомимые, гибкие, способные часами заниматься сексом в самых невероятных позах. И все же я не мог думать ни о ком, кроме Лели.

Она отскочила от меня как ошпаренная, словно вдруг очнулась от приветствия биобота. А я продолжал бороться с собой. Желание отдавалось тяжестью в паху, жаром, отчасти даже болью. Я никак не мог отпустить мгновения, когда Леля была так близко, никак не мог перестать чувствовать ее даже на расстоянии.

— С вами все в порядке, агент Вайлис Рамс? — Миетта опустила голову и окатила почти по-человечески внимательным взглядом. — Хочу на всякий случай сообщить, — добавила прежде, чем я нашелся с ответом. — Что мы созданы с телом настоящих женщин. И вы очень привлекательный мужчина. Мне было бы приятно провести с вами ночь. И даже несколько ночей.

Я никогда не стеснялся проявлений своего либидо. К чему эта ложная скромность? Но сейчас почему-то откровения Миетты заставили щеки и уши вспыхнуть, а руки сжаться в кулаки. От хруста собственных зубов по коже снова побежали мурашки.

Я не мог отрицать своего возбуждения при биоботе — она считывала температуру тела, четко оценивала контуры. И все признаки были на лицо.

Миетта растянула губы в улыбке, и даже глаза ее слегка блеснули. Биоботов учили проявлять человеческие эмоции, чтобы мы ощущали себя с ними как можно комфортней. Но чего-то им все же не хватало. Вернее не так. Любой другой женщине чего-то не хватало, чтобы отвлечь меня от Лели — живой или механической, неважно.

Краем глаза я все время держал Плазму в поле зрения. Она выглядела растерянной и даже немного смутилась, когда Миетта недвусмысленно намекнула на причины моего «недомогания». Но как только биобот застыла в улыбке, в ожидании ответа, Леля словно потеряла к нам интерес. Не знаю почему, но это взбесило меня. Вот прямо взбесило. Я развернулся к Леле и почти прорычал:

— Может, мы наконец-то займемся делом? Или посвятим поездку общению с роботами? Может, еще с бортовым компьютером пофлиртуем? О жизни поговорим?

Улыбка Миетты схлопнулась. Вот именно схлопнулась — резко и внезапно. Биобот вытянулась струной, отчего долговязая фигура ее еще сильнее проигрывала женственной Лелиной, и тихо предложила:

— Проводить вас в звуко— светонепроницаемую комнату?

— Да! Да! Черт возьми! — вспылил я. — Сколько можно языками чесать? А чем мне заняться ночью я решу как-нибудь без посторонних! Без машин уж точно!

Миетта развернулась и пошла вперед.

Весь путь до места назначения мы провели в гробовом молчании. Леля тихо и недовольно сопела, и я понял, что перегнул палку. Сам не знаю, с чего вдруг так вышел из себя. Меня как подменили. Или это последствия клинической смерти?

Да нет же! Не может быть. В больнице и потом я ощущал себя совершенно обычно, нормально. Даже звонок шефа, его пренебрежительный тон, откровенное наплевательство на то, что совсем недавно я был на волоске от смерти, не задели ни капли. Привычное спокойствие жило внутри… Пока не встретил Лелю в кабинете Элдара Масгатовича. Нет! Даже там я еще был вполне верен себе. Меня понесло позже, когда мы сели в транспортник.

Леля шла за спиной, и я кожей ощущал ее гневный взгляд. Может ли индиго такого уровня прожечь дыру в полумельранце? Хм… Я никогда не задумывался о том, что Леля на самом деле была огнем, в ее жилах текла плазма… Воспоминания почему-то упорно уносили не туда, куда следовало. Мне бы насторожиться, ведь за спиной шла живая молния, но перед внутренним взором упорно крутились воспоминания. Леля, абсолютно обнаженная, в огне, ее руки на моей шее и ноги на моих бедрах.

Вот теперь я был в шаге от того, чтобы воспользоваться предложением Миетты. Желание начало всерьез беспокоить, болезненные ощущения усилились. Но тут биобот резко притормозила возле одной из ничем не примечательных кают. Открыла дверь и пригласила внутрь.

Разница между суперкомнатой и жилыми помещениями бросалась в глаза. Прежде всего, там не было кухни, только уборная и ванная. Кровати не было тоже. Несколько кресел хаотично разбросанных по комнате, подчеркивали ее масштабы. Каюта выглядела огромной, гораздо больше моей и Лелиной спален. Биобот помахала рукой, и к нам выехал виртуальный экран. Вначале он занимал половину стены, но быстро подстроился и растянулся на всю ее площадь.

Призрачная голубоватая поверхность вспыхнула и превратилась в подобие водопада. Казалось, мощные струи воды срываются с потолка и обрушиваются на пол. Картинка выглядела настолько реалистичной, что, чудилось — нас вот-вот затопит. Не хватало лишь привычного гула воды. Виртуальный водопад бурлил совершенно беззвучно.

— Присаживайтесь, — предложила Миетта. — Сейчас загрузятся данные. А я вынуждена вас покинуть. У меня нет к ним допуска. Если понадоблюсь, — она бросила взгляд через плечо и пошловато подмигнула. — Меня можно найти в каюте обслуживающих ботов, рядом с каютой управления.

— Иди, — поторопил я Миетту — ее жест почему-то вызвал ощущение, очень близкое к омерзению.

Биобот выскользнула из двери, и мы с Лелей провели в полной тишине еще несколько минут. Компьютер бесшумно загружал данные, а Плазма молчала, как рыба об лед.

Ноздри ее раздувались, и это не сулило ничего хорошего. И снова я понял, что не могу удержаться в рамках профессионального общения. Присел на кресло и как можно дружелюбней пригласил Лелю на соседнее. Она пожала плечами и разместилась через кресло от меня. Уже не так плохо.

— Я что-то пропустил? Что-то произошло? — попытался я разрядить обстановку. — Почему ты такая напряженная? Еще недавно мы разговаривали почти как приятели.

Леля повернулась, гордо вскинула голову, и в чуть прищуренных глазах ее засверкало, полилось желтое золото.

— Это было до того, как ты позволил себе наорать на меня, — жестко процедила Плазма. — Я не вижу в этом ни профессионализма, ни уважения к напарнику. К женщине, в конце концов.

Ах вот оно что! Я с самого начала понимал, что перегнул палку. Но не думал, что настолько сильно задел Лелю.

— Извини, — выдавил из себя. Я не привык давать волю эмоциям и уж, конечно же, не привык просить за это прощения. — Я не хотел. Постараюсь впредь разговаривать вежливо. Хорошо?

Она всмотрелась в мое лицо — изучающе, под стать биоботу. Но сейчас, по непонятной для себя самого причине, я волновался намного сильнее. Леля не могла посчитать мой пульс, хотя он и припустил как сумасшедший, не могла снять температуру тела, хотя оно горело от желания, не могла оценить, насколько расширены зрачки. Но ее повышенное внимание обеспокоило меня всерьез.

Несколько секунд показались чистейшей пыткой. Наконец, Леля слабо улыбнулась и почти мягко сказала:

— Ладно, давай будем работать.

Странно, но родилось ощущение, что она отдаляется, стремится разделить нас стеной задания, оставить отношения на том самом уровне, которого недостаточно мне. Сердце болезненно екнуло, внутри словно что-то оборвалось.

Пока компьютер выводил на экран фотографии — пачку снимков, будто бы разложенных встык, я изучал профиль Лели. Высокий, гладкий лоб, фактурный, но аккуратный нос, очень чувственные, по-детски маленькие губы. Я позволил себе буквально пялиться на Лелю, а она усердно делала вид, что ничего не замечает. Или, Плазму, на самом деле, настолько увлекло то, что показывал экран?

Я постарался переключить внимание туда. Мысли о губах Лели, ее коже, похожей на тончайший шелк слишком сильно будоражили, лишали самообладания. Куда оно подевалось? Сотни лет служило верой и правдой и вдруг растворилось как капля в море. Раз — и исчезло, сметенное небывалым потоком эмоций. Он лился на меня как настоящий, отнюдь не виртуальный водопад, не давал вздохнуть, не позволял опомниться.

Я хотел Лелю, раздражался, когда она отгораживалась, бесился, когда отрицала что нас тянет друг к другу и… боялся… Очень боялся, что Плазма и впрямь совсем мною не интересуется. Все это кипело в душе и выплескивалось рваным, жарким дыханием, словно вода из горячего чайника.

И очень перетягивал на себя внимание бугор в паху — горячий, твердый и большой. Сидя он ощущался намного сильнее.

Я принялся изучать фотографии и мысли о расследовании медленно охлаждали пыл.

— Желаете спрашивать, получать ответы и пояснения в голосовом режиме?

Я слабо вздрогнул от металлического голоса — нарочито-искусственного, без единой интонации. Теперь речь Миетты казалась безумно экспрессивной. Служебные компьютеры специально «учили» так говорить. Чтобы настраивать владельцев на рабочий лад, заставлять концентрироваться, встряхивать. И новоиспеченный электронный знакомый справился с задачей как нельзя лучше. Я весь собрался, как тигр перед охотой. Сфокусировался на снимках, а все остальное отошло на второй план.

Краем глаза заметил, как подалась вперед Леля. Вцепилась в поручни черного кожаного кресла и замерла, глядя на экран — до нее компьютер достучался тоже. По-своему, но достучался.