Мир Каррома Атти. Событие первое.

Глава 10

В путь провожали не редко цветами

им предстояло рыть космос носами

вся черновая их душам работа

вольно ходили по звездам пилоты...

Утро заявило о себе переливчатым жужжанием дискет. "Студентам, принимавшим участие в спасательной операции в качестве пилотов, просьба, во второй половине дня, собраться в главной аудитории УЦП." (УЦП — Учебный Центр Пилотирования.) Руководство училища посчитало сводный отряд, сдавшими летную практику экстерном и приняло решение создать отдельную, экспериментальную группу, с вольным посещением теоретических занятий, предупреждая, что недопройденную теорию придется-таки сдавать, а для проформы и пущей уверенности необходимо налетать нужное количество часов, так сказать, под особым контролем. Однако летать они будут самостоятельно, при желании тем же составом, в смысле экипажем, выполняя не учебные задания, а реальную работу. Дополнительный бонус в том, что к стипендии студента прибавится зарплата стажера. Об этом они узнали на прошедшем собрании. А после, по инициативе Гео, которая всё сама и обделала, договорившись со всеми сторонами, Карром Атти и Гео Раза поселились в отдельной комнате.

Тут-то Карром и понял, что с Илл всё кончено. Только одного он не мог понять — как так вышло. Весь предыдущий день он ни разу не вспомнил о ней. Зато целый месяц, изводил себя мыслями с излишне страдательным наклонением. Вкладывая эмоциональные ресурсы в то, что как оказалось не имеет ни какой значимости для него. И не для кого. В то, что унесло первое же дуновение ветра. Его любовь к Илл это же замок из песка. Иллюзия. Жалко сил потраченных впустую. Могли бы пригодиться. А сколько времени он будет мучить себя теперь, досадуя на свой промах? По какому поводу он переживает сейчас?

И впрямь, какой-то замкнутый круг. Сначала ты что-то делаешь, претерпевая временные неудачи, превозмогая усталость и боль. Делаешь, делаешь, и вдруг понимаешь, что по-настоящему ошибся, а поддавшись окончательному разочарованию, с той же страстью жалеешь себя, мол, предали, не повезло. А потом жалость и разочарование проходят. И вроде бы на этом всё. Но нет, ты продолжаешь страдать, уже потому, что эта ошибка именно твоя. Мол, как же я так лоханулся? Где были мои интуиция и ум? И выходит, что ты только тем и занят, что страдаешь и страдаешь.

А если таково твое внутреннее устройство? А страдание это единственное, что ты умеешь чувствовать? Но этого не может быть! Ведь я знаю себя другим! Неужели я настолько изменился? Тогда, почему это произошло со мной? Потому что закончилось детство или потому, что захотелось кого-то полюбить?

Илл… Илл… Но почему, только я несу ответственность за наши отношения? Почему я должен упрашивать, чтобы меня любили? И что это за любовь такая, мол, ты сначала докажи, что любишь, а потом и я уделю тебе толику внимания? Как на базаре — торг какой-то, а не любовь. В конце концов, могла бы и сама за целый месяц побеспокоиться. Взяла бы и приехала. Хоть разок доказала бы, что любит. Не побеспокоилась. Не приехала. Значит ей все равно. Ну и ладно. Мне тоже.

Или я недостоин любви? Думаю, мама не согласится. Как хорошо, когда хоть кто-то тебя любит, просто за то, что ты есть.

Для жизни в космосе нужна особая привычка. Способность к отчуждению почти от всего к чему привык и что любил, живя под куполом настоящих небес, на твердой, кажущейся незыблемой, поверхности родной планеты. Иногда ведь хочется встать ранешенько, выйти из дома и окунуться в первые солнечные лучи. Побродить в предрассветном тумане. Пошуршать осенней листвой в парке. Или запрокинуть голову и чувствуя капли дождя, жмурить глаза и самозабвенно смеяться, радуясь чему-то отчаянно хорошему.

Илл была вдвойне благодарна себе за то, что выбрала специальность — экоинженер. Ландшафтное строительство в глубинах космоса давало возможность заниматься привычными старрианскими делами, хотя и не совсем привычными, но всё-таки позволяло иметь дело с живым, чувствующим материалом. А что касается пребывания на трансфере то, по долгу службы находиться в условиях максимально приближенным к планетарным. В самых что ни на есть райских кущах. Странствуя по вселенной в недрах корабля, создавая и обслуживая эти кущи собственными руками.

Трансферы были еще и своего рода ковчегами. Однако они не только содержали жизнь разных миров в себе. Культивируя ее внутри себя, они могли засевать ею пригодные для этого планеты, например, после космологических катастроф или после катастроф технологических, если самой планете удавалось уцелеть и сохранить атмосферу. Для этого, по большому счету, и нужны были, и ландшафтные дизайнеры, и экоинженеры — космические садовники и архитекторы вселенной. А еще, если бы даже сколлапсировали все звезды и самоуничтожились все миры, схлопнулась и сама вселенная, но выжил, хотя бы один такой трансфер, то сами понимаете, сохранилась бы и жизнь вообще, хоть и неизвестно где, и непонятно в каком пространстве, потому что никто не знает будет ли это пространство привычным для нас пространством-временем или чем-то иным.

Центр подготовки ландшафтных дизайнеров был трехуровневым учебным заведением. На первоначальном готовился персонал обслуживающий аквариумы. На среднем специалисты эти аквариумы проектирующие, и высшая ступень — экоинженеры занимающиеся восстановлением погибших миров. Каждый уровень это самостоятельная профессия, но следующая опиралась на опыт и знания предыдущей. Нельзя было обучаться на втором, не пройдя через первый и соответственно на третий не попасть без первого и второго.

Аквариум — искусственно ограниченная экосистема поддерживаемая энергией техногенного источника.

Илла Стаае способная и амбициозная девушка, для нее было совершенно естественно, мечтать о высшем образовании и грезить о деятельности максимально масштабной. Незаурядная роль штатной богини ей весьма импонировала! Как старрианка или будучи ею, она жила свою первую жизнь. Она сознательно променяла перманентную вечность омоложения, на жизнь среди звезд. Жизнь пусть и намного укороченную, но гораздо более интересную, чем сытое и бессмысленное, по ее мнению, прозябание на Старре. Хотя… может быть… очень и очень потом… когда она покорит все здешние вершины и добьется всего, может тогда ей удастся подцепить подходящего юнца, сбросить годы и не утратить память… Ой, как же это не скоро! Я обязательно подумаю об этом, когда наступит положенный срок!

К слову! Принято считать, что старрианцы способны изменять возраст в обе стороны, правда в летописи не отмечено ни одного случая, когда бы партнер состарился ради гармонизации семейных отношений. И не удивительно, кому придет в голову украсть у себя десяток лет, даже во имя любви. Нет упоминаний и о смешанных браках. Однако с приходом космической цивилизации старрианские эскулапы стали утверждать — половая инверсия и возрастная регуляция в межрасовых парах невозможны. Не ясно, откуда они это взяли, если нет фактического подтверждения. Вероятно, кто-то уже попробовал, но даже разговоры об этом объявлялись противоестественными.

В обществе появились силы желающие изменить традиционный уклад. Мотивируя это тем, что массовый исход молодежи, вследствие чего возрастала вероятность брачных союзов с инородцами, угрожал чистоте их расы и выживанию вида в целом. Эти силы всё громче настаивали на образовании централизованного государства и принятия, жестких мер ведущих к полной изоляции или установлению контактов контролируемых властью. Тысячелетия эстетствующей анархии, эпоха внутреннего закона, регулировавшего человеческие отношения без внешних стимулов, кажется, подходила к концу. Кто-то изменился сам и возомнил переиначить мир...

Информационная глыба, которую быстренько затолкали им в головы с помощью гипноза и экспресс обучения, представлявшая знания о мире в виде картинок и описаний, теперь раскалывалась, раздроблялась, приводилась в состояния мельчайших частиц. Частицы скрупулезно изучались в классах, а следы осевшей в умах теории, тщательно отыскивались в трансферных аквариумах. Изученные, осмысленные разумом части возвращались на место, оживляемые пониманием, соединялись, а мир из бездушных сведений перерождался в цветущий сад. Местами дикий и запущенный, и всё равно прекрасный, потому что живой.

"Некоторые верят, что у этого мира уже есть садовник, незримо присутствующий в каждом его уголке. А у садовника имеется какой-то недоступный нашему пониманию план. И не нашего ума это дело. Но зачем же тогда он создал нас, щедро наделив своим подобием. А может он тоже верит, что однажды мы все-таки поймем, что придумывая нас, он уже делегировал нам свои полномочия. И теперь мы сами возделываем свой сад!" — она слушала его лекции с распахнутым настежь сознанием, с первозданной жадностью поглощая информацию. Многое из сказанного молодым профессором возвышало ее чувства почти до религиозного экстаза. Душа ее расширялась, а сердце влюблялось, с каждым днем всё сильней.

"Ну, нет, сама бы я до такого не додумалась. Как я вообще могла жить, не зная об этом?! Нет, нет. Я знала. Я всегда это знала! Надо было, только напомнить!" — мысленно лепетала она, внимая своему кумиру.

"Не взирая на то сотворил ли нас кто-то или нет, несмотря на чьи-то дальнейшие планы по утилизации творения или неизбежный природный коллапс, мы должны, мы просто обязаны, являясь разумными и творческими, позаботиться о себе должным образом и во чтобы то ни стало остаться здесь навсегда! А на сегодня всё!" — объявил профессор.

Бодрым ручейком студенты текут мимо него к выходу. Он вежливо прощается с каждым и ни с кем. Илл традиционно покидает аудиторию последней. Сейчас она остановится возле профессора и его солнечная улыбка вспыхнет сверхновой. Она ответит ему такой же ослепительной вспышкой.

Нет в этой реальности ничего настолько пространственного, чтобы двое смогли уклониться от назначенной им судьбой встречи. Знающие говорят — всему свое время. Однако они не в курсе какими мы станем к тому времени и будет ли нужно нам то, чего так хотелось когда-то.

За две недели Карром израсходовал весь биоматериал накопленный организмом за годы полового созревания. Неуемный, с физиологической стороны темперамент Гео, качал и качал сок его тела. К тому же во вселенной вряд ли найти женщин более искусных в любви, чем женщины Раза. С благодарностью познающего он насыщался сам и насыщал ее. Несмотря на то, что Гео доминировала на сексуальном фронте, Карром чувствовал себя настоящим мужиком. Он гордился тем, что жил с женщиной. С определенной точки зрения эти дни стали прорывными и вывели его личность на новый уровень реализации.

Может ошибочно показаться, что профессия звездолетчика это тупик в карьере. Максимум кем можно стать взбираясь по лестнице чинов и должностей — пилот дальнобойщик или капитан какой-нибудь крутоты для высокопоставленных лиц. Это не совсем так. Любой пилот мог высоко взлететь. Но для этого требовалось поступить на государственную службу. С этого момента открывается доступ к другой образовательной ветви — офицерство. Примерно так и задумывалось, но Карром решил взять паузу, что то вроде морковно-пирожковых каникул. Связавшись с Гео, он откровенно прохлаждался. Вольные посещения означали одно — временное отсутствие интереса к учебе. Чему так же способствовала уверенность в своих силах, в собственной необычайной талантливости, чуть ли ни гениальности. Потом он с легкостью всё наверстает. Совесть безмолвствовала. Молчали и дискеты.

Молчание дискет длилось ровно две недели...

М1112 сверкал отмытыми боками. От него пахло космосом, то есть ни чем, если не считать едва уловимый запах металла. Авто не плохо для искусственного интеллекта изображал радость встречи боевых друзей. Подстраиваясь под людей выдавал перлы интеллектуального юмора. Как истинный джентльмен, был предельно галантен. Комплименты и всё такое прочее, и не только в адрес женщины на борту, а вообще в адрес всего человечества. Такова была его разумная особенность — говоря о собеседнике, акцентироваться исключительно на позитиве. После беглого разговора ни о чем, Авто сообщил капитану подробности предстоящего задания. До обидного заурядная миссия. С высокой орбиты спустить на планеты несколько тысяч человек. В составе звена это однообразное курсирование туда сюда. Хроноядро снова не понадобится. "Скукотища — одним словом." — высказалась Гео. Авто с ней вежливо согласился, добавив от себя — так как он тоже космический новичок, ему не терпится проявить свои технические параметры по полной.

— Капитан, люди к погрузке готовы. Нужно их встретить и разместить. — доложил авто.

— Значит, будем грузиться! Открывай шлюз! — дал команду Карром и направился к выходу из кабины. — Кстати, Авто, в прошлый раз мне показалось, что наши радушные ворота слишком медленно закрываются!

— Сбились настройки, капитан. Недостаток устранен! — отрапортовал автопилот.

Кивнув в знак одобрения, Карром покинул рубку, стал спускаться по лестнице.

— Я с тобой! — за спиной послышался голос второго пилота.

— А смысл?! Я быстро! — молодой человек обернулся и замер.

Сегодня он заважничал с утра и совсем упустил ее из виду. Гео, о, Гео! Ему нравилось, как она смотрит на него, перед очередным своим приступом страсти. Такой взгляд всегда заканчивался одним и тем же. Ее глаза становились еще больше! И без того темные, они начинали сиять черным огнем. Этот огонь был чернее и глубже самой бездонной космической пропасти и затягивал, словно черное светило. Два черных солнца! Она предпочитала одежду на размер меньше. И комбез не столько подчеркивал выпуклости тела, сколько наоборот, впивался через чур откровенно… Секундной задержки оказалось достаточно, чтобы проворная девушка повисла на нем. Он с готовностью заключил ее в объятия. Хотя бы несколько поцелуев. Хотя бы один. Долгий. Впивающийся. Растворяющий душу. Руки невольно. Сами собой...

— Гхм, капитан! — вспышка света прорезала сознание и головокружительное падение в бездну внезапно окончилось лестничной ступенькой.

Шлюз был открыт, а внизу стояла Илл.

— Карром? — произнесла она со знаком вопроса и отступила на шаг. Видно было, что она растерялась. На мгновение хаос овладел ее телом, и его части зажили несогласованной друг с другом жизнью, но девушка справилась. — Привет. —

— О, привет! — воскликнул он обуздывая возникший ни к месту энтузиазм.

Отстранившись от Гео, загрохотал по лестнице, озвучивая ступнями спуск. Поравнявшись с Илл, как ни в чем не бывало, протянул ей руку. Честно говоря, он не знал как себя вести. Как поступают в подобных ситуациях? Можно было бы и обняться. Нет, рукопожатия достаточно. И он не произнес имя девушки. Это из-за Гео, которая уже грозно сощурившись, сверлила сверху вниз поочередно обоих. Хорошо хоть ей хватило ума обойтись без воткнутых в бока рук и нервного потопывания ножкой.

"Кажется, надо сказать что-то умное? А что?" — носилось у него в голове. Хотелось провалиться сквозь пол. И никому ничего не объяснять. Ни той, ни этой. "А не слишком ли много стыда в моей жизни?" — мелькнуло вдруг откровение. Он собрался с духом и повернувшись сначала к Гео, которая уже спустилась и нахмурившись стала рядом, бодрой скороговоркой проговорил:

— Гео, это Илл. Моя бывшая одногруппница. — потом, к другой визави. — Илл это Гео. Мой второй пилот. Прошу любить и жаловать!

Последнее точно было ни к чему. Ну да ладно. Какая разница.

— Как дела? Ты как здесь? — он пошел в наступление.

Перейдя в деловое русло ситуация вроде бы выправилась. Потом он снова допустил оплошность, спросив про личную жизнь.

— Есть! — был ответ.

Спросил и пожалел вдвойне, почувствовав одновременно, как что-то кольнуло внутри и молчаливое ожесточение Гео, упершееся ему в затылок, ее сыпавшими черные искры глазами. Затем они вкратце обменялись историями о себе.

Илл была старшим группы волонтеров, работавших в лагере с самого начала. Сегодня они отправляли первую партию прошедших отфильтровку людей:

— В кейсе личные дела на моих подопечных. Вас встретят. Заберут людей и документы. Вот как бы и всё.

— А сколько человек?

— Сто.

— Немного. Мы разместим их на верхней палубе. Полетят с удобствами! — лучше бы и этого не говорил. Гео болезненно реагировала на каждый его жест в сторону конкурентки...

"Что же ты не предложил ей лететь с нами?! Поуговаривал бы?!" — неистовствовала Гео. "Ревнивая женщина пострашнее любой твари." — думал Карром глядя в космос. Авто спрятавшись в своих недрах помалкивал. Изучает поди… "Ты думаешь я слепая?! Я прекрасно видела, как ты пялился на нее! Пьяный ты всю ночь болтал ее имя!" — Гео как злой ужонок, которому наступили на хвост, ерзала в кресле помощника. — Если бы меня не было, вы бы трахнулись прямо тут! Сучка! Знаю я таких! Умненькими прикидываются, а сами спят и видят, как бы им поскакать на чьем-нибудь..." "Гео!" — ее напор ядовито зашкаливал и Карром не выдержал, и впервые в жизни выдал несколько словосочетаний отборного мата, уроки которого, культурному сраррианцу, преподал Гел Раза, когда они вторично побывали у него в гостях.

Повторные рейсы разочаровали капитана. Он пытался скрыть это от экипажа, но Гео, как будто видела его насквозь. Она очевидно злорадствовала и разговаривала с ним подчеркнуто официально. Следующие партии переселенцев им вручали другие волонтеры. Учащенное сердцебиение и неопознанный трепет в первом сегодняшнем вылете сменились вялым постукиванием и апатией в остальных. И слава богу, что на поверхность всплыло ярко-оранжевое, резиново-надувное спасительное безразличие ко всему. И хотя они летели уже на другую планету, открытие новых миров совсем не радовало. Зато Гео с явным преувеличением восхищалась незнакомыми видами космических и планетарных ландшафтов.

И вдруг вся эта мутота исчезла. Неожиданно для самого себя он воспрянул. "Что происходит?" — удивился Карром. Отмотав воспоминания на несколько минут назад, всмотревшись, вчувствовавшись, юноша понял. Все дело в Гео! Он снова возродился благодаря ей! Глядя на нее, он вдруг тоже ее увидел: "Да она же любит меня, дурака такого!" Почему, мечтая о какой-то несбыточной сверхлюбви, мы отвергаем или не замечаем любящих нас, любящих вероятно так, как нам всегда этого хотелось! Сердцу не прикажешь?! Да плевать на глупый орган! Попробуй быть хотя бы благодарным! Осознай наконец всю силу и важность, как говорится момента! Благодарность, знаете ли, это обратная сторона… Нет, не ненависть, пусть не лгут идиоты сами себе и другим. Обратная сторона любви это благодарность! И одно следует за другим...

Нежные чувства к этой красивой, однако, по своему несчастной девушке. С недостатками. А кто же без них. Захлестнули его. Утопили в себе! "Гео!" — взволнованно прошептокричал он. "А!" — что-то она услышала в зове юноши, что-то от чего резво сбросила маску злобного существа, то есть эта хрень сама отвалилась. Обернувшись, Гео потянулась к нему, словно растение к свету. Не сговариваясь они вскочили с кресел, обнялись, намереваясь от полноты нахлынувших чувств раздавить один другого. "Дурак! Я же люблю тебя!"— крича душой и почти рыдая, прошептала девушка. Авто снова удивился, как может удивиться машина, поставив галочку напротив явления и как водится вежливо промолчал.

Как горные потоки, вначале стремительные и бурные, достигая подножия, теряют свой буйный нрав, становясь полноводными и безмятежными, так и некоторые человеческие отношения, с течением времени, приобретают спокойный характер равнинных рек.

Отношения Каррома и Гео изменялись. Юноша, все меньше сожалея о первой любви и о потери Илл, разворачивался к девушке душой, и помимо сексуальных занятий проявляя заботу о ней. Ведьминский антураж Гео истончался. Сексуальная жадность больше не мучила ее. На смену оргиистичной страстности приходили ровное внимание нежности и светлая уверенность в своем человеке. Но подспудно Гео терзала совесть или что-то похожее. Она не оправдывалась перед собой за неправильные действия, которые пришлось совершить якобы не по собственной воле. Такого с ней не бывало. Она просто беспокоилась о возлюбленном, как мать беспокоится о ребенке. И как могла оберегала от опасности, оттягивая с его вовлеченностью в семейный бизнес. А еще ей не хотелось ему врать. Попробуем разобраться. Во-первых: родственные связи Раза были необыкновенно сильны, и она не могла нарушить данное брату обещание. Во-вторых: она сама не представляла иной жизни. И хотя образ выживания Раза имел темную сторону, попросту говоря — был пиратским, для них он являлся сакральным. А еще она знала, что Гел относится к ее другу, как к мелкой монете, которую ничего не стоило разменять.

В ее голове созрел собственный план, одним махом разрешающий все противоречия — брачные узы и полноценная семья. Естественно, ни о чем таком Карром не подозревал. Ни о преступной подоплеке клана, ни о видах на него Гео. Он даже подспудно не чувствовал, что их отношения могут вылиться в нечто большее, чем просто отношения между двумя разнополыми особями. Из-за юности или из-за неопытности, и вообще непонятно из-за чего, может из-за полного доверия женщине в подобных вопросах, но мысли о детях не тревожили его ум. Это трудно объяснить, почему взрослый человек, мужчина, живущий с женщиной телесно, не думает об этом. Современный, образованный, — мягко говоря, он не совсем догонял, что от того, чем они занимались напролет дни и ночи, бывают дети. Вот такой парадокс.

Раздражающие братишку проволочки, вернее их обоснованность закончилась вместе с неожиданно свалившейся на головы студентов новостью о скорой сдаче экзамена. И всё равно оставшуюся неделю Карром и Гео проводили праздно, слоняясь по Нагу, если не было полетов. Однажды, в одном из заведений, они натолкнулись на куратора. Тот очень удивился встрече и не преминул задать вопрос о их усердии в подготовке к ответственному мероприятию. Гео заверила, что и не переставала готовиться, а Карром, как всегда не подумавши брякнул, что он давно готов и всё знает. На что завуч саркастически заметил, мол, посмотрим, а если ты уверенно заявляешь о том, что мало походит на правду, то и спрос с тебя будет особый.

"Всего 30 билетов! Какая ерунда! Выучу за ночь!" — успокоил Карром подругу. И выучил опираясь на иллюстрации и чертежи. Гео кое-как почитала, в основном надеясь на чудо.

В силу нестандартности ситуации, экзамены принимались по старинке, с записью ответа на лист бумаги и устным повествованием перед комиссией, состоявшей из людей. Во главе с завучем, который поглядывал на Каррома с видом воплощенного возмездия, хотя и доброжелательного. Как бы говоря — ничего личного, но истина дороже.

Карром без труда решил поставленные перед ним задачи, задержавшись с выходом к ученическому амвону, представлявшим из себя интерактивную доску, на которой предстояло чертить формулы, лишь по причине помощи Гео. И всё равно это было невероятно быстро и произвело кое-какое замешательство среди ученых мужей. Блестяще вывалив на них содержимое доставшегося ему билета, он уже собирался откланяться. Однако после очередной паузы, понадобившейся преподавателям, чтобы перепроверить и переварить сказанное им, из за стола поднялся завуч и потирая руки объявил: "Что ж, уважаемый Атти, я и мои коллеги благодарим вас за развернутый и ясный ответ. А теперь приступим, собственно, к экзамену. Помнится, вы заявили о вашей всеобъемлющей осведомленности. Давайте по порядку, и начнем, пожалуй, с билета №1."

С каждой цифрой обозначавшей номер следующего билета, челюсти профессоров, простите за банальность, опускались всё ниже. После ответа на последний 30-й билет, без единой поправки со стороны учителей, так же пребывавших в неведении по поводу дополнительных вопросов, их подбородки оказались глубоко под столом, на железном полу помещения. Студенческая же аудитории, кажется, не дышала все время пока продолжалась экзаменационная экзекуция...

"Карром, вы… Это потрясающе! Признаться, стены сего многоуважаемого заведения не видели ничего подобного! — уважительно взирая на ошеломившего его разум студента, проговорил наставник. — Скажите, будьте любезны, а чем вы планируете заниматься в дальнейшем?"

"Нуууу… — Карром, с обычным для него легкомыслием в самые ответственные мгновения, гордо ответил. — Летать!"

"Замечательно! — профессор одобрительно кивнул. — Только, имейте ввиду, когда приземлитесь, мы будем рады вам! Для вас всегда найдется место в аспирантуре!"

Что происходит с человеком, достигшим цели? Ничего особенного — он спешит разделить с друзьями и близкими полученный многими усилиями вожделенный трофей! Поэтому согласуясь с общечеловеческими ценностями Карром и Гео стали героями закрытой вечеринки подаренной им соплеменниками Гео, по инициативе и под водительством ее горячо обожаемого брательника! Пати началось с утра, выездом большой, веселой компании в морской аквариум. Карром и Гео уже бывали здесь. Узкая прибрежная полоса по обыкновению завалена грудой тел и заставлена приспособлениями для получения питьевой воды и пищи. Для Каррома это стало еще одним неприятным открытием, когда непроходимые людские дебри методично обжариваются со всех сторон.

Старрианцы живут на морских островах все свои жизни, но вы никогда не встретите, ни одного из них, чтобы он довел свою кожу до такого состояния. "Это вам море приелось, а у нас его нет!" — отстреливалась Гео и переворачивалась на другой бок. Он скучал по морю, по морю, которое оставил на родине, по бескрайнему одиночеству между песком и небом, и размашистому заплыву в соленых водах, а не по тупому маневрированию и глупой толкотне среди тысяч страшно почерневших людей. "Когда-нибудь я тебе покажу настоящее море! — думал он, наблюдая, за прожаркой подруги и обеспокоенным голосом комментируя процесс. — С этого бока достаточно. Переворачивайся!"

Карром откровенно скучал на подобных мероприятиях. Особенно сильно это чувствовалось сегодня. Тут, понимаешь, такая перспектива открылась, совсем уже приблизилось счастье, руку протяни, однако ухватить мечту снова не удалось. Она продолжала с непонятной настырностью маячить перед носом, и то ли действительно была несбыточной, то ли на самом деле так далека, приближение-то осуществлялось, менялся экстерьер, интерьер же оставался прежним. И каждый раз всё откладывалось на брезжившее в недосягаемой вечности приснопамятное пресловутое "завтра".

Как испортившаяся погода душевное состояние не обещало ничего хорошего. В таких случаях спасали "огненные шары". Причем психологическая инфлюэнца нападала на него, только, когда он оказывался среди людей собирающихся, как следует отдохнуть и повеселиться. Занимаясь осуществлением, работая на цель он ни в каких допингах не нуждался, а при необходимости отвлечься от учебы и тренировок, с тихим благоговением придавался любимому развлечению. Но поблизости всегда находился кто-то, кому срочно требовалось расслабиться, что-то отпраздновать, или еще как по-иному разграбить его внимание. Чем же он таким занимался в свободное от людей время? Как ни странно всего на всего размышлял и записывал кое-какие мысли.

Вдосталь наплескавшись, набрызгавшись в искусственных волнах, истребив взятые с собой запасы снеди и пития компания переместилась в Наг. После часовой передышки с переодеванием, омовениями и обязательным для некоторых соитием, празднующие отправились по многочисленным заведениям города, пожинать плоды прочих возможных удовольствий.

Угощая весь кагал, Гел безостановочно сорил деньгами, высказывая одну и ту же мысль, что ради сестренки ему ничего не жалко, что он настоящий мужчина и может себе это позволить. Демонстрируя очередную могутность, он отыскивал Каррома глазами и убедившись, что тот наблюдает за ним, с нарочитой расточительностью производил оное действие. Причем это касалось не только напитков и яств, его щедрость распространялась на всякие побрякушки и шмотье.

Он с ног до головы переодел Каррома и Гео. Юноша отказывался, но Гео тоже настаивала, убеждала принять, объясняя, что это от чистого сердца, просто брат такой, всегда такой для тех, кого любит и ценит. Приходилось уступать обоим, дабы не подпортить общего веселья. Не знавший потребительского азарта, он отметил, что ему нравится вкус финансового беспредела, в конце концов это одно из проявлений истинной свободы.

Проснувшись утром в квартирке Гео, он снова не помнил половины, а главное, чем всё закончилось, и как они прибились к дому. Подарки, испуская очарование хороших вещей, были аккуратно сложены возле кровати и словно вышколенный персонал ненавязчиво, одним лишь видом, предлагали воспользоваться их услугами. Гео в квартире не оказалось. Где она может быть? Это что-то новенькое. А впрочем, и ничего что так.

Обнаружив в холодильнике всё, что требовалось для удовлетворения насущных потребностей и устранения абстиненции, решив, что не стоит предаваться меланхолии, не торопясь, с толком и с наслаждением, при этом положив перед собой, полученный накануне значок пилота, он отпраздновал достойное событие в достойной компании.

Он уже довольно долго пребывал в приподнятом настроении, а Гео всё не было. Одевшись с иголочки, Карром направился в ночной клуб, двери которого оказались заперты. Настойчивое рукобиение не помогло. Другого способа попасть внутрь он не знал. Пришлось вернуться и продолжить, благо всё у него имелось в избытке...

Разбуженный какими-то звуками, он увидел лишь полоску света под дверью. "Наконец-то! — подумал юноша, — Интересно, давно она пришла?" Оказалось недавно, еще не успела раздеться, сдирая с себя одежду так, словно это старая, порядком опостылевшая кожа и не очень обрадовалась застигнутая врасплох. Правда, лишь на секунду. Хмурое выражение ее лица тут же переменилось на неестественно слащавое. "Прости, разбудила. — проговорила она. — Подожди, я щас."

Перепачканную одежду, она бросила в мусор и прошла в ванную. Ее одежда чем-то пахла. Чем-то неуловимо знакомым. Нет, это не запах дыма, но что-то родственно-близкое. Точно! В УЦП есть тир. В обучение входила практика применения исторического оружия, в том числе стрелкового. Этот запах заполнял помещение, когда отстреляется целая группа. Так пахли пороховые газы! Сгоравший при выстреле порох. "Ты в тире что ли была весь день?" — не удержался и полюбопытствовал он, с глуповатым смешком заглядывая в душ. "Кар, давай потом, выйди, я помоюсь. — девушка грубовато отмахнулась от него и как само собой разумеющееся, перейдя на обыденный тон, попросила. — Сооруди чёнить на стол, жрать хочу, не могу."

"Это унизительно, когда женщина обращается с взрослым мужчиной, как с неразумным дитятей или как с подчиненным! — злился Карром, следуя на кухню. — С другой стороны, а кто я есть, по сравнению с ее же братом! Пора кончать с этой инфантильностью! Кажется, вчера Гел сказал, что хочет взять меня в дело."

"Гео, Гео, милый ящичек Пандоры в женской стати воплоти!" — мог бы воскликнуть Карром или какой другой сторонний наблюдатель из этого мира, если бы к тому времени будущие древние греки уже изобрели эту жуткую вещь. Но как знать, может как раз наоборот, это не от них пошло, а пришло к ним, именно отсюда. Ведь тысячу раз мифы и легенды древнейших народов присваивались, и выдавались за свои народами более поздними, обнаглевшими в своей лживости. А вы, например, знали, что в Троянской войне победили отнюдь не греки? А были они тогда всего лишь шайкой разбойников, вознамерившихся поживиться богатствами развитой цивилизации. И разумеется получили по загривку, там же и погиб этот их Ахиллес со своей пяткой.

Но дошедший до нас Гомеровский эпос, заказное писание своего времени, гласит иначе. Ну да бог с ними. Это же нормально — аутотренинг, на костях предшественников. Они переписывают историю и сегодня, даже не дождавшись исчезновения тех, кто тыкал копьем своей храбрости в их трусливые спины. Так что ничего удивительного в этом нет. Ладно, экскурс в будущее заканчиваю. Еще одна ремарка, насчет Трои. То, что я озвучил здесь это факт, подтвержденный и принятый ортодоксальными историками, пришлось-таки признать под давлением неопровержимых доказательств. И это не какая-то альтернативная история. Вывод: прошлое — субстанция изменяющаяся.

Гео не спешила удовлетворять любопытство своего взъерошенного обидой котика. Поднатужившись, Карром убрал с физиономии вопрос "где ты была?", заменив его табличкой "закрыто". Утолив звериный голод, отрыгивая, волчица откинулась на спинку стула, повела на него потускневшим от сытости взором, лениво поднялась, лизнула в щеку и гордо покачивая бедрами удалилась в спальню. Ну и пусть идет. Мне надо подумать о своем. Это был второй случай, за время пребывания в глубоком космосе, когда Карром Атти задумался над тем, чего ради он здесь. На секунду он почувствовал другую реальность, словно заглянул за край мира. Но там ничего не было, кроме полусвета или полутьмы и каменного мешка, в который он почти погрузился. Холод, пахнувший оттуда, привел его в чувство. Брр… Нужно срочно выпить...

В итоге оказалось, что перспектива летать на грузопассажирском транспорте совсем не походила на его космическую мечту. И он подал рапорт о переводе в "Странники". Странники это специальное подразделение летунов, вынесенное за скобки государственных служб. Свободные художники с широкими полномочиями. Разведчики, детективы, спасатели бороздившие пространство-время в поисках приключений на собственную хвостовую часть. Легенды и одиночки. Подразделение, попасть в которое можно было либо по приглашению, либо по рекомендации.

За соответствующей протекцией Карром Атти обратился к своему бывшему куратору из УЦП. "Надеюсь вы понимаете, что делаете. — сказал профессор, прежде чем написать письмо. — Из вас бы вышел замечательный ученый, по крайней мере математик! Жаль, очень жаль!" Еще одним человеком не одобрившим его поступок была Гео. Он сообщил ей об этом, лишь с пришедшим на дискету одобрением своей кандидатуры. "А как же я? — возмутилась она. — Я думала мы экипаж? И не только!"

В летное училище она поступила по просьбе брата. И теперь, когда все планы удачно сошлись в одной точке, этот проклятый старрианец ускользал и от брата, и от нее. Образовавшийся узел можно было бы и разрубить, но она твердо решила, что этот парень ее навеки! "Разве кто-то говорит о расставании?" — попытался исправить ситуацию Карром, неверно оценивая потерянный вид стоявшей перед ним подруги. Она могла и разрыдаться, но эмоции, казавшиеся окружающим "соплями", на самом деле, были крайним проявлением ее гнева, если интуиция подсказывала, что в данном случае рубить с плеча небезопасно или бесполезно. Юноша еще не изучил эту девушку, как следует.

Гео хлопала глазками, выпячивала нижнюю губку, накопившиеся слезы ожидали команды безудержно хлынуть. Тем временем мозг девушки лихорадочно соображал. А может всё-таки разреветься? Может этот болван расчувствуется и передумает? Вряд ли — судя по равнодушию в его взгляде. Не тот человек Гео, чтобы сдаться. И выход был найден. По колено в собственных слезах и в его жарких объятиях, она прерывисто и со страстью шептала, что уволится со службы, и всё равно будет летать с ним, хоть в багажном отделении, изображая саквояж или чемодан.

Наконец-то дальний космос, свободный и бескрайний; новенький кораблик, полностью автономный, оборудованный по последнему слову и Гео, спящая на мостике, в позе счастливого эмбриона. "Гео, просыпайся, Гел на связи!"

Накануне вылета Гел наведался к ним на квартиру. Разговор состоялся "сухой". Кстати, это был не первый его визит сюда и не первый трезвый разговор между будущими родственниками. Конечно, ему разъяснили обстоятельства, по вине которых одежда его невесты пропахла порохом. Якобы, в тот день, на одной из диких планет они забирали товар и попали в засаду, некие грабители напали на них и по счастливой случайности среди прочего багажа оказалось старинное оружие. Иначе. Сам понимаешь. Почему Гео принимала участие? А потому, что продавцы — ее люди. Объяснили ему и природу вынужденной криминальности семейного бизнеса. Мол, не в меру жадное правительство обложило торговлю непосильным для честных комерсов налогом. Поэтому приходится прибегать к незаконному методу транспортировки. Заниматься контрабандой.

В общем, непомерные расходы и высокие цены при закупке, плюс несправедливое налогообложение, сводят на нет всю прибыль. Ну и по сути ничего страшного, если даже попадешься, ну, помурыжат немного, типа "где взял?", конфискуют товар и отпустят. Но так как досматривают, исключительно частные суда, то у нас есть офигенный козырь это твоя, Карром, официальная должность. Складно и ладно! Верил он в эти россказни или нет — остается на его совести. Может и не верил, но уверился. Живя возле Раза он по уши увяз в комфорте и потреблении. Есть и такая губительная привычка у некоторых людей — жить хорошо и без труда иметь всё.

До блуждающей системы Раза по сведениям автопилота 100000 световых лет, преодолеть которые они смогут за 4 часа, с учетом разгона и финального торможения и само собой с набором достаточного количества энергии перед очередным прыжком, минимум двумя. Последние 1000 лет Раза звезда сближалась с домашним галактическим скоплением Союза. С противоположной окраины этого скопления, называвшегося "Местная группа", они стартовали три часа назад. Они летели в нужном направлении на до световой скорости, ожидая связи с Геллом.

Звезды и странники безмолвно смотрели друг на друга. Наивные исполины ухмылялись и подмигивали, горделиво намекая на громадную пропасть между ними. Глупые, они и не подозревали, что эти песчинки, способны, почти мгновенно, дотянуться до любой из них — это по своим меркам, уж не говоря про космические.

Гел покинул трансфер. Его кораблю нужны сутки, чтобы достичь планеты Раза, но придется кое-куда заскочить, поэтому часиков эдак через 40 он будет на месте. А пока можете провести время с пользой для себя. Покажи ему наш дом, Гео, мол, теперь это дом Каррома тоже.

Давным-давно скорость света перестала быть вожделенным пределом. Звездолеты прожигали и пробуравливали пространство-время на сверхскоростях. Разогнавшись, раз в десять быстрее света, подключали, при необходимости, хроно-ядро и от 10000 до 100 миллионов световых лет проглатывались в мгновенье ока — разок моргнуть. Зависело от мощности того самого корабля, а мощность пропорционировалась объему. Однако аппетит прогресса неутолим, хроно-двигатели год от года уменьшались в размерах, а прожорливость их, в плане съедаемых за один присест гига-шмига парсек, возрастала. Я снова хочу, надеюсь, что ненавязчиво, напомнить про "Транспортатор", речь о котором шла в начальных главах. Он умещается на ладони, но способен отправить в бесконечное путешествие по безвременью целую галактику, не то что какой-то там звездолет-мегаполис, то есть "трансфер" с хроно-ядром около километра в диаметре. И который (транспортатор) Карром Атти в скором времени нечаянно экспроприирует.

С ускорением, светящиеся объекты превратились в яркие полосы. На первых гиперсветовых лайнерах, нажав на гашетку, приходилось отлеживаться в защищающих от перегрузок капсулах. Что можно делать и сегодня на малокаботажных судах, чтобы сэкономить энергию и перераспределить ее, если требовалось выжать до капли, удлиняя прыжок. Однако по инструкции, по строжайшей космической заповеди хронического пилотирования, дольше, чем на секунду заглядывать в вечность запрещалось.

Пугали необратимыми изменениями материи, испытывать на себе которые никто не желал. Поэтому прыгали с запасом и несколько раз, если расстояние было слишком велико. Прыжки длились доли секунд, но масса времени уходила на сглаживание, так называемых, побочных эффектов, особенно это касалось торможения. Оттормаживались иной раз часами. ИИ заблаговременно выводил корабль из прыжка и постепенно замедлял скорость, с расчетом полной остановки в заданных координатах.

На подлете к Раза системе их глазам открылась поражающая воображение картина. Диски галактик, покинутого скопления, напоминали, кем-то подброшенный, букет экзотических цветов. Белёсые звездочки, словно капельки росы оседая на лепестках и падая мимо, сверкали с изящностью алмазной россыпи. Облака туманностей, обволакивающие звездные спирали, подсвеченные по всему спектру сиянием звезд, завораживали сапфирово рубиновым цветением. Темная материя проступавшая на фоне вселенской черноты неравномерными, искривленными линиями, казалась обрезанными стеблями растений. Основанием для лепестков из пыли и газа, безоговорочно утверждая сходство, служили черные дыры окруженные ореолом поглощаемого, светящегося вещества.

Глава 11

Раза...

Гео недавно покинула метрополию, 2,5 года как. На относительно постоянной основе перебравшись к брату, потому что и после этого небыло редкостью их совместное посещения родной планеты. Да, родственные узы для Разиан священны, а отношение к родине что-то из ряда вон выходящее, сродни шаманскому камланию. Это не переставало удивлять Каррома. Поражался он и смеси их монументальной традиционности со способностью приспособляться. Была в ментальной структуре этого народа какая-то закольцованность — одно выходило из другого, перетекало в третье и возвращалось обратно, усиливая и обогощая начальное. Принималось все, что служило процветанию, даже если это изменяло их образ до неузнаваемости. Так было в колониях. Здесь же они, словно стряхнув серую пыль с одежд скитальцев, в одночасье становились завзятыми аборигенами в праздничном тряпье, ничем не отличаясь от счастливых домочадцев, никогда непокидавших дорогих сердцу стен.

Несколько дней Карром боролся с собой, заставляя не раздражаться окрылившей Гео радостью. Наконец-то глубинной частью души он осознал строй ее намерений. Однако взглянув, как бы со стороны на свое понимание происходящего, тут же отворачивался и забывал об этом. Хоть ему не нравилась затея подруги, он не предпринимал ничего решительного против. Даже думать об этом ему было неприятно. Почему-то старрианец свято верил в то, что одного его невысказанного отрицания достаточно, чтобы этого не случилось. Речь идет о задуманной Гео свадебной церемонии. Одной мысли о браке, не говоря уже о церемонии хватало ему, чтобы держать шлюз открытым, а двигатель на холостых оборотах. Чрезвычайная ее восторженность действовала на него отталкивающе. С другой стороны его жизнь словно камень с горы, быстро неслась под откос. И этому понижающему вектору он не в силах был помешать. Порой юноша задавался вопросом — когда всё пошло не так? В каком месте своего пути он свернул не туда? Вслед за интуицией и умом пропала и воля. Об этом он думал, сажая катер на Разианском космодроме, тревожными глазами подглядывая за Гео, пока осчастливленная им девушка выдавливала лицом иллюминатор.

Бережно пришвартовавшись, ИИ заглушил двигатель. Шлюзовая камера вздохнула разгерметизацией. Трап предупреждающе скрипнул и опустился на Разу. "С прибытием, дорогая!" — провозгласил Карром, дурашливо глядя на спутницу. Эмоциональная растрепанность Гео, невменяемая, жизнерадостная суета производимая ею перед выходом, напомнила ему Илл. И словно дневной бриз родного моря играючи толкнул освежающим дуновением. Сердце сжалось от умиления и уже не помня, когда так улыбался, он искренне потеплел.

Травяной бок астероида, на который они высадились, медленно и закономерно поворачивался к светилу. Плотная атмосфера, спасавшая от прямого воздействия маленькой, но очень жаркой звездочки неохтно пропускала, пока еще неуверенные, косо падающие лучи. Обеспокоенная материнством звезда-путешественница изо всех сил прижимала к груди свое единственное дитя. Мало ли что может случится по дороге, когда вокруг столько гравитационных монстров.

Естественный воздух радовал дыхание пряной глубиной и терпкой насыщенностью жизни. Планета показалась необитаемым островом. Сбывшимся уикендом. Наконец-то, ступить на землю, почти означало покой и умиротворение. Можно было потянуться, хрустнуть косточками. "Да, разве ж дадут!" — ругнулся Карром. Гео, уже оседлавшая квадроэлектроцикл, истово выгазовывала перед носом расчувствовавшегося юноши. Весь ее вид выражал еще большую, чем у него, досаду. В нетерпении девушка крутила головой, насупливала брови, выпячивала нижнюю губу. Бездумно нажимая на все кнопочки и рычажки, походила на злившегося ребенка. Она показнО торопила его. Сам не зная почему, вместо недовольного бурчания, Карром расхохотался. "Гео, ты и правда цветочек, хоть и с колючками!" — проговорил он, запинаясь от смеха.

"Просто я хотела успеть, тебе всё показать. — парировала Разианка, мимикой и плечами передавая привет его адекватности. — Давай уже, садись, поехали!" Карром, остаточно улыбаясь, пристроился сзади и бесшумное устройство, с двумя пришельцами на борту, неспешно покатилось вглубь пробуждающейся ото сна местности. Больше всего в данный момент ему хотелось просто поспать. Удобно раскинуться на постели, закрыть глаза, куда-нибудь провалиться и будь что будет. Выпустив из рук рычаги действительности, расконцентрировавшись, он вдруг почувствовал всю усталость накопившуюся в нем со дня, когда они, предвкушая великолепное, покинули Старру.

"Всё хорошо. — придремывая под слегка взволнованный голос Гео, грезил Карром. — Я всего на всего выбился из сил. Главное не пускать этого упыря, в смысле усталость, к себе в душу, а то она быстренько наведет туда всех своих подружаек — разочарование, депрессию и кто они там еще. Всё идет по плану. Нужна передышка. Пауза, как говорит генерал." Гео взахлеб комментировала проезжаемые окрестности. Голос ее удалялся — Карром засыпал.

Снова этот каменный мешок… Комната без окон и дверей с приступами тоски. Или это сожаление о чем-то? Но о чем ему сожалеть? Он еще так молод… Мрачные стены резко проступили из рассеявшегося тумана. Надвинулись. Взгляд метался по их леденящей душу шероховатости. Точно. Окон нет. Дверей нет. Только стены, стены… Как такое вообще может быть? Где я? Из сонного оцепенение вывели волосы, которые от вычурности происходящего шевельнулись на голове. По глазам ударил радостно зеленый мир вокруг. Как ему и положено — с травой, деревьями и отодвинутыми далеко-далеко краями или стенами. "А вон наш дом!" — воскликнула Гео.

Карром не посмотрел в сторону "а вон наш дом". Он был занят. Оглянувшись назад, юноша залюбовался своим кораблем, сверкающим, как после мойки. А почему он должен быть грязным, тем более что эти фантастические, другого эпитета не подберешь, тучи, которые пришлось в буквальном смысле продавливать, омыли физюляж точно так же, как это делают огромные волокнистые барабаны на настоящей мойке.

Когда планета затмила все звезды и весь космос, то через густые бежевые облака, распространявшиеся сплошной стеной, собственно, саму Раза планету разглядеть не удавалось. И удивительное дело, стратосфера напоминала желе. Карром физически ощутил чваканье, которое наверняка раздалось при вхождении в него. "Ничего страшного — заверила Гео. — Надо прибавить газку, а то зависнем."

Угрожающих сигналов не поступало. Преодолевая сопротивление мутного, чайно-молочного океана, корабль постепенно снижался. Снаружи по стеклопакетам струилась вода. Наконец, немного развиднелось и глядя в окна кабины Карром увидел какие-то предметы опускавшиеся на дно параллельно с ними. "Что это? — спросил он, показывая на большие и маленькие точки похожие на камни. "Метеориты. — спокойно ответила Гео. — Стратосфера ловит их, а потом они медленно проваливаются и с небольшой высоты безвредно падают на разу. Ну, почти без вреда." "Непостижно сие! — кривя лицом выпендрился пилот. — Кажется нас об этом не предупредили!"

Через некоторое время, становясь всё прозрачнее, желе закончилось и сквозь обычную облачную рванину просматривалась изумрудная поверхность планеты, до которой осталось совсем чуть-чуть. Только перед самой посадкой облака внезапно исчезли. "И где же посадочная площадка? — снова удивился Карром и обратился к автопилоту. — Дружище, ты ничего случайно не перепутал, под нами трава?" "Таковы здешние особенности." — космическим тоном ответил ИИ. "Так и есть. Это космодром. Садимся." — подтвердила Гео. А потом они благополучно ступили на траву. Поехали на квадроэлекроцикле. "Где наш дом, говоришь?" — переспросил Странник.

"Прямо по курсу, капитан! — весело отрапортовала Гео, спрыгивая с пластмассового коня. — Приехали!" "Ни чё се дом! Это не дом, а отель! — воскликнул Карром, пытаясь охватить исполина единым взглядом. Из дома, навстречу им, выбегал народ. — Сколько их?! Неужели это все твои родственники?!" "Человек сто наверное. Я уже и сама не знаю. Мама знает! Да, Карром, это моя семья! Дяди, тети, братья, сестры, племянники." — горделиво сообщила девушка, распахивая руки перед бегущими. "Ого-го. — не стесняясь глупого выражения лица, юноша задумчиво чесал затылок. — Кажется, не видать нам покоя, пока не улетим."

Набежавшая родня, беззастенчиво навалилась на путешественников, с энергичной приветливостью заключая в объятья. Каррому тоже досталась приличная порция тисканий, несмотря даже на то, что его никто не знал. Карром было испугался, что придется потрясать не менее ста рук и как минимум раз сто называться по имени, однако этого не потребовалось, его мяли, хватали и тащили внутрь сооружения, ничего не спрашивая и не рассказывая, они были искренно рады своей сестре, а он как сама собой разумеющаяся безмолвная ее часть, следующая по пятам, материализовавшаяся тень или типа того. Эти люди напомнили ему неодолимые волны, разгоряченного моря, вначале сбивающие с ног, а потом увлекающие за собой в пучину. И накладывающиеся друг на друга их говор, возгласы и смех ушеслышно могли поспорить с гулом прибоя.

Посреди длиннющего, широчущего зала, низкий по щиколоть и почти такой же длинный, как зал, стелился гостеприимный столище, уставленный блюдАми с едой. Мясного не было. Фрукты, овощи, — горками, овощные гарниры и овощные же супы в огромненьких симпатичненьких кастрюлячках. И охапками всякая зелень-шмелень. Вокруг подиума покоились до поры до времени разноразмерные и разнообразные по форме, пестрящие, как праздничный салют подушки и подстилки. Никто на них не садился, пока в зал ни вышли папа и мама. Это было утро и все хором поздоровались с ними.

Гео взяла Каррома за руку и они в молчании присутствующих, торжественно приблизились к ее пожилым родителям. Официальная часть с непродолжительными расспросами — кто, да что, да откуда и с какой целью — прошла тепло и уютно. Карром не успел даже потрепетать, как положено. С самого начала общение с близкими Гео не располагало к неприятным волнениям. Затем вся эта толпища дружно расселась по своим местам. Карром и Гео справа от родителей, слева старшие дядя и тетя, а дальше бог его знает кто как и по какому порядку. Все пожелали всем, что-то вроде "приятного аппетита" и грянул шторм — трапеза началась!

Присутствующие наедались и устраиваясь поудобнее, заводили неспешные разговоры. Младшие дети и подростки насытились и единогласно покинули поприще, неугомонной, вертлявой каруселью выкатываясь на улицу. В плане шума наступило резкое понижение. Карром хорошенько отпил из кувшинчика, приободрился и затеял беседу с сидевшим напротив мужчиной, очень похожим на постаревшего Гела. В ответ на свое скромное любопытство он услышал целую историю...

Есть в космосе две силы вечно спорящие и противоборствующие друг с другом. Сила первоночального взрыва, заставившая образовавшиеся частицы бесконечно разлетаться. И сила притяжения возникшая одновременно с частицами, как их свойство. В теории — какая из этих сил одержит верх, таков и финал. В первом случае это долгое выгорание ресурсов и смерть в полном одиночестве и в кромешной темноте. Во втором — поглощение и уничтожение всего, одной единственной сверхмассивной черной дырой.

Это было в другой вселенной. В другом времени. Раза раса завершала эволюционное развитие в великом и одновременно плачевном состоянии. Технологический прогресс соперничал с божественными возможностями, но конец неизбежен, даже для тех кому удалось отсрочить его индивидуально. Под воздействием гравитационных тенденций космос сжимался.

Этот процесс растянулся на миллионолетия и хотя не был очевиден, но научно предсказан и математически наблюдаем. Расстояние между галактиками, звездами и всеми блуждающими в космосе пылинками сокращалось. Сталкивались звезды, перемешивались галактики, галактические скопления укрупнялись посредством недружественного слияния. В этом месте надо всплакнуть о всех живых существах уничтоженных космосом за всю его бытность — ни за что ни про что, лишь за то, что они когда-то существовали. В столкнувшихся галактиках черные дыры пожирали и все вокруг звезды, а оставшись один на один и друг друга, превращаясь в монстров еще больших размеров. От громаднейших, выеденных, как яйцо галактических скоплений оставались только разросшиеся до невероятной массы невидимки. Это в идеале. Так бы случилось, если бы победила сила отталкивания. Но пока, это пожирание было в самом разгаре и притягивал его к себе монстр под названием аттрактор, перемалывающий галактики вместе с их собственными перемалывателями. Космические объекты роями скоплений стягивались к гигантскому провалу расположившемуся в центре Вселенной. Кластерная паутина созвездий ломалась и затягивалась в рекреационный диск, словно в мясорубку. На всех существующих частотах разносились крики беспомощно гибнущих звезд.

Отвлекусь не на долго, дабы до описать первый вариант судного дня. Хотя нет, наверняка мы еще натолкнемся на что-нибудь подобное, как говорится, по ходу пьесы, тогда и вглядимся пристальнее. Человечество наблюдавшее за процессом… Ха ха ха… Вы думаете они так и кинулись искать выход?! А мы его ищем?! А ведь мы уже знаем о неизбежной гибели. И?! Природные ресурсы… Яхты… Доллары… На наш век хватит благополучия, а те кто после — это их проблема… Пропустим некоторую часть...

И вот, настали те дни, когда смерть задышала в лицо… Задышала с той очевидностью, от которой не отвернешься. Небо обитаемых планет днем и ночью светилось происходящим. Рекреационный диск аттрактора своей яркостью затмил не только остатки звезд — он заполнил все небеса. Всполохи электромагнитного сияния взрывали воображения и сводили с ума верующих. Пророки неистовствовали. До горизонта событий оставалось пара тысячелетий. И радиация — еще немного и остатки биологической жизни будут уничтожены повсюду, и даже под землей, куда она в некоторых местах забралась, спасаясь от смертоносных лучей.

Разианская цивилизация не пошла по пути сверхсветовых скоростей и управления временем. Зато у них было кое что другое. Они создали искусственную планету с вынесенным за ее пределы реактором звездного типа. Получилась миниатюрная система из одной звезды и крупномасштабного астероида, защищенного желеобразной стратосферой и от радиации, и от каменных, незванных гостей. Каким-то образом этот ковчег управлялся и рулился, но это забылось спасшимися потомками, видимо за ненадобностью. Несколько лет они грузили на устройство остатки своей расы и весь необходимый в долгом путешествии скарб. И наконец отправились в путь. Понятное дело, что в атмосфере ковчега стоял многоголосый вой. Рыдали и плакали в основном женщины и дети. Мужчины стиснув зубы как могли крепились. Впереди ждала неизвестность и надежды на спасение откровенно говоря не было. Задачей являлось избежать катастрофы еще на какие-нибудь тысячелетия, удаляясь к пока еще безопасным границам вселенной.

Можно было бы написать: "Они летели долго. Сменялись поколения. Возрастающая сила аттрактора гналась за ними." Да, гналась, а летели они не просто долго — всегда. Миллиарды людей умерли и миллиарды родились. Приходилось контролировать рождаемость, в виду ограниченности выживания.

Аттрактор доедал звезды и готовился к коллапсу. Сила его притяжения росла. Время сокращалось вместе с пространством. Хотя пространство оно и есть время, поэтому в ученой среде так и называется "пространство-время". Я хотел, сказать, что отдельная единица времени становилась всё короче и короче. Года, а следом тысячелетия превращались в мгновения. Пилоты кораблей разведчиков нет-нет поднимаясь на орбиту за сбором данных, уже наблюдали движение звезд не прибегая к математическим расчетам.

Снова перелестнем страницы и вот он край… Край мироздания. Здесь отсутствовали какие-либо космические объекты. Только мрак какого-то пространства. Словно свеча в темной комнате, светилась одинокая звездочка, освещая собственную планетку, толкавшую обратным гравитационным импульсом всю конструкцию вперед. Пирующий аттрактор со своим застольем остался так далеко позади, что пропал из виду, а свет испускаемый всеми этмими делами еще не догнал беглецов. Они продолжали лететь, а может и падать в непроглядную бесконечность чего-то...

Однажды, дежуривший на орбите астероида экипаж доложил: "Звезды по курсу!" И тут их настигла волна темной энергии, вытесненная бахнувшим, в тот момент уже когда-то, аттрактором. Удар был невероятно силен, в результате вышло из строя управление ковчегом и подача силового луча прекратилась. Однако заданного сверхпинка хватило, чтобы достичь нового, пока еще обитаемого мира. Слава богу, что остальное жизнеобеспечение функционировало исправно.

Вообще-то, в рассказанной дядей Гео истории, концовка разнится в деталях с вышеописанной. Они поняли что это край только потому что двигавшаяся с околосветной скоростью система вдруг уперлась в невидимую стену. Дальше пути не было. Это и был предел всему, то есть стенка сдувающегося пузыря вселенной. Что там за ней? Другая ли вселенная или какая-нибудь изначальная пустота? Довсегошнее что-то. Где-то же находилась точка, с которой всё началось. Сопротивление пузыря возрастало, нарастало и опасение, если пузырь выдержит их давление, а двигатель заглохнет, это будет выстрел из пращи, к несчастью в обратном направлении. Помогла взрывная волна самоуничтожившегося аттрактора. Пузырь таки лопнул выпустив их в соседнюю или быть может в параллельную вселенную.

Большинство астрофизиков утверждает, что вселенная одна единственная и она неуклонно расширяется. Достичь ее границ нерально из-за ее бесконечности. Скорее всего Раза стали свидетелями всего навсего случайного столкновения двух галактик или нескольких, мол такое происходит сплошь и рядом. Возможно это было уничтожение нескольких галактических скоплений вращающихся вокруг местечкового аттрактора. А пузырь, который якобы лопнул это гравитация черной дыры удерживавшая их. И вырвались они исключительно за счет везения, дождавшись окончания трагедии в стороне от ее эпицентра.

Страннику понравилось содержимое одного из многих имеющихся на столе кувшинов для взрослых. Ближайший к нему он уже полностью исследовал. Поднятый им вопрос о продолжении научных изысканий огорчил Гео. Пора было выбираться из радушных объятий застолья, но Карром воспользовался расположенностью дяди. Старший родственник по видимому давно ни с кем так ни беседовал и надеясь на продолжение приятного разговора, с опережающим возражения племянницы рвением передал гостю следующий сосуд. Мама Гео наблюдая назревающий казус, поспешила на помощь дочери. Вклинившись в мужской разговор, обращаясь к молодым людям, она сказала. "Мой брат, хороший рассказчик, но у нас есть и на что посмотреть. Доченька, может ты покажешь Каррому достопримечательности?!" Гео, посылая матери взгляд полный благодарной любви, мигом подскочила и буквально выдернула юношу из-за стола. Не оставляя ему ни секунды на сопротивление, всеми движениями души и тела давая понять, что раз мама сказала, значит это должно осуществиться мгновенно и ни как иначе: "Спасибо, мама! Мы тоже так думаем!" "Это бесчеловечно… Просто какой-то женский произвол… " — бубнил дядя, пряча глаза от ослепительных молний вылетающих из глаз тети. Пока Карром и Гео откланивались всем желающим им чего-нибудь пожелать, дядя, вырвавшись из цепких рук супруги, исчез.

Травинка к травинке двухсантиметровой высоты в безупречном построении застыли от порога здания и куда достигал взгляд. Не оставляя даже милиметрового зазора травка вплотную подпирала все вертикальные препятствия, окружая таким способом и дом, и деревья в саду. Мягкая и податливая на ощупь, она была на удивление стойкая, поэтому не вытаптывалась, а примятая каким-нибудь телом, через некоторое время распрямлялась. В следствии чего в поселке Раза не было дорог и тропинок в привычном представлении о таковых. Люди ездили на симпатичных электромобильчиках и ходили пешком, как заблагорассудится, всегда выбирая кратчайший путь. Складывалось впечатление, что деревню возвели прямо в саду, разбросав между деревьями жилые дома, с равным расстоянием от соседей и расчертив периметр неширокими просеками главных направлений, например к космодрому или к школе. Зеленая поверхность просеки вела и за пределы поселка, к искусственному озерцу. Туда молодые люди и отправились, прежде поговорив с дядей, невесть откуда взявшимся. Дядя вручил Каррому внушительную фляжку, сказав: "Весьма рад знакомству и в знак дружбы вот… Фляжку оставь на память, а фруктовое вино зацени. Сам делал!" И с грустью добавил, посмотрев юноше в глаза: "Женщины никогда не поймут, что такое вдозновение и полет души! Даже под кайфом они думают, только об одном — как им кого-нибудь принизить и поэксплуатировать!" "Спелись уже!" — полугневно, полусочувственно буркнула девушка сначала, а потом громче. — Ну, мы едем или нет?!"

Когда они выехали из-за деревьев заслонявших горизонтальный обзор, то вдалеке, Карром увидел белые столбы, в шахматном порядке расположившееся на идеальной разианской равнине, упирающиеся в небо. То из чего они состояли пребывало в постоянном хаосе, поднимаясь вверх, меняясь местами внутри колонн. "Что это такое?" — тут же спросил юноша, глядя во все глаза. "Паровые вулканы! — ответила девушка. — Под нами море кипятка!" "И зачем?!" "Они создают наши небеса!" "Ого! Подъедем поближе?!" "Не стоит! А то сваришься заживо!" — рассмеялась Гео и круто повернула руль вправо, к вытянутому полукругом вдоль деревни озеру, почти сразу за околицей. Вода начиналась после травы и на том же уровне. "Не псикай, здесь не глубоко!" — крикнула Гео и с разбегу плюхнулась в воду, пока Карром щупал водную гладь пальцами ног. Вода была неестествено теплая… Они лежали рядышком на теплой траве в теплом воздухе. Раза-звезда даже в зените не просматривалась сквозь топленое масло защитного слоя. Только сейчас Карром обратил внимание на тишину свойственную планете. Не шумел ветер. Не жужжали насекомые. Не слышались звуки выдающие присутствие животных. И, кстати, людей. "А почему никто не купается? — поинерсовался Карром, приподнимаясь на локтях и оглядываясь. "А потому что у нас послеобеденный отдых. Спят все!" — ответила девушка и потянулась к юноше, укладывая его обратно на лопатки. "Ты думаешь?" — заколебался он. "Я не думаю — я хочу!"— сверкнула она лучами черных сощуренных звезд...

Вверху чавкнуло повидло, выпуская из студенистой массы типовой грузовичок. Выравнивая крен боковыми форсунками, грузовик покачал бортами, заодно стряхивая с корпуса и ошметки небесной слизи. Пилот поспешил с посадкой — утро было еще слишком раннее. А ночью и вовсе не продавить затвердевший на космическом холоде небосвод. Если сверху вниз как-то можно, в экстренном случае, прожечь плазмой, то снизу вверх уже никак. Корабль, подрагивая, сжигая под собой растительность, наконец уперся растопыренными ногами в выжженную плешь и замер. Разбуженная шумом его двигателя тишина, было вскинувшись спросонья, снова улеглась и заснула.

Встрепенулась и Гео, заслышав отдаленный, характерный звук. "Это несомненно Гел, только он способен заявиться в такую рань, пренебрегая правилами! — подумала она. — Ну, наконец-то!" Зная, чем занимается брат, сестра беспокоилась о нем все просроченные часы. Прошло уже трое суток, вместо обещанных двух. Осторожно, чтобы не разбудить Каррома, она встала, прихватила одежду и вышла. Пусть поспит дружок. Вчера он здорово набеседовался с дядей и четырьмя кувшинами. Философы. Домашние тоже спали. Оседлав электроцикл, озябая, девушка торопилась на космодром...

Гел и Гео притащили целый обоз из шести электрокаров с перегруженными тележками и моторизованной бандой сподручных. Шумная толпа родственников, особенно дети, только мешали, кидаясь разгружать. Карром, осознавая смутную вину, надеясь искупить, хотя бы толику, вызвался помочь. Коробки были разные и по величине, и по весу, однако управились споро. Парни разъезжались по домам, а Гел на волне всеобщей любви плыл в столовую. Далее всё по обычному, неизменному годами сценарию: мама, папа; завтрак до обеда; разговоры и фруктовое вино.

— Гео, дорогая, я не понимаю, зачем он тебе нужен? — пока старрианец увлеченно беседовал с дядей, произнес Гел, наклоняясь к сестре. — Посмотри на него, в нем же нет ничего мужского — ни достоинства, ни хватки. Он же не мужчина — он овощ!

— Фрукт! — поправила брата сестра.

— Что? — переспросил брат, непонимающими глазами втыкаясь в ее смеющееся лицо.

— Фрукт, говорю! — ерничала Гео.

— Овощ, фрукт, — без разницы! — разозлился Гел, — Слушай, Гео, я серьезно. К тому же он слабый. Мама тоже сказала, мол гнилой парень — третий день пьет.

— Ты тоже пьешь каждый день и все мы здесь пьем с утра до ночи. Просто он никогда раньше не пил, а мы с детства привычные. — уверенно отбивалась Гео.

— Ну уж нет. Во-первых, я редко напиваюсь. Во-вторых, у меня ответственность вон какая. Через день за смертью хожу. У меня стресс! А у него что?! Он просто пьет и всё! Разве нас можно сравнивать?! — негодовал братишка, перебрасывая взгляд с Каррома на Гео и обратно.

— Можно! И не просто можно! Вы к тому же совершенно одинаковые! Все что ли нормальные мужики такие? Ищут смерти. Один под пулями, другой опиваясь ею. — Гео удивила собственная мысль. Она посмотрела вверх, потом в сторону, осталось почесать затылок и произнести задумчивое "м да", как это делает Карром.

— Сестра, что ты такое несешь?! Я не понимаю тебя… Что за философия?! Опылилась что ли?! Как это одинаковые — он безвольный мозгляк, а я воин, бизнесмен?! — с обидой палил брат. — Его место пинки от начальства получать! А я, я, разве такой?! Да без меня и вовсе дело бы стало!

— Опылилась братишка. Не обижайся. Ты же знаешь, я что думаю, то и говорю. Зачем мне перед тобой лебезить? Ты брат мой, я люблю тебя! — она искренне попыталась притушить пламя разгорающегося спора.

— Гео, сестренка, я тоже тебя люблю, поэтому и беспокоюсь. Да, он красавчик. И фигура что надо. Сразу видно — спортсмен. Но я даже не знаю как ему помочь, ну, не охотник он, не добытчик! Понимаешь? Разве сможет он такую семью тащить? — смягчился Гел и для пущей убедительности обвел взглядом гомонящих родственников.

— А зачем ему ее тащить? И ты не тащи. Тебя кто-нибудь просит? Просто ты любишь это делать. Ты тоже любишь мыслить, только мышление у тебя примитивное. Мысли твои легко превращаются в действительность. То есть не примитивное, а практичное. — всего лишь уточняясь, поправилась Гео.

— Ну, вот и ты выкручиваешься уже. — грустно улыбаясь, заключил Гел, иначе понимая ее жест. — И тебя разложила эта философия мозгляков.

— Никто меня не раскладывал. Сама легла. А он не мозгляк, просто у них так устроена жизнь, не надо никого убивать, чтобы жить! И у нас не надо. У нас тоже все есть для жизни. Всего достаточно. Это только тебе мало, а другим хватает и этого. Отпусти нас Гел! — взмолилась она в конце.

— Что?! — Гел было вспыхнул, но вдруг поник. В его глазах возникла растерянность. Он не ожидал такого от любимой сестры. Они всегда были заодно, словно один мозг и одна душа, а тут — она хочет уйти от него. — Что, такое, ты, говоришь?!

— Отпусти нас! — повторила Гео, твердо глядя ему в глаза. — Ты считаешь себя мужчиной, потому что тебя с детсва учили выживать. Тебе говорили — убей, если надо. А он другой. Его не учили ни выживать, ни убивать. Его учили думать. Мне нравятся его ум и его душа. Я люблю вместе с ним заглядывать куда-то. И мечтать о далеком. Ты этого не поймешь. Я сама не понимаю. Но я его люблю и хочу жить с ним, и детей от него хочу, и чтобы они были такие, как он, а не как ты и я… Отпусти!

Гел сдержая вспышку гнева, перебирая желваками выговорил: "Да что это за ум — басенки сочинять… А душа — тьфу, если за ней ничего нет… Ты думаешь — он тебя любит? Неэт… Он только своё умничание любит!"

— Отпусти, Гел! — упорствовала Гео.

— Нет! — зло сказал он. — Он отобрал у меня тебя, а я отберу у него свободу и его философию! Я научу его нашему ремеслу и он тоже будет примитивно мыслить, прямо как я… Вот тогда и посмотрим тогда!

— На что посмотрим? — переспросила Гео.

— Кто лучше из нас. — сказал Гел. — Ты увидишь, что он совершенно тебе не подходит. Я просто хочу лучшего для тебя. Подобрать достойного мужчину тебе хочу.

— Не надо мне лучшего и достойного. По твоим меркам не надо. Они у меня свои и я уже выбрала. Так что, либо отпусти, либо больше не начинай этот разговор.

— Я понял тебя сестра, надеюсь, что и ты меня поняла… Давай обнимемся лучше. — и Гел обнял сестру, не дожидаясь ее согласия.

— Я тебя поняла. — прошептала она ему в ухо, обнимая в ответ. В ее голосе что-то было, что заставило испугаться даже бывалого пирата. Там была бездна. А бездну нельзя победить. И переубеждать, тем более бесполезняк.

Глава 12

Гадюша.

Любой порт это портал, не только в другие миры, но и в иные ценностные измерения. Плацдарм, с которого начинаются культурные захваты — государства, ума, а в конечном итоге души. Не успеешь оглянуться, а ты уже раб чужого мировоззрения. Чужие предпочтения оккупируют тебя, словно паразит.

На здешнем космодроме торжествовала та же атмосфера, что и на любом другом транспортном узле. С единственным отличием — его покрывала умная, разианская травка, способная за считанные часы заживить нанесенные космосом раны. К недоумению Каррома, из прибывшего накануне грузовика, ему досталось всего одна огроменная коробища, которую с трудом втащили двое из пятерых сопровождающих, остальные молча втащились сами, неся по внушительной, звякающей железом сумке. Неожиданные пассажиры, на вид обычные разиане мужского пола, четверо молодых и один постарше, непритязательно разместились в трюме, усевшись прямо на пол вокруг заветного груза, побросав в середину и тяжелую поклажу. Гел, вскинув на Каррома, якобы озабоченный мышлением взгляд, не пытаясь что-либо объяснить, сообщил лишь, что Гео в курсе, твое дело рулить и не задавать глупых вопросов. Карром и Гео еще обдумывали предложенный автопилотом маршрут, когда корабль брата нервно канул в оттаявший купол. С улетевшего борта не раздалось ни слова. "Что с ним сегодня?" — озадачился Карром. "Не знаю я. И опусти брови — ты уже целый час так ходишь." — огрызнулась Гео, тоже чем-то недовольная.

Маршрут предстоял сложный. "Куда летим?! Что везем?!" — с энтузиазмом застоявшегося скакуна спросил странник, усаживаясь в капитанское кресло. "На Гадюшу." — Сосредотачиваясь на карте, данной братом, обронила Гео. Картой был кусок, оторванный от большого и по видимому очень древнего полотна. Имеющий такой вид, что не только брать в руки, но и смотреть на него было страшновато, а вдруг развалится от взмаха ресниц смотрящего. Но Гео уверенно раскатала сверток на панели и придерживая растрепанные края, что-то внимательно на нем разглядывала. "Что это за архаичный фолиант? И что за Гадюша — впервые слышу?" — поинтересовался пилот, придвинувшись ближе. "Сначала к центру вселенной, а потом уже по этой карте." — ответила Гео и отпустила правую сторону, чтобы потереть нос. Фолиант тут же скрутился. "Но туда же не летает никто, кроме зондов! — опешил Карром, заглядывая ей в глаза, словно проверяя в своем ли она уме. — Там же никого нет из-за радиации! Не знаю, продержимся мы, хотя бы час." На что Гео спокойно ответила: "Апчхи! Если всё сделать правильно — продержимся и дольше. Люди живут внутри Гадюши тысячи лет." Затем развернула сиденье на 90 градусов и закинула свои точеные ножки на его колени. Теперь она, загадочно смотрела в лицо спутника, словно желая убедиться — готов ли он к такому испытанию.

"Ну и куда будем прыгать в центр вселенной? Не в Аттрактор же?" — Карром вывел на лобовое стекло карту сообщества и посмотрел на Гео, мол, ну, давай, командуй. "Нет, конечно. Вот. к этому скоплению. — Освобождая его колени, она встала и ткнула в галактический рой, расположившийся возле гигантской черной дыры. Снова развернула залапанный временем обрывок. Села. — Да. На этой карте, как раз с него всё и начинается. Видишь?" Карром взглянул на испещренный знаками кусок пергамента и обмолвился: "Вижу." Еще некоторое время его взгляд гулял то по дисплею, то по обрывку. Наконец он сказал: "Странно, у звездного братства нет никаких данных о местоположении Гадюши. Ты уверена, что она существует?" "Ха! Я даже была там однажды! С братом!" — изобразив его превосходительство воскликнула девушка. "Хорошо. Какие у нее координаты?" "Э, не, Кар, с автопилотом, только до скопления, а дальше на ручном. Нельзя, чтобы навигация попала в систему. У ребят автономный навигатор. От скопления к Гадюше, пойдем по нему." "Понятно. Сверхсекретность значит. А в связи с чем?" "Ну, понимаешь, много чего нельзя в нашем обществе — мораль и так далее. А на Гадюше можно всё! Настоящая свобода! Понимаешь?! Правда и жизни могут лишить ни за что ни про что. Но опять же — слабакам там не место — естественный отбор. А еще там город тайных ремесел. Всякое такое люди мастерят, чем потом незаконно пользуется весь мир." "А в коробке что?" "Да, так, сырье кой какое." "А в сумках? Оружие?" "Немного. На Гадюшу без него неча и соваться. И навигатор разобранный." Развалившись в кресле, Карром чесал затылок скорее по привычке, почему-то его не поразило услышанное. "Хорошо. — после недолгой паузы сказал он. Задал автопилоту координаты скопления. Выслушал его отчет. Снова почесал затылок. — М да, далековато." Корабль Гела, стоявший бок о бок с ними, взрыкнул, подпрыгнул, повисел секунду в воздухе и что есть мочи дунул в высь...

От Раза до Х-скопления миллиард световых лет. Бесчисленное количество прыжков растянулось на неделю. О последнем автопилот уведомил заранее. Навигатор был давно собран и дожидался своего часа. Странник поблагодарил ИИ за безупречную работу, извинился и отключил. "Ты с ним прямо, как с человеком!" — рассмеялась Гео. "Мало ли. — отшутился Карром. — А вдруг обидится!" "Этот как-то не очень на человека смахивает, а вот, Авто да! Помнишь Авто?" — мечтательно проговорила девушка. Карром приподнимая брови воззрился на нее: "Ты чего?" "Мне всё время казалось, что это на самом деле ты… Ну, не знаю, телом здесь, а душой в корабле. — продолжала мечтать Гео. — А знаешь, ты таким и был вначале." "Душевным, как робот. — закончил ее мысль странник, невесело улыбнувшись. — А теперь не такой?" "Не а!" — брызнула Гео неуместным восторгом. Разговаривать о себе не хотелось, да и не кстати. Что имела ввиду Гео, кажется и так понятно. Что-то непрестанно тяготило. Это поселилось в нем с первого дня и неотвратимо нарастает. Часто он не узнает сам себя. Ну что ж бывает видимо. Все течет, даже ледники сползают с гор. Надо подключать навигатор. Юноша подсоединил прибор напрямую к энергоблоку и к панели. Черная, похожая на паука конструкция натужно загудела. В атмосфере рубки разлился запах неизвестного разума. В устройство со встроенным в него сканером вложили, преобразившийся в чудо техники кусок древней карты. Оказывается знаки на нем не нарисованы дотошной рукой художника, а напаяны, еще более скрупулезным специалистом, что-то вроде микросхемы. На корабельном дисплее вспыхнуло изображение той части космоса, которую предстояло пройти. Появилась стрелка соединяющая две точки. Зазвучал голос: "Следуйте по указанному маршруту!" "Обойдемся без прыжков. Слишком уж здесь понатыкано всего космического. Два дня пути на сверхскорости." — подытожил капитан.

На самом деле в два раза дольше. В особо сложных местах соединение сверхскорости с ручным управлением не представлялось возможным. Приходилось замедляться до предсветовой, иначе космические объекты визуально удлинялись и мало того, что выглядели как цветные полосы, вдобавок сливались друг с другом. И хотя понимаешь, что это всего на всего мираж, но психика всё равно не справляется. К тому же в этой части вселенной, кроме нормальных галактик в пространстве кишмя кишели кометы, астероиды, блуждающие звезды и потерявшиеся планеты, носимые по весьма несуразным траекториям, не говоря уже о газовых туманностях и пылевых уплотнениях, в которых без труда налетишь на всё что угодно.

В районе предполагаемой планеты уровень радиации стремительно возрос, подпирая предел здравомыслия. Экранированные стены супертехнологичного судна надежно защищали экипаж и пассажиров от пагубного излучения. Если не торчать в открытом космосе, то и ничего криминального. Это пока. В каком-то уж совсем запредельном значении и эта защита может оказаться бесполезной. На предмет радиационного уровня космос давно был исследован вдоль и поперек, и при вспышках, и при угасаниях, как в пустоте, так и в гигантских скоплениях. Однако из теоретического курса таких данных, как здесь, не припоминалось. Что то здесь было не так...

По обозначенным координатам зияла пустота. Планета отсутствовала. По всему выходило, что они уже должны были видеть ее. Навигатор продолжал указывать дорогу и настаивал на существовании объекта. Радиация росла, а вместо увеличивающейся, отражающей свет и стало быть сияющей Гадюши, просматривалась, только чернота. Вопросы к Гео ситуацию не проясняли. Она нервно кусала губы и до боли в глазных яблоках всматривалась в пространство. Время от времени недоверчиво поглядывая и на дисплей. "Должна быть здесь. — оправдывалась она, в первую очередь перед собой. — Не приснилось же мне. Наверное так же было и с Гелом, просто я не обратила внимания. Надо двигаться дальше. " "Если радиация пробьет защиту я сразу поверну обратно!" — категорично высказался Карром.

В тот самый момент, когда ссылаясь на навигатор, они должны были столкнуться с отсутствующей в действительности планетой, радиация плеснула за край. Боль. Шок. Мысль на разворот. Аптечка потребовала срочно принять таблетку из красного кармашка. Но взглянув вперед, Карром вдруг понял, что они внутри слабо иллюминирующего, каменного тоннеля. Состояние организма значительно улучшилось после пилюли, и в следствии резкого упадка радиационного фона. Буквально через несколько километров катер свалился в огромную, просто невероятную по размерам карстовую пещеру, ярко освещенную прожекторами. Глубоко внизу, на идеально выровненном дне, рядами стояли посверкивающие звездолеты. Собственно это и был космодром. Точнее один из двух на этой планете, подобным образом устроенных.

Вопрос с обеззараживанием решался просто. Пока они находились в переходной камере, коей заканчивался тоннель, через них прошла полупрозрачная, тончайшая стена из какого-то неизвестного прибывшим вещества, одновременно сканируя предметы и снимая с них лишние изотопы. Причем для этого вещества не существовало материальных преград, оно было и снаружи, и внутри корабля, медленно продвигаясь от носовой части к хвосту. Датчики показали, что в глубине пещеры уровень радиации соответствовал человеческому и в наличии пригодная для дыхания атмосфера.

Гадюша — планета призрак. Тайное общество отщепенцев. Многие гады вселенной, узнавая о ее существовании, стремились попасть сюда. Преследуемые законом преступники, укрывались на ней от справедливого возмездия. И не только они… Любая система, понятное дело, зло. Любое государство, в первую очередь, преследует собственные интересы, а потом уже заботится о гражданах. Некоторых это не устраивает. Они не считают себя должниками системы, так как им ничего не надо от нее. Тому кто собственными руками создает материальные ценности и способен сам защитить свою жизнь — зачем ему еще кто-то, приходящий со стороны и ни с того ни с сего требующий поделиться? Мол, одна банда защитит от другой? Тогда уж лучше организовать свою банду! Так и была устроена Гадюша. Миропорядок, при отсутствии государства, достигался за счет равновесия между группировками. Доходило и до кровавых разборок, если не удавалось договориться. Такова жизнь! И цена свободы!

Человечество странно противоречиво. С одной стороны оно мечтает о идеальном государстве. С другой — отдельный индивид хочет быть полностью свободным и независимым. Отсюда и вечная борьба противоположностей. На гребне любой волны собирается своя пена! Только вот из морской пены родилась Афродита-Венера, богиня любви, а из пены человеческого общества — Война!

Увешанные оружием, они тащили тяжелые сумки по просторным коридорам подгадюшья. ПодвижнУю электротехнику расхватали, а ждать свободных машин разиане не захотели. Подгадюшье это какой-то немыслимый лабиринт. Немудрено заблудиться, если бы ни понатыканные всюду указатели и таблички со схематичным изображением и описанием на общем, союзном языке. Встречающиеся по пути люди выглядели примерно одинаково, вооруженные и озабоченные своим делом.

Большинство тоннелей было естественного происхождения, с грубо обработанными стенами и потолком, зато пол почти идеальной шлифовки. Если бы ни довольно долгий и относительно нелегкий путь, можно было бы с любопытством разглядывать причудливое перемежение пород, местами создающее прекрасный сюрреализм природных картин… Прошел час, как путники свернули с ведущей к городу трассы и блуждали по лабиринту, водимые указателями с надписью "фабрика".

Дорога становилась всё хуже, из-за возрастающего количества неровностей под ногами и частых подъемов. Продолжительный участок в самом конце, походя на никем нехоженое, тупиковое направление, обросший каменными сосульками, уже мнился ошибочным. Тоннель сужался, пугая потраченными в никуда усилиями. Вздох облегчения эхом разнесся в каменной сопящее шаркающей тишине, когда они увидели старую, покрытую слоем пыли табличку. За поворотом открылся город. Какие еще есть слова для описания пространства, чтобы передать всю его громадную протяженность? Бесконечность? По крайней мере младшую ее сестру и увидели их глаза, освобождаясь от гнета полутемного коридора. Перед ними предстала раскидистая пещера, на дне которой покоился необычный город, с необычными, сложенными из цветного камня постройками, а вместо деревьев тут и там торчали застывшие в высоком стремлении цветастые сталагмиты. А в вышине олицетворяя пестрокрылые облака на город свисали сталактиты. Фантастичность пейзажа усиливала поющая река, текущая по одной из его сторон, изгибом напоминая нечеловеческую улыбку. Черные воды клонируя реальность вдвойне насыщали ее. Кое где потолок сближался с полом и причудливые колонны, больше напоминая феерию, чем сталогнаты, соединяли верх и низ. В свете множества прожекторов это смотрелось потрясающе красиво.

Последняя табличка со словом"Фабрика" крепилась на продолговатое, в два человеческих роста здание из матово белого известняка, дымчатым, рябящим пятном отражавшееся в близкой воде. Они оказались на противоположном берегу. Мелкие суетливые струи шумно перекликаясь, сливаясь в гремучие буруны, выбегали из под стены карстовой пещеры в метрах пяти от них. В этом месте было еще узко и мелководно. Облизанные, блестящие валуны жирным пунктиром пересекали подвижное темное стекло, предоставляя сухой переход, желающим попрыгать… Безбрежные своды огласил дружный смех, возбужденных неожиданным развлечением мужчин, когда Гео попыталась аки посуху преодолеть водную преграду. Камни и на вид-то казались подозрительными, однако смелая и неугомонная Гео не особо в чем сумняшися, в результате чего поскользнулась на одном из них и чертыхаясь полетела в мокрую действительность. Выбравшись на берег она раздосадовано прикрикнула на отставших: "Ну, хватит уже ржать Раздевайтесь, давайте." Замочив только нижние конечности, парни, с грузом, штанами и обувью в руках, благополучно переправились. Пока они одевались, мокрым цыпленком девушка обежала постройку, нашла вход. "Да-да, Гел предупреждал. Мы вас ждем." — ответил ей излишне худой, бледнокожий мужчина, вышедший на ее требовательный стук.

Помещение освещали яркие в железных оковах фонари криво и часто налепленные под крышей. Привыкая к агрессивному освещению, Карром осматривался. Большая комната. Можно сказать — цех. В дальней стенке низкая дверца, наверное в крохотную подсобку. Вдоль стен котлы с отверстиями для засыпки, металлические конструкции, перегонные емкости. Трубки, шланги, провода, измерительные приборы. Какие-то из них пищали пронзая аппаратное гудение, какие-то молча дрыгали стрелками. При входе внушительной кучей черные мешки неизвестно с чем. Мусорные остатки, белесая взвесь в воздухе. Каменная, исполинская ступа с толкушкой в полноги, в белом порошке. В общем фабрика, как фабрика, только мини, по переработке и трансформации чего-то во что-то. И три призрачных, почти отсутствующих телесно работника… Сумки опустошались — килограммовые кирпичи, запаянные в непрозрачный полиэтилен, складывались в указанное место. Гео вела переговоры с тем же дядькой. Из 70 кг сырья выйдет около 300 килограмм абсорбированного, разлитого по дозам наркотика для элиты. Производитель оставит в оплату одну треть выхода. Понадобится транспорт, чтобы доставить товар на корабль. "Доставка входит в цену." "Воистину круто!" "Сутки на переработку." "Всё устраивает! До завтра! " "Да-да!"

Но "Завтра" отвернулось от них… Через пару минут наступил конец света. Ну, почти. Они только успели выйти из помещения фабрики, как стало происходить нечто непонятное. Дрогнули своды пещеры. Каменистая почва рванулась из под ног в сторону, затем навстречу. Здание фабрики пьяно зашаталось и с грохотом обрушилось, образовав облако белой пыли. Несколько огромных плоских камней упало вокруг приникших к земле странников, с удивлением и страхом озиравших происходящее. Одна из глыб, к несчастью, угодила прямо в старшего разианина. Он не успел издать даже стон, плита погребла его под собой. Взметнувшиеся крики товарищей пропали в пришедшем из далека звуке, поразившем их словно удар гигантского колокола. Реальность тряхнуло в очередной раз. И случилась тьма… И вновь, откуда-то сверху, раздался этот отвратительный, сжимающий внутренности удар. И еще раз вздрогнул мир. А потом еще… И уже они не вставали, вжимаясь друг в друга, изо всех сил прижимая ладони к ушам, чтобы не слышать эти мерзкие, бьющие по кишкам удары. Идущие откуда-то сверху. Кажется источник разрушительного звучания на поверхности, а ужас и тьма здесь...

Накануне. В рубке видеосвязи полковник и майор стоят на вытяжку перед дергающимся и моргающим из-за помех экраном. Прерывающимся, с искажениями голосом, человек в генеральской форме жандармских войск говорит: "Полковник Дж… два крейсера с десантниками… в ва… м ра… ряже… Разрушить защиту… Вы… десант. Захват… Сопротивление жестоко… вить. Вывезти… ех выжив..., план… у… чтожить. Вам в… понятно?"

Раньше. Где-то очень высоко… За круглым столом шесть человек: трое в форме и трое гражданских. Пожилые, солидные. Сосредоточенные, умные лица… Докладывает генерал от безопасности: "Мы всячески ограничиваем доступ к техническим возможностям уничтожения человека человеком. Присекаем на корню все поползновения к созданию технологичных средств убийства. Тем более массового. Вплоть до того, что наши агенты внедренные в индустриальные миры запределья воруют, простите, чертежи у изобретателей. Но эти гадюшане идут дальше. Они похищают людей. Вывозят ошалевших от происходящего к себе и с их помощью создают непотребные в нашем обществе вещи. Мы не можем перекрыть доступ во все провокационные миры. Я вижу выход, только в расселении гадюшников и уничтожении их планетарной базы."

Слово берет один из гражданских: "Генерал, вам не кажется, что это через чур, погибнут мирные люди?"

Генерал, обращаясь к вопрошавшему, отвечает в резкой форме:" По вашему они мирные? А вы знаете сколько людей гибнет от пуль произведенного ими оружия? Вы спросите у генерала от жандармерии, сколько в этом году погибло его подчиненных в столкновениях с пиратами?"

Жандармский начальник откашлявшись в кулак, суровым взглядом обводя присутствующих: "200 рядовых и 17 офицеров. И тысячи гражданских! Я полностью согласен с господином эсбэшником, только радикальные меры!"

Жандармские крейсера сплоченно и методично били в силовое поле окутывающее Гадюшу. Магнитарные орудия вконец разрядились, но мощности автономников хватило, чтобы легендарный призрак проявился из фиктивного небытия...

Гадюша переформатированная планета. Еще до войны, какому-то гению конспирации пришла в голову мысль развернуть силу ее тяжести в обратном направлении. В результате планета пропала не только с радаров и вообще с глаз долой. В общем, изменение полярности вышеупомянутых природных сил привело к образованию специфического поля, преодолев которое магнитный импульс вернул всё на круги своя, и нормальную гравитацию, и визуализацию. Естественно понизился и радиационный фон.

Слава Создателю или сведущей в квантовой физике случайности, что во вселенной всё-таки есть закон — сила действия равна силе противодействия! Потому что… Когда потоки были еще родниками, а реки не наводнили морЯ. Когда преступность не выходила из предписанных статистикой берегов, а об океанах преступлений не было и речи, тогда: замыленный глаз жандарма не видел, натруженная рука фараона не ловила, а усталая нога держи морды не спешила догонять...

Вечная история расплаты — жадность фраера сгубила. Или чуток по своему — когда вы становитесь выше стола, то вас начинают замечать)))

Мышление возобновилось внезапно, почти в кромешной темноте и невесомости. Любые движения, случайные или нарочные, неприятно раскачивали тело, хотя, можно было заложить руки за голову, закинуть нога на ногу и слегка покачиваясь, наслаждаться комфортом нулевой гравитации. Только насчет видов облом, когда вытираешь сопли о потолок пещеры. Карром перевернулся на живот. Тысячи скрытых во мраке чудовищ выбрасывали в его сторону красные, хищно трепещущие языки. Они тянулись к нему, еще далеко внизу и всё же с твердым, как ему показалось, намерением дотянуться. Языки росли и поглощали друг друга, становясь пламенем разбушевавшихся пожарищ. Дрожащим, обманчивым светом озаряя происходящее. Метавшиеся между ними тени напоминали людей. Его внимание привлекли несколько человек, суетившихся возле пылающих на отшибе развалин. Четверо мужчин за руки за ноги оттаскивали от горящего строения чье-то безвольное тело. Чуть впереди, пригибаясь, короткими перебежками, двигалась девушка. "Сюда, сюда, тащите сюда!" — закричала она, выпрямляясь во весь рост под защитой уцелевшего от разрушения и не затронутого огнем здания. То ли звук ее голоса, то ли сближение с собственным телом, но что-то взорвало тишину.

Осознаваемая реальность долбила в барабанные перепонки нарастающим грохотом боя. Надрезала слуховые нервы воем сирен и шипением осветительных ракет. Забивала ушные полости криками людей и огненным ревом. "Живой! — крикнула Гео, обращаясь к спутникам, после того, как ощупала и осмотрела его. — Повреждений нет!" "Вот оно что! А то как-то не очень смотреть на себя со стороны, думая, что ты умер. — приободрился Карром. — Похоже на обычный выход из тела. Надо этим воспользоваться. Потерпи Гео… Да хватит уже меня лупить!" Он был совсем близко, пытался дотронуться, но бесплотная рука проходила сквозь нее, не вызывая отклика. Почти касаясь ее уха, он несколько раз прокричал, чтобы она оставила в покое его щеки. Но Гео не слышала друга и продолжала реанимировать. Волевым усилием юноша преодолел начавшееся возвращение и снова поднялся к потолку, каким-то сверхъестественным способом наблюдая вблизи и за тем, что происходит с его неподвижным телом, и за всей пещерой, как бы с высоты птичьего полета...

Из главного тоннеля, ведущего от космодрома к городу, как из сточной трубы, непрерывным потоком пещеру наводняли десантники. Лавиной белых, бронированных скафандров растекаясь по улицам и переулкам, подавляя огрызающиеся огненными вспышками островки черноты. Карром пронесся над полем боя и нырнул в тоннель. Шеренги бойцов, ускоренным маршем втягивались в воронку предстоящего им сражения. Шеренги, шеренги, до самого горизонта, возникающего на месте поворота… Тоже самое и за следующим изгибом… И дальше… Забавы ради, упиваясь безнаказанностью и собственно возможностью подобного выпендрежа, он нырял и кувыркался в бегущих ему навстречу людских волнах. Легко пролетая насквозь и ратное облачение, и тела, естественно без вреда для себя и для них. Они совершенно не ощущали друг друга. Наконец волны закончились и он влетел в пещеру космодрома. Несколько жандармских шлюпок еще разгружались. Но на этом кажется всё. А еще надо посмотреть, свободен ли путь на поверхность, если как-нибудь пробраться на корабль — одновременно с запуском двигателя, включить невидимку и попытаться улизнуть.

Полуметровая металлическая дверь преграждала дорогу наверх. Однако его тело не погрузилась в металл, против ожидаемого. Хотя материя не передавала всех своих свойств при ощупывании, холод и гладкость, но твердость ее он воспринял всем существом, с разгона ударяясь о преграду. Почему же не выходит сейчас, ведь должно по идее? В который раз сосредотачиваясь на мысли о проникновении в материю, он давил и давил на эту чертову дверь, то спиной, то грудью, тщетно меняя бока. Он давил и давил, изгоняя из сознания вообще всяческую мысль. Напрасно упорствуя, словно отвердев или вернувшись в тело из плоти и крови. Но если бы это было так — шлюз открылся бы автоматически. К тому же другой частью сознания он видел себя там… Гео отправила двоих на поиски техники, чтобы вывезти его. Но куда они хотят ехать? В гущу перестрелки? Но это же абсурд. Их либо убьют, либо они попадут в плен. Одинокий странник еще мог сдаться, воспользовавшись статусом детектива, мол, якобы, по случаю расследования или вроде того… Да и ни к чему эти электротележки, ведь он однозначно скоро вернется… А зачем ему понадобилась эта дверь? Ну, а как же, если вылет заблокирован, тогда по любому придется искать иной вариант… И ради святого космонавта не стреляйте ни в кого! Может придется сдаться… Один раз у него как будто получилось, но не пройти через вещество, а в буквальном смысле продавить. На треть корпуса всего лишь. Это стоило огромных усилий. Пришлось отступить...

Двое разиан, вежливо объезжая трупы и колдобины, возвращаются на где-то ими добытой, гремящей запчастями, тарантайке. Поравнялись с домом. Остается свернуть за угол. Пара каких-то метров. Метр. Они мешкают перед очередным препятствием… Гео выбегает навстречу, крича и махая руками. Она торопит их. Граната взрывается под колесами. Часть оторванного крыла вонзается девушке в живот. Всплеснув руками, затихая на полуслове, она падает навзничь. Взрывная волна добавляет ужасности ее падению, а светлая роба окрашивается в темное от груди до колен… Двое ехавших на электромобиле разлетаются вместе с техникой в клочья. Оставшиеся в живых соратники, обезумев от ярости, с диким воплем бросаются в атаку на приближающихся врагов. Очередь из автоматического оружия прижимает друзей к полу навсегда. Карром не успевая переварить случившееся, увлекаемый невероятной силы рывком, мгновенно оказывается в теле. Он даже не понимает как у него получилось за секунду преодолеть такое расстояние. Вскакивая на ноги он бросается к Гео, тащит за угол. Пару окружают десантники наставляя оружие. "Свои! — кричит Карром. — Врача! Агент ранен! Срочно врача!" Связист вызывает по рации санитарный экипаж. Тем временем Карром сбросив куртку разрывает форменную майку, вынимает кусок железа из живота Гео, туго натуго перетягивает хлещущую кровью рану… Она еще дышит… На десантников действует предъявленный значок спасателя. Они беспрекословно грузят девушку в прилетевший турбоэлектролет с соответствующим трафаретом на корпусе. Помогают забраться в него отупевшему от шока страннику. Санитар делает укол прямо в рану и разорванная мякоть замораживается. Вперед! Живо! Есть еще шанс спасти драгоценного бойца… Над головами пленных унылыми вереницами бредущих по пещерам и тонеллям в направлении космодрома пулей пронесся белый болид с красным треугольником на фюзеляже...

Пугая секретностью, Карром заставил медиков доставить раненую не в госпиталь, на крейсере, к которому они приписаны, а на свой корабль и поместил в имеющуюся на борту медкапсулу. Прикрываясь работой под прикрытием не позволил им зафиксировать оказание помощи посторонним в надлежащей по протоколу форме. Наорал на них и выпроводил восвояси, захлопнув шлюз перед растерянными физиономиями солдат. Пока санитары приходили в себя от его натиска, пока думали как доложить о инциденте начальству, странник запустил двигатель и в режиме невидимости покинул планету, благо, по какому-то наитию, он проделал всё так быстро, что соответствующие инстанции не успели что либо сообразить и предпринять. И благодаря удаче в том, что на злосчастном пути любовной пары не возникло новых препятствий. И только когда дежуривший у радара жандарм доложил командиру, что под брюхом крейсера замечен радиоактивный всплеск, специалисты быстро разобрались в чем дело — кто-то невидимый ускользнул от них, прямо из-под носа. Молниеносное движение вниз по команде и два санитара, и отделение десантников уже стоят где нужно и перед кем положено, давая бесконечные устные и письменные показания на один и тот же вопрос: "Кто это был?" Какие-то агенты под прикрытием — он и она… Номер значка не разглядели… Фамилий не спрашивали… И так далее, и тому подобное… И опять по кругу...

По большому. По самому гигантскому. Уже предъявленному молодым людям, успевшим, как следует набедокурить, счету, который выставила им сама жизнь, бухгалтерия выходила удручающая. Может и справедливая, об этом никто не спорит. Условия сделки выполнены. Дебет с кредитом сведены, взаиморасчет детализирован и произведен: жизнь за жизнь… Странным образом, одна деталь всегда остается малозаметной вначале и выступает на первый план в итоге, деталь которую легко озвучить примерно так: если бы я знал… Знал… Зна-а-л… Но переделал договор на свой лад. То что было в первых его строках выделено и подчеркнуто, специально для безмозглого тебя, ты посчитал необязательным и перенес на последнюю страницу, упаковав для верности в мелкий шрифт...

Несколько дней регенерационный аппарат боролся за жизнь Гео, используя все имеющиеся у него ресурсы. Девушка находилась в регулируемой коме. Универсальные кровеобразующие субтракты неутомимо работали в ее теле, втягивая в процесс кроветворения селезенку и тимус, чтобы как можно быстрее восстановить потери и подготовить организм к перезапуску. Лазеры не жалея молекулярных нитей день за днем соединяли разорванные ткани органов, сосудов, нервного волокна… Недостающие участки наращивались и сшивались… Аппарат пустил кровоток по временному искусственному кругу… Имплантировал сантиметровый кусок нисходящей части аорты… Прогнозируя ей лишь один процент на выживание. Единственный шанс на миллион антишансов. И всё-таки, несмотря на скепсис и протест программы Карром настоял на операции...

Иногда он часами вглядывался в ее безмятежное, отстраненное лицо. Его овал можно назвать слегка увеличенным по сравнению с маленьким пропорциональным телом. Но огромные глаза, с обаятельным, миндалевидным разрезом, уничтожали этот недостаток одним ее взглядом. Короткие, вьющиеся, такие же черные, как и у него волосы. Лоб средний. Скулы тоже. Это у него лоб гигант, а скулы торчат, как трамплины, предательски сливая первому встречному расовую принадлежность. Подбродок небольшой, заостренный. Губы? Губы, как губы не полные и не тонюсенькие нити, однако ее улыбка, да еще взгляд, в купе они пробивали любую броню, любых сердец. А вот любил ли он ее? Вопрос мучавший его постоянно, при вспоминании. Нет… То есть он не мог ответить на этот вопрос… Было и восхищение, и умиление, и даже жалость в хорошем смысле. А вот любовь. Нет, не знаю… Но если спросить у него, а любил ли ты Илл? Да! Здесь почему-то ноль сомнений. Абсолютный. Наверное это и есть ответ, хотя, как говорится — не всё так просто и однозначно. Он скучал. Частенько представляя ее манеру отзываться на всякие житейские мелочи. Ноги сами заносили в медотсек, когда он в бездумной задумчивости слонялся по кораблю. Скорее всего он любил ее, но как-то по другому. Глупое выражение. Никак мы по другому любить не можем, просто любим с разной силой чувства. Кто-то нам дорог, а кто-то не очень. Вот и всё. Но. Если даже самое маленькое ваше чувство спасает жизнь другому человеку, ну, что ж, тогда и ему нет цены!

Везение, удача, пруха, фарт и прочая эпитетомология. В двух словах — Счастливое Божество, дарующее ли успех, только любимчикам или всем, кто попадает в поле его зрения, продолжало быть благосклонным… В тоннель цепочкой втягивались, груженные пленниками, жандармские шлюпки. Пристроившись в хвост каравана, рискуя, что какой-нибудь дурень налетит на него сзади, он, наконец, вывел катер на оперативный простор. Правда не совсем… Над кратером выхода, почти перекрывая его своей тушей, словно кит на кормежке, собирая в распахнутые шлюзы корабельный планктон, барражировал крейсер. И всё же просвет свободы, призывно зияющий, между сатрапом и планетой, оказался вполне достаточным для бегства с этого злополучного булыжника. И плевать, что их засекут. Всё равно не погонятся. Главное проскочить опасный радиус, в пределах которого магнитная лапа всё ещё может остановить беглецов… В удалении Гадюша выглядела, как отшлифованная океаном галька с махонькой дырочкой по середине. Запутывая следы, Карром направил судно в сияющие глубины вселенной...

Череда дерзких прыжков и уже они летят вдоль горизонта событий самого одиозного и перспективного обитателя вселенной, второго по значимости после нее, мимо Пожирателя Миров, с аппетитом поистине вселенского масштаба. Так называемого, Аттрактора, самой большой, расположившейся в центре мироздания черной дыры… Юноша вспомнил, сказанное дядей Гео, в одной из бесед. Это был ответ на его замечание, что наша вселенная скорее всего единственная в своем роде, а спасшиеся разиане наблюдали гибель галактики, а не вселенной. Иначе никто не спасся бы. На что дядя с несокрушимым спокойствием мудреца ответил: "Я не могу ничего утверждать. Это было очень давно. С тех пор мы сильно деградировали." Теперь Карром сам смотрел в термоядерное око Всеяда, что называется, глаза в глаза. Будь на мостике Гео, она бы ни преминула покривляться и подразнить чудовище, корча смешные рожицы и показывая язык. Он сделал это за нее. От себя в две руки добавляя неприличный жест превосходства...

Прошла неделя безостановочного бегства. "Начинай торможение. — обратился странник к своему кораблю. — До полной остановки. "Угрюмый, с всклокоченной шевелюрой, он сидел полу развалившись в кресле и смотрел как бесконечные прямые слившихся воедино звезд распадались на отрезки… На точки… Судно остановилось. "Глуши мотор." — последовало распоряжение… Корабль дрейфовал в потрескивающей тишине электричества, в безмолвном ожидании команды. Молчал и пилот полностью погрузившись в собственный, внутренний мир… Где-то здесь была дядина фляжка… Глоток терпкого, винного вкуса заставил напрячься и вздрогнуть. Забрезжившее в отдаление физическое тепло, растекаясь по артериям, тронуло заледеневшую душу. Образовавшийся за это время ледник подтаял и лениво пополз… Через сутки после того, как он поместил Гео в медицинский модуль, аппаратура выдала результат диагностики. Разрешенная сердцу боль вдруг ударила по глазам… Он мог стать отцом! Это был ЕГО ребенок! Пережитое неделю назад наводнение повторилось вновь… Слезы… Искренние и безудержные… Нечаянный привкус которых смягчил оттаявшее страдание...

Вряд ли, когда-нибудь еще, муки человеческой души забирались так далеко в космос, в столь отдаленные от ареала жизнедеятельности людей места. Непревзойденная, нечеловеческая красота, открывающаяся отсюда, совершенно не допускала мысли о существовании такого хрупкого явления, как белковая жизнь. Будучи абсолютным противоречием всему, здесь происходящему, жизнь представлялась случайностью и каким-то недоразумением. Однако она есть и мельчайшая ее песчинка, по собственной значимости, несравнимо превосходит все эти звезды, вместе взятые. К тому же, без нее, ничтожной и слабой, вся эта навороченная нашпигованная катаклизмами бесконечность, лишь пустыня, гиблая и бессмысленная...

Белые паруса, изодранные до нитей, потеряв корабли и мачты, вертикально парили в океане мрачной невесомости. Рои желтых светлячков, запутавшись в них окончательно, наполняли паруса светом и оживляли черную бездну. Целая армада порванных, светящихся парусов, чудом вырвалась из эпицентра небывалой бури… "Почти что край мира. — подумал странник, глядя на звездные кластеры. — Когда бы еще." Разианская фляжка с подлым равнодушием валялась у ног. Тряси не тряси — ни капли сострадания… Стоп! Да это уже было! И звездная паутина! И удушливая тоска… Опираясь на подлокотники, он стремительно встал. Ошарашено посмотрел на сопутствующую реальность. Вернулся в исходное, чему-то недоумевая. Еще долго в нейронных сетях трепыхалось и умирало четкое осознание, только что пережитого дубля...

Аппарат вывел Гео из операционного стазиса и отправил в оздоровительный сон на 72 часа, информируя об этом капитана. Операция прошла успешно и практически без последствий, девушка здорова так же, как до ранения. Можно сказать, что ничего и не было, особенно для нее, — просто поспала. Поспала и проснулась. 20 дней, как одна ночь. "Так это и останется в ее жизненной карте, как еще одна миновавшая ночь." — думал Карром, перенося Гео в капсулу аварийной транспортировки.

Не обмануть материнский инстинкт. Очнувшись, Гео безусловно почувтсвует некую пустоту. Пустоту которую трудно назвать внутренней или внешней, потому что она везде. Ведь организм и тем более душа женщины, всегда в курсе. Они знают о новой жизни с первых секунд. Вначале они, а уже потом, получив убедительное подтверждение, к процессу подключится сознание… Неведение еще помучает Гео, до тех пор, пока не изменится эта реальность. В другой реальности женщина будет знать о том, что с ней произошло и от этого знания ей будет еще хуже...

А вы, глубокоуважаемые женщины, думаете, что только матери любят своих детей, а отцы это так, сунул вынул и до свидания?! Какая-то часть точно думает. Не удивительно, несмотря на закономерную тягу к друг другу, противоположности одновременно враждебны… Глупое, далекое от совершенства устройство. Словно не мастер занимался его созданием, а один из учеников. Но если так и было задумано, значит всякая боль тоже для чего-то нужна. Что-то или кто-то должен пройти через нее. Но для чего?! Неужели никак по другому ни привить разумность?! По всему выходит, что человеческое БЫТИЕ слишком трудная наука для одной человеческой жизни.

Немного в стороне от намеченного маршрута, крошечным огоньком, поблескивала Раза система. На данном расстоянии звезда и планета отдельно не просматривались. Он мысленно попрощался и нажав кнопку экстренной эвакуации, отправил Гео домой. Когда капсула приземлится, ему автоматом придет сообщение: "Я дома!" Юмор в стиле Атти)

Камень удручения скатился с плеч, хотя бы в этом. Наконец-то история взаимоотношений с Раза людьми закончилась! Это судьба, как ни банально звучит. Не связать несвязуемое. Ни чем. Даже детьми. Тем более что… А злой он или быть может справедливый, а потому кажущийся злым, рок обязательно вмешается. Настигнет беглецов и расставит, где надо и запятые, и точки. Познакомившись с Гео, он словно попал в водоворот, вырваться из которого получилось, лишь опустившись на дно...

Капсула уже перестала быть различимой, а он всё смотрел вслед пережитому… Очень много всего передумал он за дни вынужденного одиночества. Сделал вывод и принял решение. Недалекие люди скажут, мол, почему ты такой нерешительный, мол, надо быть увереннее в себе. На что Карром сегодня ответил бы: "Уверенность это когда знаешь чего хочешь, а неуверенность всего лишь отсутствие ясной цели или состояние, которое есть время поиска себя в себе! Нерешительность это момент выбора между тем-то и тем-то, который может затянуться на годы и длиться всю жизнь! Прежде необходимо принять решение, а для этого определить границы своего я, то есть какой ты и что тебе нужно, а уверенность это уже следствие!"

Сбросить Гео, пришлось и по другой причине… Если жандармы зададутся целью, настичь корабль, ускользнувший от них на Гадюше, то в конце концов, несмотря на всю протяженность вселенной, они настигнут. Он дал ей шанс остаться в стороне от события, по крайней мере, когда его схватят, он будет всё отрицать. Вряд ли это поможет, при определенной настойчивости властей, но совесть его чиста перед всеми Раза, что от него зависело он сделал. И наоборот, это он должен винить их в том, что произошло с ним. Они втянули его в отвратительные дела. Повлекшие за собой последствия, за которые он теперь раскаивается и будет раскаиваться всю оставшуюся жизнь. Но это уже никого не касается, это уже только его реальность. На самом деле никто не тянул насильно. Дверь всегда была открыта в обе стороны. В любой точке он мог беспрепятственно выйти. А мог ли? Теперь и это не важно. Он заплатил слишком высокую цену за свою свободу. Теперь они точно квиты...

Пора выбираться из ямы, которую сам себе вырыл, и в которую сам же себя, и столкнул. В какой-то момент сила нового чувства стала настолько велика, что выплеснулась за пределы его разума… Он очнулся, открыл глаза и увидел перед собой сияющие уходящие ввысь ступени. Не задумываясь, юноша бросился бежать по ним. Сначала он изо всех сил бежал по широченной, каменной лестнице, потом ему пришлось с осторожностью идти по шатким, деревянным ступеням, держась за тонкие, ненадежные перила. Затем, с крайней осторожностью, балансируя раскинутыми руками, продвигаться вперед по узкой доске. Наконец доска стала настолько узкой и находилась так высоко, что страх поглотил все его мысли, кроме одной: "А может вернуться?" Он уже лежал на доске животом, вцепившись в дерево руками, однако продолжал медленно ползти вперед. "Вернуться?" — всё громче и настойчивее пульсировала жилка у виска. Обливаясь потом, раздираемый сомнением он переместился еще на пядь...

Он снова открыл глаза, постепенно приходя в себя после сна… На этот раз это была, насколько можно разглядеть в темноте, убогая избушка. И он снова был в своем теле, хоть и уменьшенном на годы назад. Вырвавшийся из его детской груди вздох облегчения, чуть ни разбудил сопящего рядом Горана. С другой стороны от него спала Мирина. Значит он вернулся в настоящую реальность. К радости примешивалось чувство сострадания к "мелкому засранцу", теперь его, по всей видимости, черед томиться в этой ужасной комнате без окон и дверей, без всякой надежды на исход. Как-то не хорошо получается. Придется заняться решением этой задачи...

На самом деле все было не так, вернее не совсем. Воспоминания которые он пережил были не полными. Те ситуации, за которые нормальный человек не простит себя уже никогда, память исключила, благодаря чему собственно и удалось оправдаться перед совестью, то есть раскаяться. То чего не доставало, еще предстояло вспомнить и понести соответствующей строгости наказание за преступные действия и за не менее тяжкое в последствиях бездействие.

Еще до посещения Гадюши Карром принял участие в нескольких контрабандистских вылазках и в череде мародерских рейдов. Сутками, с бандой Гела на борту его катера, они дежурили вблизи оживленных трасс, поджидая попавший в беду грузовик, чтобы приняв сос, тут же откликнуться, но вместо помощи обчисть его до нитки, бросая команду грузовика на произвол судьбы. Естественно старались обойтись без жертв… Но изредка случалось и такое… На это он тоже быстро научился закрывать глаза, обвиняя погибших в глупом поведении, как говорил Гел, мол не надо было рыпаться.

Юношу привлекли к таким делам, потому что его катер был оборудован режимом невидимости. Пару раз они попадали в переделку, так что жандармские крейсера чуть ли ни хватали их за бессовестную руку. Однако выручала невидимость. Пока им везло. Первый раз Карром сильно волновался по поводу такой откровенно злодейской деятельности, но получив приличное вознаграждение от организатора, казалось бы за пустяк, он решительно совладал со своей совестью. Да, это дурно пахло, но мысль о том что ты якобы деловой и с приличными средствами взбадривала прилично, чтобы продолжать этим заниматься.

Может быть одного богатства было бы не достаточно, но Гео забеременела и невольный шантаж будущим отцовством, то есть лишением его права на воспитание потомства окончательно привязал Каррома и к Гео, и к банде, и к их так называемому семейному бизнесу. Помогло смириться вероятно и то, что его роль в этих преступлениях, была невелика по сравнению с основными действующими лицами. Он был всего лишь извозчиком и не покидал судна во время налетов. И да, о беременности Гео стало известно еще до того рокового посещения Гадюши...

Это было самое главное им содеянное зло, заключавшееся в слабости характера. Вот чего-чего, а хоть и недоделанный, но с зародышем настоящего мужика в душе, яйценосный индивид не простит себе никогда, так это слабохарактерности… Он конечно разок заикнулся, мол, надо бы ей поберечься и ради плода перестать принимать участие в опасных затеях. Но Гео подвергла будущего папашу такому словоизвержению и молнииметанию, что он смалодушничал, и не потому что боялся девушку, а просто из нежелания лишний раз напрягаться в борьбе с ней. Как всегда понадеявшись на везение. И черт знает на что еще.

Когда трагедия свершилась он впал в моральную кому. И уже гораздо позже, в нем включилось чувство непрощенности, мучая его всю оставшуюся жизнь. Но в тот момент, когда это было надо, хитрый разум скрыл правду, зная, что иначе они до тех пор застрянут в чистилище, ходя по кругу, пока Карром ни простит себя. Чего само собой никогда бы не произошло. Разум решал задачу как ему выбраться из ментальной ловушки и он ее решил изолировав в памяти "вредные" воспоминания и выстроив правдоподобную и так себе картину виновности Каррома. Ну не без драматизма конечно. А иначе кто бы ему поверил. Изменчиво не только будущее, но и прошлое. Так уж устроено, чтобы мы могли прощать себя и жить дальше...