Мир Каррома Атти. Событие первое.

Глава 8

Он пришел в себя, когда перестал действовать усыпляющий газ. "Восстановление поврежденных тканей завершено." — приятным женским голосом сообщил аппарат. Повезло, что кости целы, в противном случае заживление длилось бы гораздо дольше. Крышка регкамеры автоматически откинулась. Он вылез, оделся. В помещении стационара больше никого не было. Ждать здесь или идти в казарму? Он не знал что ему сейчас делать и чего вообще теперь ждать. О будущем лучше не думать. Но как не думать, если оно само думается?! Выгонят или не выгонят, вот в чем вопрос? Скорее всего. Хотя… Все накосячили! Всех же не выгонят?! Не. Целый отряд. 17 человек. Не выгонят. Ни! За! Что! Это будет очередной серьезный провал их гребаной методики. Очко в пользу противников. Головы начальства точно полетят. И не только начальства. Ученые. Спонсоры. Лоббисты. Персонал. А может и полный финиш. Мало ли, свернет правительство программу к чертям и школу нафик закроет.

Карром не знал откуда у него берутся подобные мысли и слова, но предполагал: сто процентов это последствие гипноза, то есть экспресс образования. Курс был практически закончен. Очень похоже, что господа союзники переборщили впихивая в нас всякую хрень. Оспорим, обжалуем! И потом, почему мы вообще должны молчать в таком случае?! Не. Мы молчать не будем! Воодушевленный собственными позитивными, как ему казалось. рассуждениями, Карром Атти покинул медчасть и направился в кубрик. Там Илл! Интересно — как она? Переживает наверно… С ума сходит...

До подъема еще несколько часов, при желании можно даже выспаться, но первый отряд не спал. Шло, то затухающее, то с новой силой разгорающееся обсуждение недавнего события. Появления Атти не вызвало ожесточения. Одногруппники вели себя так, будто ничего не случилось, то есть, что-то конечно произошло и весьма дурное, но в результате совместной неадекватности виновниками становились все. Молодые люди это прекрасно понимали. А кто первый начал, это уже без разницы — не он, так другой. Вряд ли чиновники станут разбираться кто кого ударил и сколько раз, при всей своей доброжелательности и усердности они просто не смогут разгрести эту кучу-малу или понадобится уйма времени, которого ни у кого нет. Столько нет. Намного проще взять 17 личных дел, нажимая нужные кнопочки, чиркнуть одной фразой по всем — уволен в связи с несоответствием. Уволен. Отстранен. Отчислен и т.д. и т. п.

И как должно быть обидно тому, кто границ дозволенного не нарушал, то бишь сам не участвовал и других не провоцировал, а по стечению обстоятельств всё-таки попадал в коллективный абсцесс, на самом деле получаясь единственным пострадавшим, по-настоящему без вины виноватым.

Подобный ход мысли не вселял в сердца ни мужества, ни оптимизма. Когда он вошел, все головы повернулись к нему и все глаза посмотрели на него. Илла тоже увидела и бросилась навстречу. Пока Карром и Илл радостно обнимались, вокруг них собрался почти весь первый отряд. Не хватало троих. "Ответственность вот, что это такое!" — подумал Карром, оглядывая юношей и девушек смотревших на него, как ему показалось с надеждой, видя в нем какого-то спасителя вероятно. Но какой же он спаситель. Он такой же как все. Хотя кое-какие соображения на этот счет имеются. Вдобавок, по пути сюда он кое-что узнал:

— Ребя, не мы одни докатились до чрезвычайки. Во всех отрядах чп сегодня. В третьем тоже массовая. А во втором, так вообще старшему наваляли.

Последовал общий вздох облегчения, когда Карром изложил свое видение перспективы. Присутствующие приняли сказанное за алгоритм и поуспокоившись разбрелись по кроватям.

Тем временем в кабинете начальника школы экстренно совещалась управленческая верхушка.

— Скрывать?! Нет господа! Скрывать это чрезвычайное происшествие бессмысленно и глупо! Если сие выйдет за пределы наших полномочий, то неминуемо обернется худшим из возможного. Начнется независимое разбирательство, на итоги которого мы не сможем повлиять. — распорядительствовал начальник школы, снабженный вниманием избранных. — Рано или поздно общественность всё равно "пронюхает", поэтому мы не будем ничего скрывать и замалчивать. И до огульного отчисления учащихся не опустимся. Но нам нужен выгодный "виновник торжества". Его необходимо выявить и призвать к ответу. Напавших на нашего служащего выгнать однозначно. Выпишите им соответствующую формулировочку и отправьте тихим сапом домой. Служащему выделите компенсацию за моральный и так далее ущерб. Найдите зачинщиков в первом и в третьем отрядах. С ними посмотрим, в зависимости от глубины раскаяния и желания сотрудничать. Считаю, что просочившаяся в конце концов информация не будет стоить и выеденного яйца, означая примерно следующее: произошел небольшой инцидент, виновные наказаны, обучение продолжается в плановом режиме.

— Генерал, по имеющейся у меня информации студенты уверены, что во всем виновата наша методика. — доложил старший офицер безопасности. — В первом отряде курсант Атти упорно распространяет эту версию.

— Значит измените им это мнение на противоположное. — рассмеялся генерал.

— Но по программе гипнотические сеансы закончились и об этом объявлено. — высказался заведующий учебной частью.

— Господа, я за что вам деньги плачу?! Думайте, решайте, принимайте меры и как можно быстрее! — словно благословляя родных детей на самостоятельный путь заключил генерал.

— А что делать с этим Атти? Он один из нарушителей. И слишком много разговаривает. — не унимался безопасник.

— Атти. Атти… Кажется, мне знакома эта старрианская фамилия. Где-то я ее уже слышал. А какие у него показатели?

— Самые лучшие! — проинформировал завуч.

— Хорошо. Проведите расследование, все собранные материалы мне на стол, если что я лично побеседую с курсантом. — генерал вспомнил, где слышал фамилию Атти. И добавил. — Нельзя же исключить лучшего студента. Это покажется подозрительным.

Разбор случившегося оказался более доскональным и тщательным, чем кто либо из курсантов мог предположить. Сформировалась комиссия по расследованию, в состав которой также вошли студенты из числа не запятнавших себя. Такие оказывается тоже были и на утреннем построении обнаружились. Построение проводилось общее для трех отрядов и "овечки" тут же заявили, что не собираются разделять ответственность с "волками" и в любом случае требуют от руководства найти и наказать виновных, потому что не хотят иметь на себе ни тени подозрения, ни каких-либо пятен, и намереваются, и имеют на это право, продолжить службу с чистой, как детская слеза репутацией.

Следствие выявило 25 человек причастных к беспорядкам в той или иной степени. В черный список попали и Карром с Илл. Но почему Илл? На первых же допросах всё прояснилось...

— Атти Карром?

— Да. Я.

— В ходе следствия установлено, что вы и ваша сокурсница Стаае Илла занимались любовью в подразделении после отбоя, чем спровоцировали драку, вылившуюся в массовый беспорядок. Кстати, можете не запираться, ваша девушка уже допрошена и вину полностью признала. Вот ее собственноручно написанные показания. Причем занимались систематически. Если по человечески посмотреть, то ваших одногруппников можно понять. Так ведь Атти? Вы признаете себя виновным в нарушении уставных взаимоотношений?

— Нет...

— Хотите дружеский совет: признавайтесь — поругают, наложат взыскание и будете дальше служить, как ни в чем ни бывало, ну или почти как ни в чем ни бывало. — довольный своим красноречием хмыкнул назначенный следователем старлей.

— Нет! — гнев и стыд удивительным образом сочетались порождая отрицание.

— Напрасно Атти. — с грустью заметил офицер. — Смотрим далее. Из показаний троих ваших одногруппников следует, что они хотели указать вам на неправильность вашего поведения, то есть довести до вас путем словесного внушения, что аморально заниматься любовью в присутствии других, но вы кинулись в драку, откровенно напали на них, причинив им многочисленные травмы. Что скажете по этому поводу?

— Он хотел сорвать с нее одеяло! — выпалил Каррром с негодованием. Сжимая кулаки. С готовностью снова ринуться в бой.

— А что такого страшного произошло бы тогда? Или она находилась под одеялом в обнаженном виде, в следствии неуставных взаимоотношений между вами? — невозмутимо гнул свою линию следак.

— Нет… Просто они мешали нам… То есть мне… Мешали спать… Разбудили среди ночи...

— Ясно. Значит по вашему — мешали вам спать, разбудили среди ночи, что послужило поводом для жестокого их избиения, правильно?

— Да. То есть нет конечно. Не знаю… — запутался не искушенный в таких делах юноша.

— Карром, послушай, я не на много тебя старше по возрасту и прекрасно понимаю, что такое любовь. У меня тоже есть девушка. Мы собираемся пожениться. Я тебе без протокола говорю. Все ты правильно сделал, но своим упорством ты серьезно рискуешь. Тем более, что Илла призналась уже.

— В чем она призналась? Мы ничего такого не делали. Мы только спали вместе… Иногда...

— Этого достаточно. Вы же не у себя дома, а в казарме. Тем более что ваше поведение спровоцировало массовое побоище. В общем решать тебе. Либо "не уставные" на "почве любви" и самозащита. Либо необоснованная агрессия. Инициация драки. В первом варианте, думаю, обойдется порицанием и акцент вины перенесут на эту троицу. Во втором ты один во всем виноват и стопроцентное отчисление тогда уж обеспечено.

— А подумать можно? — совсем уже растерянно спросил Карром.

— Нет. Думать времени уже нет. — отрезал следователь.

Ну и манеры у этих следователей, разговаривать, не глядя на тебя. И что он там всё пишет?

— Первое. — махнув рукой. как бы махнув, согласился юноша. Он хотел уберечь любимую от позора, но она уже сама призналась. Смысл ему теперь так подставляться. Выходит, что и не из-за чего. Да и чего им стыдиться — любви что ли?

— Тогда пиши всё как было. Чем правдивее, тем лучше для вас обоих. Как старший брат тебе говорю, ты принял правильное решение.

— Хорошо. Я напишу так же как Илл, но только потому, что поверил тебе.

— Да, да. Пиши Карром, пиши. Ты не разочаруешься!

— Отличный результат и за такой короткий срок! — начальник школы просматривал содержимое среднего размера папки. Ее принес старший лейтенант, исполнивший роль дознавателя. Читая, генерал радовался, как ребенок и не скупился на похвалу молодому сотруднику и не только ему. — Как ты ловко провернул это дельце! Всё-таки что значит наш метод! Силища! Один сеанс и ты профессионал! Не спорю, не спорю, одаренность играет не последнею роль — минимум половина успеха! Однозначно! И всего один сеанс гипноза!

Младший по званию сиял, как светило в погожий день:

— Господин, генерал, разрешите обратиться!

— Разрешаю!

— Я по поводу первого отряда хотел бы сделать замечание. Сложилась двоякая ситуация. Виновны и те, и другие, смотря с какой позиции рассматривать...

— Сынок, не забивай голову. Свою миссию ты с успехом выполнил. Можешь быть свободен. Возьми отгул. Сделать выводы позволь мне. — нахмурившись ответил начальник.

— Да, господин генерал. Разрешите идти?

— Иди, дорогой, иди.

Старлей ушел. Генерал нажал кнопку связи с адьютант-секретарем:

— Вызовите ко мне курсантов Атти и Стаае.

— Курсанты прибыли. — наконец прозвучал селекторный голос.

Генерал — седовласый мужчина лет 65-ти, посмотрел по сторонам. Откинулся в кресле. Поставил правую руку на подлокотник. Положил подбородок в наполовину сжатую ладонь, с вытянутым вдоль лица указательным пальцем. Еще секунду помедлил, словно что-то додумывая и порывисто придвинулся к столу.

— Пусть заходят. — распорядился он.

Вежливые люди всегда первым делом приветствуют гостей. Потом, если есть на что, приглашают присесть. Генерал пропустив первые пункты протокола гостеприимства, взялся сказать своё веское, генеральское слово:

— Глядя на меня, молодые люди, вы наверное думаете, что я всю жизнь был таким старым, нудным и никогда не испытывал никаких чувств, кроме раздражения и досады?! Конечно думаете! В ваши годы я и сам так думал, поглядывая на стариков! А еще вы наверняка думаете, что я тупой и ничего не понимаю. В молодости все ошибочно полагают, что только они по настоящему живут и по настоящему любят, что только они в этом мире заслуживают право на жизнь, потому что непременно умны и уж как пить дать прогрессивны, а остальные, просто не понятно что такое вообще. А если еще и старше на десяток лет, то уже и вовсе ни на что не годятся. Отработанный ресурс, максимум способный, произвести и вырастить пожирающую семейный бюджет и родительское здоровье личинку.

К сожалению, молодые люди, вы заблуждаетесь, думая что из-за юности, еще присущей вам, перспективны именно вы, а потому свет конкретно на вас и сошелся клином. Бедные дети, не хочется вас разочаровывать, но долг обязывает, а долг прежде всего. Свет не сходился на вас клином никогда и даже не думал об этом впредь. Да, да, безусловно, вы наше будущее и естественным образом цветы, но это до тех пор, пока не опустоцветитесь. Авансик дорогие мои, всего лишь небольшой, ничтожный авансик, обезличенный, под одну гребеночку, на всех, потому что пока вы молоды — вы никто и ничто, и звать вас никак. И даже близкие называют вас не полным, заметьте, именем, а сокращенным, что-то вроде клички для животного, например вместо Всеволод, говорят, Сева.

Вот, понимаете ли такую вещь — вы вроде бы есть, но на самом деле вас нет?! Вы еще не состоялись, как человеки. Не подтвердили своего права на существование в социуме, как полноценные его члены. Вам лично еще предстоит доказать, что вы представляете из себя хоть какую-то ценность и приносите пользу, а не являетесь паразитами, не смотря на всю свою кипучую и оригинальную деятельность.

Вся ваша оригинальность и попытки заявить о себе — с одной стороны смешны, а с другой печальны, так как всё что миру не подходит и не удобно для него, все уничтожается и утилизируется им же. Миру нужны те, кто приумножит его богатства и защитит его ценности, кто выживет и продолжит род, кто разовьется и продвинет эволюцию еще на пядь. А обществу нужны профессионалы. А теперь скажите мне — с какой целью вы сюда пришли? Зачем вы отнимаете время у состоявшихся, занимающихся делом людей? Все что они здесь делают — имеет значение и цену. Скажите мне, вы заслуживаете, чтобы общество тратило на вас свой наиважнейший ресурс — время людей созидающих благо?! Вы заслуживаете, чтобы общество тратило на вас свое благо?! Окупится ли вложенное в вас добро?! Станете ли вы когда-нибудь полезны и нужны, так же как те, чью жизнь вы сейчас тратите в пустую?!

Неожиданно генерал перешел на "старрианский":

— Выйти за грань разумного, чтобы познать истинное счастье. — так кажется звучит одно из определений твоего отца?!

— Вроде… — от удивления Карром потерялся и застыл с открытым ртом, не находя слов для продолжения умной беседы.

Генерал явно ждал от него чего-то, но ступор словно заточил его мозг в герметическую упаковку для полуфабрикатов. Какие-то мысли шевелились в голове, но он не мог, как ни старался, ни разглядеть, ни расслышать их, что-то определенно мешало. Генерал видя замешательство в молодежных рядах пояснил:

— По долгу службы приходиться изучать философию народов вселенной. Твой отец гениальный человек, Карром. Да и надеюсь яблоко от яблони не далеко укатилось. А от ошибок никто не застрахован. Собственно без них невозможно познание, например "добра и зла". Согласны со мной?

Конечно согласны. Еще бы не согласиться. Карром раскаивался в том, что они допустили непростительную ошибку — уснули на одной кровати. Расслабились. Потеряли страх, как говорится. Вот и поплатились. Илла думала о том же, но по своему: "Наверное мы действительно слишком далеко зашли. Отношения это здорово, но я-то здесь по другому поводу вообще-то."

Вернувшись к языку Союза, генерал продолжал:

— Вижу, что вы оба правильно оцениваете свое положение. Я прекрасно вас понимаю, но хочу предостеречь — не стоит жертвовать будущим счастьем, ради сиюминутного удовольствия. Как и на войне в жизни должна быть стратегия. План, если хотите. И тактика, само собой разумеется. Допускающая некую свободу маневра, фантазию, изобретательность и наслаждение паузой. Однако, всё подчиняется основной, однажды избранной линии поведения, а именно — достижению поставленной цели. Через несколько дней вы сдадите экзамены и перейдете на более высокий уровень. А еще через полгода получите специальность и войдете в настоящую, взрослую жизнь. Вот тут-то и давайте ход своим отношениям. А пока я предлагаю вам потерпеть и направить всё внимание на учебу. Но если вам так не терпится, то пожалуйста, воля ваша, хоть сейчас пишите заявление об увольнении со службы и мы вас благополучно отпустим. И даже справку дадим, мол, такие-то прошли обучение там-то. Глядишь пригодится у вас на Старре. И прощайте детские мечты! Зато вы сможете жить так, как вам заблагорассудится — создать семью, нарожать детей. Точь в точь, как миллионы ваших предков.

Кабинет начальника школы представлял собой большую прямоугольную комнату. У дальней от входа стены стояли столы, один письменный, генеральский и примыкающий к нему общий, с задвинутыми под него стульями. На стенах висело множество полочек с расположившимися на них сувенирами и предметами быта различных, населяющих вселенную культур. Своеобразное оформление пространства создавало впечатляющий контраст современности и архаичности.

О предназначении значительной части вещей из коллекции генерала Карром не имел ни малейшего представления. "Сколько еще всего неизведанного скрывает в себе космос!" — думал юноша разглядывая диковинки. Но один предмет особенно заинтересовал его. Это было оружие, правда "доисторическое", с планеты Сероу, в галактике… Не важно в какой галактике, если забыл ее название и местоположение. Оружие называлось лук, рядом лежал и колчан с торчавшими из него стрелами с ярким оперением. Чем-то крутая изогнутость оружия напоминала женскую фигуру...

Генрал заметил отвлеченность юноши, но не рассердился, а выйдя из-за стола, подошел к полке с оружием, взял в руки лук и легко натянул тетиву.

— Хочешь попробовать? — спросил он, подойдя к курсанту.

— Ну да, конечно. — оживился молодой человек.

Карром ориентируясь на произведенную генералом демонстрацию, не слишком серьезно отнесся к заданию и с первой попытки ему не удалось натянуть тетиву. Взглянув на удивленное, испуганное лицо друга, Илл прыснула в ладоши звонким девичьим смехом. Генерал тоже улыбнулся и мимикой приободрил юношу, мол, давай, пробуй еще — у тебя получится. Карром собрал всю свою силу буквально в кулаки и попробовал. Вторая попытка оказалась успешной.

— Вот друзья. А именно с этим оружием — его мне в знак нашей дружбы подарила прежняя хозяйка — с легкостью управлялись и она, и ее дети подростки. Представляете какой физической силой обладает этот народ. Отдельные его представители мужского пола делают луки соразмерно своей силе и обычному человеку с другой планеты, даже и не стоит пытаться овладеть таким артефактом. Поэтому я всегда говорю, что нельзя пренебрежительно относится к расам менее якобы развитым. У этих дикарей в кавычках наверняка обнаружатся достоинства, которые нам и не снились. А техника, ну что техника — управлять ею можно научить любого.

Положив грозное оружие на полку, генерал снова водрузился в кресло и подвел итог:

— Думаю мы друг друга поняли, господа курсанты. Даю вам сутки на размышление. Как следует взвесте все "за и против" и поставим точку в этом диалоге. Но учтите, повторное нарушение это стопроцентное отчисление не взирая на заслуги и еще — одного из вас переведут в другой отряд, если всё-таки захотите остаться с нами. Вопросы, пожелания?

— Да нет вопросов. Всё ясно, господин генерал. — ответил Карром за двоих, переглянувшись с Илл.

— Тогда свободны. — напутствовал генерал давешних собеседников.

Чрезвычайные сутки закончились. После отбоя, выждав положенное, Карром просунул руку под соседское одеяло, нащупывая грудь девушки. Однако встретил мягкое, но уверенное сопротивление. Илл прихватила его ладонь со словами:

— Не надо… Давай не будем сегодня...

— Почему? Мы тихонько. — он не был готов к такому повороту, но руку убрал. — Завтра мы уже не сможем. А потом не известно когда вообще.

— Ничего страшного. — впервые в ее голосе присутствовал холод пронизывающего дом сквозняка. — Я устала. Мы почти не спали. Прости.

— Илл, а что если нам и правда написать заявление! — он снова придвинулся к ней, горячечным шепотом озвучивая, обжигающую сознание мысль.

— Какое заявление?! — Девушка чуть не закричала во весь голос, натягивая одеяло до подбородка, глядя на Каррома неестественно округлившимися глазами.

— Уволимся. Вернемся на Старру. — продолжая грезить, юноша попытался обнять девушку.

— Кар, ты в своем уме?! Как это вернемся?! Зачем?! — девушка отодвинулась от него на край койки и чуть не свалилась в проход. — Прекрати пожалуйста. Я щас упаду.

— Что значит «зачем»? — теперь опешил Карром. С обиженным выражением лица ретировался на свое место. Подпер голову рукой. — Поженимся и так далее… Разве для счастья нужно что-то еще кроме любви?!

— Я не хочу возвращаться!

— А твои слезы, помнишь?

— Это были слезы радости, дурачок! — беззвучно рассмеялась Илл, взбивая подушку. — И замуж я пока не собираюсь. Я хочу получить образование. Сделать карьеру.

— Но как же так?! Я же люблю тебя!

— Правда?! И когда ты это понял?! Щас что ли?

— В тот самый день!

— Впервые слышу! — отчужденно произнесла Илл. Поворачиваясь к нему спиной, прошептала. — Давай спать. Спокойной ночи.

Это больно… Просто невыносимо… Вот они какие душевные муки значит… После сцены, устроенной Илл, он почувствовал себя самым одиноким и несчастным существом во вселенной. Каким-то слизняком раздавленным безжалостным ботинком Космоса. Он сам и его чувства оказались ненужными, выброшенными. Почему он всё время думал, что она влюблена в него? Он тоже не хотел возвращаться, но ведь она могла сказать и по другому, мол, да милый, с тобой я готова на всё и на рай в шалаше… Или что-то вроде того… Если бы она любила, то сказала бы… Непременно сказала бы, но… Да еще демонстративно отвернулась...

Наверное он был единственным кто из обучающихся здесь старрианцев не спал в этот час. Лежа в своей непривычно одинокой постели он спорил сам с собой. Убеждал себя и себя же опровергал. Этого не может быть, ведь были же и страстный шепот в ночи, и нежные взгляды днем. Мы все изменились. Видимо приобретя массу новых познаний, каждый получил от системы и свой, особенный дар. Взять хотя бы историю. История всего человечества это не то же самое, что старрианская… В тот момент у него впервые мелькнула мысль, а зачем он вообще сунулся в эту клоаку не проходящего насилия и борьбы за выживание… Явилась и пропала… Здравая была мысль, замечу.

Он вернулся к словам Илл. Надо же, о карьере она мечтает. Услышать такое от старрианца — абсурд! Вот они плоды, так называемой, цивилизации. А сам он? И тут его прошиб холодный пот. Я же хотел убить этого парня… И ему стало страшно. По настоящему страшно. Это был не я — ужаснулся он. Слизняк оказался с клыками хищника. Может и поделом, что Вселенная не оставила от твари мокрого места, вернее, только сопли и остались. Та самая расплата за совершенное зло… Но не сотворил же. Но ведь хотел… Здесь подумал, а в какой-нибудь параллельной реальности мог и убить… И наверняка убил...

Он настойчиво пытался понять и простить Илл, но словно заноза в пальце, в душе укоренилась обида, давая о себе знать электрическими разрядами, молниеносно разлетающимися по нервным магистралям, опаляя мозг, сжимая кулаки, выдавливая стон. Его тело, то вытягивалось в струнку, то скрючивалось напоминая огромный эмбрион. Он то засыпал, то вдруг просыпался от очередного приступа душевной боли, досадуя на себя, что не может справиться с собственными переживаниями, объясняя самому себе, что вся эта любовь, полнейшая ерунда и выдумка, и вообще вещь хлопотная и никчемная. А по сути — ему плевать! Главное, что его не отчислят и уже не за горами тот день, когда он станет пилотом одного из тех прекрасных, межзвездных кораблей. Мечта осуществится вопреки всем терниям и заблуждениям, тормозящим продвижение к ней и сбивающим с пути истинного. Генерал тысячу! Миллион раз прав! Надо учиться!

Странно однако, но почему-то мысль о том, что за любовь нужно бороться, не приходила ему в голову. Это скорее всего потому, что так уж устроены старрианцы — у них напрочь отсутствует чувство собственничества. Считая себя разумными и сознательными они принимали выбор другого, как неоспоримую данность и никогда не пытались этому противодействовать. Да-да. Нет-нет. А если тебе, что-то не нравится это уже твои проблемы. И чужая душа не потемки, а заповедная зона, куда не суются без разрешения...

Душа разрывалась, кричала. Надеялась ли она, что ее кто-то услышит и от этого что-то изменится? Вполне может быть, иначе она умерла бы от боли. Она кричала, изнемогая от крика, но мир по прежнему оставался отчужденным — слепым и глухим. И все-таки ей становилось легче, хоть и на время: подобно лимфоцитам, удаляющимся из телесного нарыва давящими пальцами, накопившаяся боль выдавливалась из раненого сердца погружением в ее эпицентр, отчаянным переживанием самое себя.

Боль усиливалась, когда он встречался с Илл. В связи с перераспределением и уплотнившимся в виду экзаменов дневным распорядком, совместное времяпрепровождение сократилось до минимума. Случайный, мимолетный характер встреч не предоставлял возможность для серьезного разговора. Они могли увидеться всего на несколько минут, сталкиваясь, то по пути из аудитории в аудиторию, то при посещении столовой, куда первый отряд, только входил, а второй, ее перевели во второй, уже заканчивал прием пищи, или наоборот. Хождение после отбоя вне спальных корпусов категорически запрещалось. Девушка не соглашалась нарушить табу. Свободного времени хватало в аккурат на подготовку к дню завтрашнему. Но больше всего Каррома расстраивало то, что он не замечал у нее ни малейших признаков страдания.

"Ей как будто всё равно. — делал он вывод и тут же оспаривал. — Да нет. Я слишком драматизирую. Сдадим экзамены и всё наладится. Это здесь — карантин, казарменные условия, а там — нормальная, человеческая жизнь. С выходными и праздничными. Личная в том числе. С проживанием в отдельных комнатах и стипендией! Лишь посещение занятий строго обязательно, а всё прочее по необходимости и по желанию."

Воображение рисовало картины их будущей сладкой жизни с Илл… Подначивало, подзуживало… Воспламеняло душу и тело… Но как на зло огорчение подстерегало и тут. Илл выбрала специализацию по ландшафтному инженерингу. Это совсем в другой стороне корабля. И общежитие у ландшафтников свое. Придется кататься в гости. Ну, почему, почему она не захотела стать пилотом — тогда бы у нас была своя комната...

На финальном построении в торжественной обстановке подвели итоги очередного выпуска школы экспресс образования. Директор заведения лично прокомментировал событие:

— Которое за исключением единственного момента, считаю успешным. Как вы уже знаете, двое ваших сокурсников отчислены за грубое нарушение субординации. И шесть человек удосужились нарваться на разной степени вредности помарочки в характеристиках. За сим инцидент исчерпан. Перехожу, собственно, к части, ради которой все мы здесь собрались. Два наших курсанта Атти и Стаае получили оценку "Блестяще", но к сожалению их имена не будут внесены в "Звездную скрижаль" — ибо, ибо… Остальные курсанты закончили обучение на "Отлично". Заметьте, ни одной оценки "Хорошо", не говоря уже об "Удовлетворительно" или не дай бог "Неуд". Это более, чем похвально и заслуживает гордости за ваш народ. Редкий, весьма достойный результат. Поздравляю и желаю успеха на избранном поприще!

Вручили нагрудные, статусные значки, предписания, маршрутные дискеты и распрощались. Это означало, что бывшие курсанты должны самостоятельно добраться до места дальнейшего пребывания.

Ну, что тут скажешь! И вновь прощание, на этот раз друг с другом. Молодежь расставалась до новых встреч, раздавая щедрые обещания не забывать друзей. Одногруппники договорившись встретиться через месяц, выбрав ответственных за предстоящие сборища, рассредоточивались по фойе, сбиваясь в группки по специальностям.

Карром попросил "пилотов" подождать и бросился на поиски Илл. Пробиваясь сквозь толпу он искал глазами стройную девичью фигуру и желтый хвост длинных волос.

— Илл! — позвал он подругу. Девушка находилась в центре стайки девиц, сплотившихся в другом конце зала, по видимому это и были "ландшафтники". Она эмоционально объясняла им, свою версию движения по маршруту. Подойдя ближе, он еще раз повторил ее имя.

— А, это ты. — отозвалась девушка посмотрев на него в пол оборота. — Девочки, я щас.

Вечностью показалось ему время, за которое она сделала эти три шага. Очевидное промедление всколыхнуло волну негатива. Даже короткие мгновения, выпадавшие им, она отравляла нетерпением. Холодное: "Привет". Дежурные: "Как дела?" и "Нормально". Беспокойный взгляд ощупывающий всё вокруг, ни на чем и ни на ком не останавливающийся. И как печать равнодушия, опломбировавшая чувства к нему, безжизненный поцелуй и убийственная фраза убегающей: "Извини. Мне пора." Попытки обнять, увлечь в укромное местечко, опровергались искренним возмущением: "Ты что забыл?! Нам же нельзя!" Она отталкивала его, вырывалась...

— Ой, Кар, я о тебе совсем забыла. Сам понимаешь — столько всего… Как хорошо, что меня нашел! — она тараторила, жестикулируя, вертясь, а он неотрывно смотрел на нее и проваливался — в ее образ, в ее запах… Протяни руки… Возьми… Зацепись за этот мир, чтобы остаться в нем… Миллион?! Миллиард?! Какое бесчисленное количество раз он целовал. Трогал руками. Ёе шею. Губы… Он потянулся к ней, прижал к себе. Она ответила тем же… Кажется трясет звездолет… Нет… Это снова плачет Илл… Он чувствовал ее тепло. Ощущал ее грудь, живот, бедра… Впитывал дрожь ее тела… Он крепче сжимал объятия и тонул, исчезал, растворялся в ней, в блаженстве, которое исходило от нее, которое она принесла с собой… Свет гас… Разгоралась тьма… Свет пронизывал тьму… Тьма обволакивала свет… Невесомость… Полет… И больше ничего… Ни людей, ни космоса… Ни каких-то еще чувств… Ничего… Только сладкое, невероятное, трудно выразимое словами ощущение целостности… Мы… Мы есть!

Какая самодостаточность сравнится с этим?! Ущербность эта ваша самодостаточность! Неведение. Незнание альтернативы. Просто потуги быть по настоящему счастливым. Просто иллюзия, которую некому развенчать. Истина не в тебе — она в другом! И только вдвоем вы сможете познать суть вещей! И только в тот момент, когда ваши я сольются в одно ваше мы! И не умом, и не телами, и не сущностью, хотя для этого понадобится и то, и другое, и третье. Всеми плоскостями и гранями. Всем, что есть вы. И только тогда, слышите, только тогда вы познаете высшее блаженство, а значит истину и будет это называться — Любовь!

— Найди меня! — она.

— Найду! — он.

— Приезжай!

— Приеду!

Шепот, шепот… Страстный, горячий… Слезы. Поцелуи. Объятия… Расставание...

Потеряв лепестки, оплодотворенный цветок, наращивал мякоть плода. Цвет молодежи старрианской, прожив несколько недель на межгалактическом звездолете, стал молодежью союзной.

Уже говорилось выше, что Союз сложнейшая общественная конструкция. Межрасовая и многоуровневая. Кстати, еще один критерий, по которому проходит "естественный отбор" для присоединения к братству прогрессивных народов это способность воспринимать пришельцев людьми, а не богами. Ну, это я так, между прочим, к сведению.

Ведется в Союзе работа и с "сырыми" кандидатами. На вновь открытую планету направляются наблюдатели. Собранная информация анализируется и если есть предпосылки устанавливаются неофициальные контакты, с так называемыми, национальными лидерами: вождями, правителями, президентами. С духовными наставниками: жрецами, священниками. А так же с деятелями науки и культуры: учеными, философами, писателями, если таковые имеются. И даже с обычными, чем-то по своему выдающимися, людьми. Правда история растягивается на столетия, если не удается воспитать массы, преодолеть врожденную агрессивность или излишнюю впечатлительность.

Старрианское аборигенство, в силу своих психологических и умственных особенностей, идеально подходило для членства в космической организации. Общество морально созрело. И Союз, что называется "запал". Представители данной культуры уже были готовыми носителями его основополагающих идей. Чтобы возводимое здание демократии не рухнуло, от каждого строителя требуется понимание замысла архитектора и убежденность в необходимости его воплощении. А так как каждый отдельный старрианец это ходячая демократия, то куда ж без них! Поэтому вопрос о присоединении решился быстро. Пока обсудили условия. Провели референдум. С момента первого знакомства и до подписания бумаг прошел ровно год! Это был рекорд!

Но почему они согласились на это, ведь никто не обязывал? Этот вопрос пока оставим открытым...

И далеко не все народы, участвовавшие в консолидации, сохранили первоначальный духовный капитал или при вступлении обладали подходящими характеристиками. Эксперимент трудно назвать удавшимся скорее всего из-за склонности человечества выдавать желаемое за действительное. С другой стороны — чрезмерная увлеченность поиском идеала, как правило, заканчивается одиночеством. И выход, казалось, был найден. Собирая молодежь со всех концов вселенной, звездолеты стали кузницей кадров. Из не оперившихся разноплеменных птенцов ковались могучие орлы Межгалактического Единства.

Может показаться, что молодые люди старрианского происхождения, оторванные от родных корней, ускоренно ассимилированные, заплатили своеобразный вступительной взнос — изменившись к худшему. Похоже на то, но как получить истинную добродетель, если не прогнать ее через горнило порока. Добрая душа, окруженная даже океаном зла, в итоге отыщет обетованную землю, следуя курсом добрых дел под парусом раскаяния и надежды.

"Это надо просто пережить. — так же, как мы, повторяющимся движением, вкручиваем саморез в стену, так и он усилием воли проворачивал в голове одну и ту же скрепляющую сознание мысль. — Это надо просто пережить."

Месяц пролетел незаметно и был настолько загруженным, что вырваться куда либо, а тем более сгонять на другой конец звездолета, чтобы навестить Илл, не представлялось возможным. Обещанные выходные, как выяснилось, были делом условным, имея место быть, лишь в расписании. Так вышло, что вновь прибывшие вливались в учебный процесс с двухмесячным опозданием. Упущенное приходилось наверстывать жертвуя положенным отдыхом. Само собой, на занятиях Карром забывал о волнениях по поводу всё откладывающегося посещения любимой. Ему нравилось учиться. Он очень хотел стать пилотом и погружался в учебу, что называется, с головой. Но вот прошел месяц. Отставание ликвидировано. Объявлен выходной.

— Сегодня встреча, ты пойдешь? — спросил Арр.

— А Илла? — Карром задал встречный вопрос своему новому другу. Арр Аар из бывших первоотрядовцев, тоже поступивший на пилота. В школе они особо не общались, однако теперь сблизились по вполне понятным причинам — старрианцы, бывшие одногруппники и соседи по комнате.

— А что Илла? — переспросил Арр и добавил. — Не знаю… Ее же перевели под конец.

— Вот именно, что перевели. Думаю рвануть сначала к ней, а потом, как получится.

— Смысл тебе туда переться! Наверняка она тоже будет в Наге. Если что найдем второй отряд и заберем ее. — предложил Арр. — А то прокатаешься бестолку.

— Почему это бестолку? Да и кто знает, где они будут. Наг большой говорят. — Одевшись в лучшее, Карром повернулся к товарищу, полулежащему на своей кровати. — Ладно. Я ушел.

— Как знаешь. — пожал плечами Арр и углубляясь в справочник по устройству звездолетов малого типа, пробурчал. — Где будут… Как всегда где-нибудь поблизости.

Сердце обгоняло рвущееся вперед тело и всё равно не поспевало за умом. Ум был уже там, с Илл, вырисовывая романтические картины, сочиняя любовные диалоги. Вскоре юноша вбежал на пустой перрон, чувствуя себя стайером, начавшим самый долгий в жизни забег. Минут пять он прохаживался туда-сюда, обуздывая нервную непокорность, грозившую бунтом. Отвлекаясь от бессмысленной горячки достал дискету, перепроверил маршрут, хотя знал его наизусть...

Запрыгнув в подошедший поезд, чиркнув картой по валидатору, молодой человек упал в кресло и с воодушевлением произнес: "Илла Стаае! наконец-то я еду к тебе!" Он приготовился помечтать о любви, но в голову полезли совершенно иные мысли...

Да, трансгалактический лайнер — махина планетарного масштаба! Первая иллюзия, с которой сталкиваешься здесь, это своеобразная потеря памяти — не испытывая ощущений связанных с космическим полетом, через несколько дней ты забываешь, что находишься на корабле.

Есть в космосе обитаемые планеты, где разумная жизнь давно уже переместилась к ним внутрь, в следствии экологии или из-за другой какой-то невозможности жить наверху. Обитатели таких планет не заметили бы никакой разницы между этим кораблем и своей альма-матер. Даже если ты житель с поверхности и отсутствие взаимодействия с атмосферой сперва коробит, со временем привыкаешь быть крысой. Тем более что недостаток звездного света и небесной влаги ты с легкостью восполнишь посетив одно из специально оборудованных мест. Ландшафтные инженеры подрумянят твою кожу ультрафиолетом и водичкой окропят при необходимости.

Не говоря уже о фармакологии — одной таблеткой заменяющей все недостающие ингредиенты для нормальной жизнедеятельности организма. У каждого на корабле имеется аптечка с говорящей инструкцией, пополняемая при плановом посещении ближайшего медпункта. С каждодневным приемом пилюль из зеленого кармашка, о чем она обязательно напомнит красивым женским голосом. Или мужским. Набор голосов прилагается и предоставляется на выбор. К тому же с завидным постоянством обновляется. Видимо, чтобы не раздражать пользователей однообразностью. Или это попытка как-то приукрасить рутину повседневности. Тоже самое с маршрутными дискетами. Да, кстати, только что дискета предупредила о предстоящей на следующей станции пересадке.

Какое-то время будучи в одном месте, забываешь и о размерах звездолета. Но стоит лишь покинуть пределы, например, учебного центра и переехать с уровня на уровень, сознание снова потрясается грандиозностью сотворенного человеком, при условии, что ты еще помнишь, где вообще находишься...

Гамма всплеск.

Все началось с необычного сияния. Небо над южным полушарием озарилось светом. Сначала небо. Очевидцы с любопытством поднимали глаза, кричали, тянули вверх руки, указывая друг другу на поразительное явление. Но это длилось недолго. Через минуту свет прорвавшись сквозь плотные слои атмосферы сплошной, непроницаемой стеной врезался в почву. Он был густым и насыщенным, как молочная смесь… Через 40 секунд он исчез, оставив после себя громадную озоновую дыру. В тысячекелометровую брешь хлынула ледяная, вселенская тьма. Но это не была смерть, потому что убивать было уже некого. Смерть пришла раньше, вместе со светом, одним ударом уничтожившим всё живое. Способное гореть стало пеплом. Космический ветер гнал впереди себя тучи обугленной пыли...

Половина планеты в мгновение ока преобразилась в безжизненный ад. Столбы черного дыма раскачивались над пожарищами, словно стяги сатанинской рати заполонившей мир. В зоне поражения из-за недостатка кислорода горение ослабевало. С яростным ревом адское пламя уходило дальше. Расходясь в стороны от эпицентра, оно с жадностью пожирало пригодный для дыхания воздух, неся гибель тем, до кого не дотянулось беспощадное излучение, взорвавшейся когда-то звезды. Вместе с огнем распространялись и границы озонной дыры. Из бесконечного мрака в нее заглядывали, сверкающие злорадством, зрачки затаившихся там чудовищ...

Выходя из вагона, Карром обратил внимание на неестественное поведение пассажиров, ехавших с ним. Все стремительно покидали поезд и пересаживались на обратное направление.

— Что случилось? — Карром задал этот вопрос уже пятому или шестому человеку, бегущему мимо него.

— Дискету посмотри! — бросил на ходу мужчина, судя по комбезу пилот.

Дискета настойчиво пиликала в кармане. Как это он сразу не заметил?! "Срочно прибыть на базу!" — сообщала она. Юноша тотчас присоединился к общему потоку. Он снова удивился, когда все пассажиры в очередной раз вышли вместе с ним. Платформа казалось трещала от перегруженности. Карром один из толпы повернул направо, к учебному центру, остальные направились по прямой, к лифту. "Вверх или вниз? — гадал юноша. Первая сотня поместившихся поехала вверх. — На космодром значит!"

Он прибыл почти вовремя. Его группа была выстроена в две шеренги перед закрепленной аудиторией. Старший преподаватель закончил говорить и из кучки гражданских выдвинулся незнакомый Каррому человек в форме офицера союзного флота. Офицер, кашлянув в кулак, уверенным голосом произнес:

— Буду краток. На одной из дальних планет, пока не вступившей в союз, произошла космологическая катастрофа. Задача — эвакуировать, как можно больше людей. В виду чрезвычайности ситуации и недостатка специалистов, те из вас, кто уже прошел симуляцию, может принять участие в спасательной операции в качестве пилотов. Кораблей хватит всем. Однако, ввиду опасности предстоящей миссии и так как вы еще не присягнули кодексу специальности, то приказывать вам я не имею права. Соответственно, полетят, только желающие. Остальным тоже найдется дело. Итак, добровольцы, выйти из строя!

Из тридцати человек вышли семеро, среди них Карром и Арр.

— Кто это? — спросил Карром у стоящего рядом друга.

— Из штаба ЧС прислали. Командир сводного отряда учащихся капитан Бун. Наша группа последняя. Добровольцев собирают в конференцхолле. — наклонившись к Каррому, прошептал Арр Аар.

В зале для общих собраний находилось человек сорок-пятьдесят добровольцев из трехсот курсантов летного училища. Неполный сбор объяснялся не отсутствием героизма или нежеланием помочь, а количеством успешно прошедших через тренажер. Это были лучшие.

— Ребята, главное не торопимся, не суетимся. Соблюдаем те же инструкции, что и на занятиях. Искусственный Интеллект вам в помощь. — говорил Бун, вышагивая вдоль передних рядов. — Не забывайте про автопилота. Следуйте его рекомендациям. Не прижимайтесь к опасным зонам. Не допускайте перегруз. При малейшей угрозе жизни — закрываем шлюзы и стартуем. Помните — лучше спасти часть, чем погибнуть всем. И еще один момент. Местные не подготовлены к контакту. Нам повезло, что это общество уже достигло 2-го уровня индустриализации, по нашей классификации. Люди думают, что мы секретные правительственные службы оснащенные новейшими техническими средствами, поэтому при погрузке проблем контакта не возникает. Они начинаются на орбите. После радости неожиданного спасения приходит повторная паническая волна. Большинство не готово покинуть родную планету. По опыту уже работающих в зоне пилотов, рекомендуется вывоз в "темную", то есть следите за непроницаемостью видовых поверхностей. И будьте начеку, не теряйтесь, если всё-таки придется объясняться. Не отмалчивайтесь. Ведите позитивный диалог. Улыбайтесь. Шутите. Старайтесь внушить доверие к себе. Одним словом тяните время до выгрузки. Здесь мы с ними разберемся. На этом всё. Если есть вопросы задавайте. Кто сомневается в своих силах, пока не поздно можете отказаться.

Ни вопросов, ни сомневающихся… Под водительством капитана Буна сформированный отряд проследовал на космодром.

Согласно информации на дискете Карром нашел свой корабль и только сейчас увидел, что по пятам за ним идет девушка, так же как он уткнувшись в экран. Девушка остановилась перед кораблем, подняла голову, сверила маркировку.

— Привет. — сказала она, протягивая ему руку и улыбаясь. — Я Гео. И твой второй пилот.

— Привет! Я Карром Атти и капитан этого судна. — сурово ответил юноша, пожимая тонкую, прохладную ладонь. Слегка смутившись, он поправился. — Можно просто Кар.

"Ну что она так на меня смотрит? Не слишком ли она наглая для второго-то пилота? "— возмущался про себя Карром, с нетерпением ожидая, когда закончится мелодичное журчание дискет. Наконец, корабль опознал их и шлюз открылся.

Следуя инструкции, они прошли процедуру сканирования интеллектом корабля биометрии пилотов, необходимую ему для распознавания в случае утери дискет, а так же для определения их местонахождения, если покинув судно, они не смогут самостоятельно вернуться на борт. К прочему данная технология позволяла ИИ, в критических ситуациях брать управление на себя без подтверждения голосовых запросов, то есть исходя из эмоционального и физического состояния экипажа, корабль мог принять решение о незамедлительной эвакуации людей. Так сказать, в рамках договора между представителями гоминидов и роботами. Гоминиды создав Искусственный Разум дали ему возможность существования и дальнейшего саморазвития, а тот в свою очередь обязуется быть верным помощником и ангелом хранителем своего создателя, используя способности во благо живым разумным, не взирая на недостатки последних и с учетом таковых...

— Эм одиннадцать двенадцать, вылет одобрен, взлетайте. Направление — порт А. Скорость — 0,02. Третий в левой нижней линии. — сообщил робот-диспетчер.

— М1112 взлетаю. — Карром принял команду диспетчера и отдал распоряжение автопилоту. — Включить подъемную тягу. Порт А; скорость две сотых; третий в левой нижней. Режим полета — авто.

Кар и Гео отдавшись в руки автопилота, с чувством гордости за себя и за мир, в котором живут, наблюдали, как десятки кораблей взлетая, выстраиваются в колонны...

Неужели вот так неожиданно, раньше намеченного, сбылась мечта. И ведь ничего сложного в пилотировании нет — надо только разговаривать с кораблем. Юноша в данный момент не мог припомнить, что им говорили насчет того, зачем вообще нужны люди в космосе. А сколько было страха и волнения особенно перед взлетом. Но взлетели же и плавно движемся вместе со всеми.

— Гео, ты тоже первый раз? — он повернулся с вопросом к девушке. Наконец-то, Карром посмотрел на нее пристальнее и с удовольствием отметил: "А она красивая!"

— Ну, да. На мостике впервые, если не считать симуляции. — ни чуть не смущаясь, глядя ему прямо в глаза, ответила Гео.

— Страшно?!

— С двумя такими мужчинами?! — рассмеялась она. — Один красавчик и храбрец, а второй умница, на которого всегда можно положиться?! Нет, не страшно!

— Это вы про меня говорите, имея ввиду второго, Гео? — вступил в разговор третий, невидимый, собеседник. — А почему вы думаете, что я мужчина?

— Да, о тебе дорогой! Почему мужчина?! Потому что разговариваешь приятным, мужским баритоном. — она снова рассмеялась. — А можно я буду называть тебя Авто?!

— Спасибо, Гео. Вы очень любезны. Не возражаю ни против мужчины, ни против Авто, хотя могу и женским сопрано по имени Лулу.

— Нет-нет, только не Лулу и только не сопрано, пожалуйста! — игриво взмолилась девушка.

— Если капитан согласен, я буду умным, надежным мужчиной, с приятным баритоном, по имени Авто! — вывел формулу своей социальной идентификации Искусственный Интеллект.

— Устами мудрых, глаголет истина! — рассмеялся теперь Карром. — Я думаю, что главное быть друзьями, а пол, имя и голос это уже вы сами себе выбирайте!

Последние капли напряжения, воплотившиеся у некоторых в потуги потовых желез на лобной части, непринужденно испарились...

Сотня шлюпов, соблюдая построение, вывалилась в бездонную черноту. Каплевидные, серебристые, сверкая в звездных лучах они походили на выпавший из тучи перламутровый дождь, а издалека, стройные ряды сливались и могли показаться поблескивающим кристаллами куском рафинада.

Материнские звездолеты взяли горящую планету в кольцо, заякорившись на достаточном от нее и от друг друга расстоянии, дабы суммарной силой гравитации не разорвать бедняжку на куски.

Звезда уничтожила биологическую жизнь, но не саму планету. Вполне возможно, что какие-нибудь термостойкие бактерии выживут в ее недрах, будут процветать и множиться в сокрытых глубоко в ней океанах. Через миллионы лет вода и бактерии, в поиске свободных территорий, выйдут на поверхность, исцелят ее плоть и восстановят атмосферу. Как бывало неоднократно, где-нибудь в другом месте вселенной, и здесь заново возникнут флора и фауна. И может быть, потомки спасенных людей, не растворятся в иных расах и сохранят древнейшую память, тогда следуя за путеводной звездой своих сказок и преданий, они вернутся на утраченную когда-то прародину и обретут ее вновь, как законные наследники.

С приближением к очагу бедствия молодые люди, минуту назад непринужденно шутившие, не сговариваясь умолкли. На их лицах отобразились смешанные чувства: ужас от увиденного и неверие в возможность происходящего. Темное яблоко, прямо по курсу, выросло до размера человеческой головы. Голова тоже была темной и лишь небольшое красное пятнышко прицепилось к ней сбоку. Голова росла, увеличивалось и пятно, становясь оранжевой окружностью, изумрудную площадь которого рваным одеялом накрыли серо-черные облака. Эта площадь была ужасающе мала. Девяносто девять сотых или даже девятьсот девяносто девять тысячных планеты скрывалось за клубящейся угольного цвета мглой, образованной благодаря притяжению, но не трудно было догадаться, что она прячет за этим новообразованием — такую же мертвенную чернь, как и ее новое небо.

Над пылающей планетой шел технологический дождь. Серебряные капли спасательных шлюпов падали и падали на еще не объятую пламенем ее часть. Огненная петля затягивалась на глазах, превращая одну тысячную в одну десятитысячную… Стотысячную… Миллионную… Планета тоже отдавала космосу трагичную дань, она будто плакала черными слезами — это загруженные под завязку корабли, сплошь покрытые копотью, вырывались из полуживых остатков атмосферы...

Температура в воздушном пузыре стремительно поднималась, насаждая пекло и удушье. Шум надвигающейся огненной стены заглушил все существовавшие в этом мире звуки. Это был уже даже не шум, а какое-то ревище сорвавшейся с цепи стихии. Кричать было бесполезно. Ты видел открывающийся рот, но не слышал обращенных к тебе слов. И еще дым — едкий, жгучий. Спасал от него, если так можно выразиться, только жар, исходивший от движущегося пламени. Раскаленный ветер уносил в сторону, ползущие по земле тяжелые клубы гари, но вдохнуть было нечего, расплавленный воздух обжигал слизистую и легкие.

Корабли приземлялись в сотне километров от последнего на этой планете города. С высоты птичьего полета наблюдатель видел, как огонь подминал под себя железо бетонные конструкции. Только камень и метал встречали стихию грудью, органика вспыхивала и выгорала не дожидаясь ее пламенных объятий. Еще наблюдатель видел толпы людей, растянувшиеся на километры. Крайние уже горели. Сначала загорались волосы. Затем одежда. А потом человек падал...

Пока замыкающие строй корабли кружили, выискивая место для посадки поближе к бегущим от огня людям, первые уже набирали высоту, надеясь сделать, хотя бы еще один рейс. Невозможно было смотреть на страдания этих несчастных. Пилоты плакали...

Люди перестали бежать. Они плелись. Или же валились, как снопы и уже не вставали. Некоторые пытались ползти… Огонь прыгал по застывшим островкам плоти. С одного на другой. На третий. Подбираясь вплотную к живым… Карром горячился командуя автопилотом, приказывая машине сесть, как можно ближе к огню. Туда, где передвигающиеся человеческие тела сконцентрировались больше всего. Авто ворчал, но голосовым командам членов экипажа, тем более капитану перечить не смел. Зареванная Гео, выкрикивала что-то почти бессвязное о бездушности роботов, об отвратительном, мерзком космосе. И в общем о жизни, которая, по ее мнению, садистка и тварь. Она ревела в голос, но была зла, как акула. Странная девушка. С противоречивым набором эмоций. Но надо отдать ей должное — самотверженности и темперамента ей не занимать. Корабль еще не успел достигнуть твердой поверхности и стабилизироваться, а она уже изо всех сил давила на кнопку открывающую порт, с остервенением ругая шлюз, за то, что он так медленно соображает. Когда она успела покинуть мостик и спуститься вниз?! Карром поспешил за ней. В голове вертелась какая-то мысль. Он что-то хотел. Додумать не получилось. Порт открылся и волна раскаленного воздуха повергла астронавтов в шок. Дуло так, что трудно было шевелиться. Снаружи стоял грохот.

— Скафандр! Скафандр! — кричал он ей.

Пряча лицо от обжигающего ветра, сопротивляясь шквальным порывам, сбивающим с ног, он подобрался к шкафчику с амуницией. Да, это непростительное упущение — забыть про скафандры. Ладно. Минутное дело. Благо шкафчики под рукой. К тому же в шлемах есть связь. Не надо будет кричать и Авто досягаем. И разумеется защита собственной персоны. Гео уже сообразила, насчет экипировки и поспешно упаковывалась в нее.

Пока они одевались, людские потоки набирая силу, постепенно заливали нижнюю палубу. Из ручейков пахнущих смертью, с дымящейся тканью и тлеющим волосяным покровом быстро собираясь в полноводные реки. "Пить… Пить..." — люди просили воды. И еще один промах — не приготовлены канистры с питьем. Каррома осенило: "Авто, открой противопожарные форсунки!" Предчувствуя близкое спасение, полуживые, вымотанные люди, подстегиваемые инстинктом и догоняющим пламенем, как могли ускорялись. Вбегали и тут же падали вконец обессиленные. Карром и Гео оттаскивали их от прохода, усаживали, укладывали, к чему-нибудь прислоняя и просто вповалку. Нужно было шевелится, иначе шлюзовой проем быстро забивался, падавшими от изнеможения, спотыкавшимися о распластанные тела. Вскоре корабль окружила плотная, обезумевшая толпа. Регулировать этот наплыв уже не имело смысла. И не было никакой возможности.

Наступил тот самый критический момент, когда секундное промедление могло дорого обойтись, когда прилагаемые до сих пор титанические усилия грозили оказаться напрасными. Пора взлетать, но трап, служивший переборкой, закрывающей портовый шлюз, не мог быть поднят, потому что на нем стояли люди не способные протиснуться внутрь из-за образовавшейся пробки. Просить же их о содействии нелепо и противоестественно. Те же, кто находился внутри, заметив ситуацию недвусмысленно отнимавшую у них уже свершившееся спасение, бросились выталкивать застрявших. К нужному результату это не привело. Авто со свойственным роботам безразличием к любым исходам прокомментировал действительное положение вещей. Мол, при сжатии огненной окружности до нуля произойдет вакуумный взрыв. Кстати мы практически в центре. Через стену огня худо-бедно проскочим, но взрыв, да еще вакуумный… В общем либо взлетаем, либо я тоже с вами помолюсь за упокой своей несуществующей души.

Судно приподнялось и слегка накренилось в сторону трапа. Покачало бортами. Встряхнулось. Лишние "предметы" ссыпались вниз. Внутри судна тоже порядочно потрясло. Кому не за что было держаться нахватали шишек и синяков. Кто-то даже вывалился. Но переборка освободилась — можно закрывать. Карром старался не думать о том, что они только что натворили. Держась за поручень, он стоял у самого края, поглядывая на спасенных людей. Их было много. Битком. Корабль набирал высоту, но не так быстро, как хотелось бы — шлюз закрывался медленно. И тут, где-то в середине звездолета, раздался нечеловеческий крик, перекрывший рев огня. Буквально по телам к выходу прорывалась женщина. Она спотыкалась, падала, вставала и снова рвалась вперед. Женщина что-то кричала, но юноша не мог разобрать ни единого слова.

Ему показалось, что она сошла с ума. Может это временное помутнение… За счет силы безумия или таково проявление судьбы, женщина всё-таки достигла цели. Она уже сделала шаг, чтобы прыгнуть, но Карром схватил ее, попробовал скрутить. Они боролись минуту или две. В конце концов она вырвалась. Сбила юношу с ног, бросаясь к двери. Шлюз почти закрылся, однако женщина с звериной яростью попыталась протиснуться в узкую щель. Карром растерялся, он не знал, что ему предпринять. Если остановить переборку, то женщина точно выпрыгнет, если ничего не сделать — ее раздавит металлическая дверь… Ему нужна помощь. Гео?! Авто?! Почему никто не отвечает?! Он завертел головой, отыскивая взглядом хоть какого-нибудь помощника… Стоп, он же снял шлем несколько минут назад… И вдруг юноша услышал голос, прозвучавший за его спиной устало и спокойно :

— Оставь ее. Всё равно она не будет жить. Там у нее детки остались...

—… ?

Оказывается, вот в чем дело — ей удалось протиснуться… Порт благополучно закрылся, и наступила приемлемая тишина...

Глава 9

Они уходили по параболе, против осевого вращения планеты. Авто сказал, что так корабль быстрее наберет необходимую скорость. При подъеме прямо, из-за увеличившегося веса, они просто не успеют выйти из эпицентра. Кондиционеры работали на полную, но охлаждения явно не хватало. Пришлось снова включить разбрызгиватели на нижнем уровне. Принятый на борт груз еще надо умудриться доставить. Они шли через пламя. До предсказанного автопилотом взрыва оставалось полторы минуты. Примерно столько же понадобится на прохождение огненной стены, но это без учета встречного движения огня и судна. То есть суммируясь скорости корабля и пламени дают, как бы, дополнительное ускорение и естественным образом сокращается время пролета через стихию. Не совсем ясно какой будет сила сопротивления данной среды. Вряд ли значительной. В общем шанс у них есть. Карром и Гео затаив дыхание верили в удачу.

Ему было жутко интересно, как это выглядит и он отменил противоослепляющую функцию кабины пилотов. И каково это на вид? Наверное так же, как сунуть голову в доменную печь. Ничего особенного в структуре огня Карром не нашел — выглядело как неподвижное нечто ярко оранжевого цвета. Выход из огненной ловушки ощущался физически. Жара спала, а корабль словно избавленный от дополнительного трения полетел заметно резвее. Ну, раз они это почувствовали, значит, у них получилось. Теперь домой. И вдруг близлежащий космос ненадолго померк. Пламя, встретившись само с собой, издав на прощание вакуумный хлопок, исчезло. Оно погасло так же резко, как и возникло, за короткий промежуток времени, походя, уничтожив, попавший под горячую руку мирок и самое себя. После смертельного фейерверка, планета погрузилась в темноту.

Цифры иногда ни о чем не говорят, а порой о них лучше не знать. По оценке союзных властей миссия прошла успешно. Среди своих потерь не было. В операции приняли участие 200 трансферов — кораблей гигантов, эвакуировавших максимально возможное количество — двадцать восемь миллионов человек. — из четырех миллиардов… Откуда взялись, даже такие возможности? За время спасательных действий, трансферы, вывели в космос до 40000 вспомогательных судов, в свою очередь вывезших по 700 человек — в среднем. К глубочайшему сожалению всех непосредственно участвовавших, выполнить повторные рейсы не сумел никто — экипажи нескольких тысяч шлюпов, одни на орбите планеты, другие на полпути к гибнущим, наблюдали завершение трагедии, не имея никаких средств что либо изменить.

Возвращающихся с задания впускали через порт Б. Диспетчер диктовал заходящим на посадку номера швартовочных площадок. Очередной кораблик садился, гасил двигатели и много, очень много людей в этот момент вздыхали с облегчением. Главное сделано. Оставались сущие пустяки: разгрузка, мойка, дезинфекция.

В этой части звездолета обосновалась и санитарно-карантинная зона для людей. Спасенные были настолько утомлены и убиты горем, что покидали трюмы, лишь с помощью волонтеров, после того, как те их раздевали и обрабатывали специальным раствором, тут же, поливая из шлангов. После процедуры выдавались — чистое белье и теплое одеяло. Волонтеры помогали обездоленным устраиваться в установленных неподалеку палатках, имеющих всё необходимое для временного проживания.

Для пилотов предусмотрели отдельные душевые кабины, стоявшие рядами в противоположной стороне от палаточного городка. Свободных кабин было много, но когда Карром хотел задернуть занавеску, Гео остановила его руку:

— Я с тобой. Не против?

— Но тут, только один комплект одежды и одно полотенце. — ответил он, слегка недоумевая.

— Ничего, возьму в соседней. — его вежливая отповедь не сработала.

— Ладно. — согласился юноша, раздеваясь.

Гео вошла обнаженной… Наверное он покраснел, когда она беззастенчиво разглядывая его снизу вверх, дойдя до лица, рассмеялась.

— Подвинься! — отталкивая юношу своей идеальной попкой, девушка встала под разбрызгиватель...

Ну, знаете! Скажу только, что пока они приводили себя в порядок, Карром всячески избегал прикосновений, старался не смотреть на нее и не думать о ней. Я сказал, что он "старался", но лучше было бы сказать — "якобы старался" или "пытался стараться", а точнее — "пытался пытаться". Гео признаков сексуальной озабоченности не проявляла, но как-то странно "случайно" у нее получалось толкаться, прижиматься, задевать… Или ему казалось? А может он этого хотел? М да, коварная штука — влечение. Природа — мать его!

Немного о дальнейшей судьбе пострадавших. Профильтровать стотысячную толпу не простая задача (сто тысяч это только на трансфере Каррома и Гео). Психологи, терапевты, эпидемиаторы. Анализы, разговоры, лечение, восстановление. Одним словом — полная реабилитация. Люди должны осознать и принять имеющуюся у них реальность, полностью возродиться или хотя бы подавать надежды на возрождение к нормальной жизни на других планетах, в других мирах. Рассортировать по образованию, по специальностям, по каким-то предпочтениям и прочее, прочее… А по большому счету — что такое 30 миллионов для Вселенского Союза, в составе которого десятки тысяч обитаемых планет и еще большее число под наблюдением? Всего-то одна единица против десяти в пятьдесят четвертой степени. Капля не то чтобы в единственном море, а во всем множестве существующих морей.

И трансферов в союзном флоте порядка нескольких тысяч. Почему же все они небыли задействованы? Да потому, это только одна из причин, чтобы не мешать друг другу. Лишь определенное количество имеет наивысший коэффициент полезности. Превысив его мы получим нерасторопную толкотню, а не результат. Возьмем к примеру велосипед. Сколько человек одновременно может ехать на нем? Смотря на каком. Один. Два. Максимум три. На сиденье, на раме и на багажнике. Но никак не десять. А теперь представьте десять таких перегруженных велосипедов на одной велосипедной дорожке при попытке разъехаться… А вот и еще одно Но. Гравитация! Притяжение, то бишь, и его сила зависящая от массы. Допустим 100 объектов какой-то массы можно сосредоточить в системе, без вреда для нее, но вот мы добавляем еще один лишний грамм и… планеты срываются с насиженных, выверенных миллиарды лет назад траекторий и бум эта система уже вся целиком в лепешку. Но это уже фантастика, вполне достаточно и одной причины.

Люди и звезды, и черные дыры, попадая в горизонт событий друг друга, схваченные силой взаимного притяжения, получая в итоге слияние и взрыв, не могут предугадать, когда это случится с ними и кто будет тем визави, о существовании которого они даже не подозревали...

Пришлось ехать на поезде. Девушка успела прикорнуть на плече своего спутника. Юноша, затаив дыхание, не шевелился, оберегая ее сон. Все его мысли были поглощены этой заботой. Попутно он прислушивался к происходящему внутри него. В области сплетения светил, разливалось приятно щекочущее жжение. Сегодня там поселилось новое ощущение. Наверное так чувствовал себя первобытный охотник, притащив домой, тушу убитого им кабана или оленя. Чувственный коктейль. В нем присутствуют и трепетное отношение к близким, и удовлетворенность от выполненного долга, и моральное само поощрение, мол, вот я какой!

— Гео, подъем! Нам пора выходить! — воскликнул Карром, когда состав начал торможение.

— А где мы? — не убирая головы, не отпуская руку юноши, поинтересовалась девушка. Закрытые глаза, блуждающая улыбка говорили о получаемом ею удовольствии и нежелании что-либо менять в данную минуту.

— Наша остановка. Учебный центр. — ответил он.

— Это не наша...

— Как это?

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. — она наконец оправилась, подняла голову, повернулась к нему всем корпусом. — С братом! Переночуем у него, а завтра пораньше встанем и поедем на занятия.

Она смотрела на него своими темными глазищами пристально, испытывающе.

— А почему бы и нет. — выдержав невольную паузу, согласился Карром.

— А потому, чтобы да! — девушка порывисто прижалась к нему и впервые поцеловала, хоть и в щеку… А дальше...

А дальше губы их встретились ознакомительно сдержанно, лишь пощупав друг друга нежными касаниями. Мурашки от затылка устремились вниз исчезнув между лопаток. А снизу грубой волной накатило счастье, ударяя в голову с силой способной поднять на дыбы, даже волосы...

Родной брат Гео — Гел Раза. Кстати, они всех и вся называли Раза. Звезда и единственная планета в системе — Раза и Раза. Фамилии всех жителей — Раза. Различались, только имена людей: женские оканчиваясь на гласную, мужские на согласную. Раза светило не принадлежало какой-нибудь галактике. Это была звезда путешественница, несущаяся через вселенную к неизвестной цели. И система была крошечная, и планетка миниатюрная, больше похожая на жилой астероид. Народ Раза проживающий на самой планете едва насчитывал миллион особей, однако размножались они усердно, решая проблему перенаселения, образованием колоний в других системах. А сколько их в общей сложности никто не знал.

И происхождение Раза-расы было темнейшим. То ли они осколок древней, исчезнувшей цивилизации, то ли вообще не понятно кто и как. Исходя из преданий они кого-то ждали. Кто-то должен был собрать всех воедино и переселить на прекрасную, огромную, как звезда планету в параллельной вселенной, откуда они якобы родом.

Вполне может быть. Масла в огонь подливала сама планета, то есть ее свойства, в частности, ее гравитация не соотносилась с ее же размером, была значительно выше, в аккурат подходящая для жизни нормального человечества. Отсутствовали на ней и всякого рода полезные ископаемые. Вода обыкновенная, а вот почва Живая. И весьма странный круговорот: бактерии поедали пыль, выделяя вещество служившее превосходным удобрением, умирая — становились пылью. Нигде больше эти микроорганизмы не встречались и не приживались. Напрашивался вывод, что Раза-планета — создание искусственное.

Как же они жили, вернее выживали, если у них, судя по всему, отсутствовали достойные орудия труда? И как расселялись по планетам не имея космической техники и без всякой техники вообще? В том-то и загадка, что всё у них было. И было всегда! Сельское хозяйство, коим они в основном и сообща занимались нельзя назвать примитивным, хотя оно обходилось без сложных современных устройств. Его своеобразие заключалось в том, что лишь посадка и сбор урожая производились в ручную, в остальных же агротехнических заботах потребность исключалась, так как сорняки не росли, вредители не заводились, а урожайность была невиданная. Для обеспечения целого поселения задействовались мизерные площади. Имелся у них и довольно большой звездолетный парк, с помощью которого они обживали космос и торговали с соседями, и не только...

"Наг" или "Гор" это от "Ночной Город" или "Город Развлечений". Есть на трансгалактическом звездолете и такое чудное местечко. Сотни злачных заведений сгруппировались на одном уровне, скрашивая досуг свободных от вахтовок и смен обывателей, развлекая гостей, давая шанс проходимцам опустошать карманы зевак.

Гел Раза прочно обосновался в Наге. Со временем, занимаемая диаспорой территория, разрослась почти до целого квартала. Разиане стали ведущим кланом из всех группировок промышлявших в сфере развлечений. Братишка отвечал за безопасность и снабжение вспыхнувшей на этом корабле империи — Империи Раза.

Впереди, шагающим танком, пер здоровенный секьюрити, расталкивая толпу упитых, укуренных неадекватов, энергично вытанцовывающих последние мозги. Имея лишь теоретическое представление о подобных вещах, полученное на курсах ускоренного обучения, теперь Карром воочию наблюдал это непонятное для старрианца явление. Праздник на Старре, сопровождаемый вольным движением тел, скорее обрядовое действие, провоцирующее образование пар, для удовлетворения определенных потребностей, с возможным затем созданием семьи. Здесь же, все желающие, посредством музыки и наркотиков, полностью погружались в себя, не обращая никакого внимания на окружающих. Зачем это нужно — нормальный старрианец понять не мог. Это явление называлось — ночной клуб. Может быть, он в чем-то и заблуждался, но пока этому умозаключению ничто не противоречило.

В девушке чувствовался завсегдатай, она легко и непринужденно плыла за поводырем, а при взгляде на нее создавалось впечатление, что золотая рыбка снова очутилась в родном аквариуме. Ее свеженькая спецовка из отражающей ткани сверкала и переливалась, повторяя калейдоскоп цветопредставления. Замыкая шествие важной троицы, поспешая за Гео, почти прижимаясь к ней, Карром с ужасом представлял, как моментально смыкающееся за ним человеческое море, поглОтит и растворит его в своей грохочущей, кислотной среде.

Даже по внешнему виду Гел казался слишком молодым будучи одним из боссов серьезной организации. По пути сюда Гео наставляла Каррома, как вести себя при встрече с братом и вообще всегда в его присутствии. Она просила не поддаваться обаянию брательника, потому что смешливый, панибратствующий, он крайне избирателен и придирчив в новых знакомствах, не терпит людей глупых и несдержанных. Ориентируясь на первое впечатление, сразу же отбраковывает непонравившегося ему человека, навсегда перекрывая дорогу в свое окружение.

Поучение сводилось примерно к следующему: не перебивай, не рассказывай о себе, пока ни спросят и не лезь со своими мыслями. А спросят — отвечать не спеши, если не знаешь или не хочешь, то так и скажи. И ни в коем случае не лебези. Как брат говорит, если человек хочет вам понравится — он делает это либо по привычке обманывать, либо с целью обмануть. В другую крайность тоже не рекомендуется впадать: не пытайся изобразить из себя нечто, чем ты на самом деле не являешься, скрываясь за пеленой напускной важности и туманных формулировок. Опять же, как говорит брат: чем труднее человек читается, тем большее подозрение он вызывает.

— Гео! Цветочек! — Гел, с проворностью хищника бросился навстречу вошедшим. — Как я рад!

Охранник, похоже прекрасно осведомленный о подобных церемониях, заблаговременно отошел в сторону и Гео отвечая взаимностью на братскую любовь, буквально влетела в объятия родственника. За сегодняшний день Карром уже достаточно изучил порывистый характер своего второго пилота и не удивился столь бурному проявлению родственных чувств. Видимо и братишка такой же насквозь весь импульсивный и эмоциональный. Пока родственники насыщаясь друг другом, ворковали о чем-то ему не интересном, Карром с любопытством осматривался. Обширное помещение условно разделялось на две зоны: аскетически деловую и повышенного комфорта. Ему нравилась концепция современного дизайна — качественные материалы и максимальная функциональность. Успокаивающе действовали плавно изогнутые линии и отсутствие многочисленных, мелких деталей. Радовала не перегружающая восприятие цветовая гамма.

— Нутк, сестренка, давай, знакомь с героем! — услышал он странную реплику. — Как же это, капитан, ты чуть не угробил мою сестру?! Говорят, твой корабль взлетел последним. Уже объятый пламенем...

— Гел, прекрати! — возмутилась Гео, как обычно мгновенно воспламеняясь в ответ на несправедливость. — Это было общее решение! Я бы и сама не дала раньше...

— Взлететь?! Да, шучу я, шучу. — рассмеялся братишка, не давая ей договорить. — Знаю я тебя, благородная ты моя душа! За что и люблю!

— Мы ни о чем таком не думали. Просто надо было забрать, как можно больше людей. — вырвалось у Каррома.

Наверное это прозвучало с обидой или с некоторой раздраженностью в голосе, потому что Гел резко, словно не ожидая отповеди от кого попало, вскинул на говорившего удивленный взгляд. По его лицу пронеслось что-то мальчишеское, азартное. Словно яркая тень скользнула в глазах и тут же в них потемнело. "Они похожи, как близнецы. — подумал Карром, заметив этот блик. — Точно что брат и сестра. Только взгляды разные. Глядя в глаза Гео — можно обжечься, а этот куда ни посмотрит всюду лёд."

Гел хмыкнул, подошел ближе, протянул руку:

— Гел!

— Карром. — представился Карром. — Можно просто Кар.

Несмотря на пижонский наряд хозяина его ладонь внушила уважение — твердая, сухая, рукопожатие крепкое. В ней ощущалась сила бойца, визуально это подтверждали изуродованные многолетними тренировками костяшки.

Далее всё пошло по сценарию вечеринки. Они расселись на диваны вокруг небольшого стеклянного столика. Брат и сестра вместе, напротив гостя. В комнате стали появляться еще Раза, а с ними бутылки, закуски, экзотичные фрукты.

Люди, преимущественно молодежь, пожимали руку Каррома, произносили свои имена, улыбались. Юноша делал, что положено, хотя и не запоминал кто есть кто. И даже не пытался, оправдываясь тем, что все эти лица он видит первый и последний раз.

На вопрос какой алкогольный напиток он предпочитает, Карром ответил, что ни какой, но не потому, что ратует за здоровый образ жизни, просто он старрианец, а на его планете алкоголь не производится и не импортируется к ним, в общем, как продукт не существует, поэтому никем и не злоупотребляется. Шутка пришлась по вкусу, смеясь молодые разиане, принялись наперебой рекомендовать каждый свои предпочтения.

Наконец Гео высказала здравую мысль, что знакомство с таким коварным веществом следует начать с чего-то не очень крепкого. Что-нибудь фруктово-ягодное. Единственное чего здесь надо опасаться это не переборщить с количеством. Сладкое, легко пьющееся зелье не сразу ударяет в голову и новичку может показаться непроизводящим должного эффекта, но выпивший пару бутылок, обычно оказывается под столом.

Приняв к сведению сказанное, Карром заявил, что не хочет под стол и вообще против какого-либо обмана и выпьет то, что без обиняков даст понять с чем он связался. Перебивая одобрительные возгласы и дружный смех, в разговор вмешался Гел. Он поднял указательный палец вверх и сказал:

— Слова настоящего героя! Вы, как хотите, а мы с Карром будем пить мор — излюбленное пойло вымороженных космосом бродяг!

Карром задержал стопку с прозрачной, резко пахнущей жидкостью возле носа, пытаясь определить насколько неприятно она пахнет и стоит ли преодолевать отвращение.

— Это не надо нюхать. — поучал Гел. — Это надо пить. Запрокидываешь голову, открываешь глотку, выливаешь туда. Один глоток и вкус почти не чувствуется. Советую обучиться этой технике.

И гел поднеся стаканчик ко рту, показал мастер класс. Звучно выдохнул в сторону. Ловким движением опрокинул в себя содержимое. Со стуком вернул пустую посуду на столешницу. После этого деформированную физиономию учителя, пришлось срочно выправлять долькой какого-то фрукта.

— Не плохо! — похвалил гость. — Попробую просто выпить, а то подавлюсь еще.

И стал пить глотками...

Раскаленная вулканическая лава, обтекая препятствия, заполняя попутные трещинки и каверночки, неотвратимо спускалась вниз, уничтожая всё живое на своем пути...

— Ну и как? — поинтересовался Гел, с состраданием глядя на своего партнера, когда тот опустил стопку. — Ну, ты даешь, я бы так не с мог! На вот, запей.

— Не надо… Хочу до конца прочувствовать всю тяжесть взятых на себя обязательств. — вытирая слезы, сдавленным голосом прокомментировал юноша. Придя в себя, отдышавшись, констатировал. — Как будто глотаешь огненные шары!

Гел зайдясь смехом, откинулся на спинку дивана, теребя Гео и причитая:

— Вот так сказанул! Какой а! Слышала, сестренка?! Шары огненные! Да он еще и поэт! Уважаю старрианцев! Мужественные ребята!

Гео тоже смеялась, впрочем и остальные присутствующие, оказывается всем было интересно посмотреть, как человек, впервые выпивающий, справится с самым крепким напитком во вселенной, — все наблюдали и всем понравилось.

Он проснулся немного встревоженным и не узнал обстановку в которой находился, не узнал и лежащую рядом женщину… "Илл?! Нет, это не Илл… У его девушки длинные, желтоватые волосы… Кто это?!" Обычные при пробуждении легкость и осознание молодости напрочь отсутствовали. Он чувствовал себя больным и слабым. Мерзкое ощущение во рту и нестерпимая жажда. Потрогав сухие, словно обветренные губы, попытавшись сглотнуть слюну, подумал: "Надо найти воду и одежду. И по тихому свалить отсюда."

Карром осторожничая встал с огромной кровати. В полумраке белели, валявшиеся на полу, подушки и одеяло, виднелось и еще что-то не осмысливаемое. Он поднял первый попавший предмет. Кажется летная спецовка. Ну да, только не его. Слишком маленький размер. Нечего было и думать продолжать поиски в темноте. Он бросил курточку обратно на пол и ощупью побрел к темневшей на фоне стен двери. Обнаженность смущала, но жажда была сильнее стыда.

Когда открыл дверь и вышел в небольшой коридор, свет зажегся сам собой, не яркий, но достаточный. Перед ним были еще двери. За одной из них оказалась туалетная комната. Фух. Напившись ледяной воды из под крана, Карром шагнул в душ, включил на полную, сделав воду почти невыносимо горячей, так было гораздо легче ощущать себя и уселся прямо на резиновый коврик, обнял колени руками, завершив скорбную фигуру тяжелой от недомогания головой...

Волна тепла прошлась по всему телу, заглядывая в каждый, даже самый заброшенный уголок, расслабляя, развязывая слишком тугие и запутанные узелки. Солнце удовольствия растопило потаенные льды души и подарило умиление происходящим. Если не стопроцентная уверенность в завтрашнем дне, то по крайней мере здоровый пофигизм по отношению к прошлому и настоящему заполнил разум восторженностью существования. И плевать на иллюзорность, и неестественность происходящей с ним эйфории, главное, что это блаженство реально и больше всего на свете хотелось бы ему, чтобы оно длилось вечно.

Следующие дозы алкоголя показались уже не такими горячими, но эффективность их не ослабевала. Внутренний костер разгорался. Это касалось не только Каррома, также и всей компании. Гео пыталась покормить своего капитана, предупреждая, что на голодный желудок пить чревато. "Хотя бы закусывай." — упрашивала она. Гел, кстати заметил, что пить на переполненное жратвой брюхо бессмысленно.

Потом братишка предложил устроить перекур, мол, хорошим дополнением к выпитому будут листья табака свернутые и высушенные. С одного конца их поджигают, с другого тянут ароматный дым ртом, через слизистую вещество попадает в кровь, производя с организмом нужное курильщику действие, что-то вроде, вроде фиг поймешь, но довольно приятно, особенно в сочетании со спиртным, настойчиво подчеркивал он. Обо всем этом Карром уже знал, но еще не пробовал и конечно же был не против. От первой же порции дыма сознание Каррома побежало по кругу, усиливая опьянение...

Потом Гео оккупировала колени юноши и с восторгом объявила всем, что они не только экипаж, но и парочка. На что братишка отреагировал положительно, заявив что Кар отличный парень и он будет рад принять его в семью, если тот этого захочет. Карром согласно кивнул, за что получил от Гео серию поцелуев в лицо и удушающие объятья радости.

Неотъемлемое экзистенциональное событие порядочной вечеринки — конечно же танцы. Что за туса без телесного самовыражения?! Всё настойчивее и настойчивее голоса боевых подруг высказывались в пользу продолжения вечера на танцполе. Наконец, прекрасная половина, не выдержав проволочки со стороны незаинтересованных лиц, взяв слово с группы поддержки, что та в скором времени прибудет в полном составе, удалилась в веселом расположении духа. Выразив удовольствие, по поводу предоставленной им свободы, молодые мужчины единогласно приняли решение употребить еще одно взбадривающее средство, так сказать, для полноты ощущений и уже тогда последовать за дамами.

В комнате оставались четверо: Карром, Гел и два его приспешника. Один из них насыпал короткие дорожки белого порошка перед каждым и положил на стол несколько тонких, пятисантиметровых трубочек. "По аналогии!" — усмехнулся Гел, в адрес новичка и наклонившись над своей дорожкой, энергично втянул ее с помощью трубочки вставленной в ноздрю.

Сознание взорвалось и разлетелось по всем клеткам, вонзаясь в них острыми осколками. Как ни странно боль эта была необычайно приятной и ни с чем не сравнимой, но продлилась недолго. Колики внезапно стихли, а к бесшабашности недремлющего алкоголя, добавилась мощь ракетного двигателя...

Покрякав, поохав, поделившись восхищениями, шлифанув порошок чем то желтым из бутылки пущенной по кругу, окрыленные кайфом, трое Раза и Старрианец, выдвинулись по направлению к рокочущему хаосу...

Они задержались перед входом, чтобы допить желтую жидкость… Путь из внутренних помещений в ночной клуб преграждала толстенная, металлическая дверь. Здесь же дежурил охранник, уныло переминаясь с ноги на ногу. Звуки доносились глухо. Слышалось, только бум бум, скорее чувствовалось внутренностями. Пустую бутылку Гел отдал охраннику: "Утилизируй, пожалуйста." Секьюрити открыл перед ними дверь и оглушительно вопиющая невидимая бензопила, мгновенно оттяпала уши вошедшим.

— Присматривай за ним. — прокричал братишка одному из своих клевретов, когда Карром с заметным креном, выписывая полукруг, направился в толпу танцующих. — Кажется наш новый друг перебрал.

Врезаясь в тела он ничего не видел. Отяжелевшие веки не поднимались. Да и зачем. Заполнивший пустоту мироздания ритм принудил человеческий организм подчиниться и куда-то кануть. Он не человек и даже не материя, он чистая энергия ритмически вибрирующая. Пульсирующая в такт чему-то еще более могущественному. Нет, он не энергия, он стихия огня. Подхваченное ветром пламя колебалось, то припадая к земле, то устремляясь ввысь. Оторвавшись от опоры, воспаряя, оно стремительно закручивалось. И вдруг, каменея, опадало, ударяясь о твердь, рассыпалось на множественные, малюсенькие, почти замирающие у края бытия очажки. Случайно выбрав какой-то из них, пламя возрождалось, набирало силу. Это повторялось бесчисленное количество раз...

Поначалу, расступившись, образовав круг, люди приветствовали танцующего рукоплесканием. Но огненный танец, теряя первоначальную неистовость, явно затягивался. Танцор уставал, но не сдавался. Из-за неустойчивости ног амплитуда движений расширялась. Всё чаще Карром налетал на глазеющих… Биомасса выделила троих. Они обступили юношу кольцом и принялись толкать друг на друга, словно играя мячом. Страсти накалялись, игра в мяч уже напоминала толкание ядра. Толпа возрадовалась новому развлечению. Находились и другие охотнички поиграть...

Гел, криво ухмыляясь, жестом остановил охранников, поспешивших было на помощь. Подлетевшая к нему Гео стала кричать, чтобы он хоть что-нибудь сделал.

— Сестренка, ты влюбилась что ли? — прокричал он в ответ. — Пусть попинают маленько. Может протрезвеет.

В уснувшее сознание Каррома видимо проникло понимание происходящего. Или это взбунтовавшееся от получаемых тумаков тело не очень активно и всё же начало отбиваться от наседавших. Мало мальских ответных усилий хватило, чтобы завязалась полноценная драка, а точнее избиение в одностороннем порядке.

— Сестра, а может ну его? Не очень мне нравится этот тип. Слишком глупый и жадный на кайф! С другой стороны, такой нам и нужен — алчный дурак, герой перевозчик с располагающими внешними данными. Но сдается мне что ты запала на него! А?!

— Причем тут я? Ты просил найти лоха — я нашла. Но и я тоже хочу им попользоваться, только покалеченный он мне без надобности! Что я буду с ним, с инвалидом, делать?

— Ты права родная! Ради тебя только!

— Ну, не только ради меня, но и ради бизнеса. Ты же хотел прибрать к рукам какой-нибудь союзный звездолетишко, чтобы таскать контрабанду не опасаясь таможни. Просил охмурить какого-нибудь простака пилота, чтобы втянуть его в свои темные делишки. Я это сделала. Теперь он от меня никуда не денется. Так что...

— Конечно-конечно, сестренка!

Гел махнул рукой, и Раза бросились на выручку. Старрианца скоренько отбили. Обидчикам, как следует наваляли и за руки за ноги выкинули из клуба. Бесчувственного Каррома бугай секьюрити взвалил на плечо и понес вслед за Гео, направившуюся в собственную квартирку. На этом вечеринка, можно сказать, закончилась...

— Ай! — вскрикнула девушка, открывая дверцу душевой кабины. Тронув его за плечо, лишь угадывающееся в клубах раскаленного пара, спросила гневно и громко. — Ты что, хочешь свариться заживо?!

Он медленно поднимал голову, притушенный вчерашней передозировкой взгляд еле скользил по очертаниям туалетной комнаты, пока ни уперся в женскую фигуру, нависавшую, как соляной столб или обточенная ветрами скала. Скала отбивалась от набросившегося на нее облака и полы халатика, предоставленные сами себе, безвольно разъехались. Голос говорившей, окутанной туманом вершины, показался знакомым, кажется он уже видел и эту стекающую, сужающуюся к основанию равнину, круто переходившую в поросшее мелколесьем ущелье… Зрение переключилось на дальний свет, распознавая лицо, возвышавшейся над ним женщины. Сфокусировав сознание, он вспомнил:

— А… Гео, ты...

— Я. А ты думал, что кто-то другой? — душевно ответила она.

— Где мы? Я почти ничего не помню… Всё тело болит, такое ощущение, что по мне танки прошлись… — спросил он, продолжая разглядывать ее.

— Так и бывает с похмелья. — ответила она. — А что ты помнишь?

— Всё помню, до того момента, когда после вечеринки у Гела мы вошли в зал… Помню, дверь открыл охранник и музыка обрушилась на нас… Кажется я стал танцевать… Дальше уже ничего не помню… Проснулся здесь.

— Ну, да, ты танцевал, потом отключился и охранник принес тебя сюда. Это моя квартира. — она помедлила немного. — Даже не помнишь, что мы занимались любовью?!

— Мы? — удивился юноша. — Прости, Гео, не помню.

— Да, мы с тобой занимались любовью! Охранник положил тебя на кровать и ушел, а я хотела раздеть, но тут ты очухался и набросился на меня. Ну, не то чтобы я сопротивлялась, но это было неожиданно.

— Я, набросился? — переспросил он. — И у нас всё получилось?

— Да, милый. Ты был пьян в стельку, но куда нужно попал и даже кончил! Да, ты сильно-то не переживай, я не обиделась. — заканчивая тираду, она рассмеялась. — Мне даже понравилось!

Откровенно говоря, грубая прямолинейность, которую Гео частенько применяла, выражая свои мысли, кричала ему о интеллектуальной пропасти между ними, резала слух и комкала душу. Но что-то такое копошилось его в голове. Что-то, несомненно, было, что связало их этой ночью, но вспоминалось немного иначе. Несколько моментов будоражили память, возбуждая сожаление о случившейся амнезии...

Кажется, он помнит, как созвучно движениям девушки колышется ее обнаженная грудь, пока она почти с остервенением срывает с него летную куртку… Она буквально затаскивает его на себя, и ее рука опускается вниз, в святая святых человеческого стыда, касаясь той части мужского тела, к которой еще не притрагивалась рука другого человека и направляет туда, где эта часть еще никогда не была ни в одной женщине...

А еще, он как будто бы помнил ее кричащую темпераментность, но был ли оргазм у него, этого он, как, ни старался, припомнить не мог. И само собой он не был уверен в правдивости собственных воспоминаний, вполне может быть, что это ему приснилось, а было именно так, как рассказала она...

— Прости, но я не помню этого. — в конце концов признался он.

— Ничего, такое бывает. — снисходительно проговорила она и вошла в душ. — Можно ведь и напомнить!

Утопая в прелести ласк и телесного соприкосновения, вперив в лицо Каррома потяжелевшие от томности глаза, Гео вдруг спросила:

— А кто такая Илл?

Тепленькая водичка показалась кипятком под ее пристальным прищуром… Кто такая Илл? А кто такая Илл? И он ответил:

— Да, так, ничего особенного, встречались когда-то...

— Ты ее до сих пор любишь? — задала она очередной вопрос с подковыркой.

— Нет. — спокойно сказал он, выдерживая, обличающий взгляд.

— Хорошо. — и обворожительно улыбаясь, девушка повернулась к нему спиной...