Часть 2. Глава 1.

Трудолюбие никогда не было сильной стороной Антона. Не сказать, что он совсем не любил работать — с Александрой они неплохо подвизались использовать его чутье на опасность, но гнуть спину в залитой нефтью шахте свина совсем не прельщало.

Он тактично (махнув рукой) отказался от предложенной Вовой из ландшафтной конторы работы и теперь слонялся без дела по округе в полном одиночестве. Саша и Жак ревниво охраняли свое сокровище, взвалив на себя все работы по очистке шахты. О Ковчеге так никто пока и не узнал.Прошло уже две недели, как они с утра и до вечера качали нефть специальными насосами, умудряясь сами справляться с хитроумными изобретениями. Такие мизерные затраты на рабочую силу были на руку ландшафтной конторе и двух археологов быстренько оставили в покое.

Антон изнывал от одиночества. Даже Европы не было рядом, чтобы вдоволь поржать над ее щепетильностью и стойким отвращением к повадкам свина.

Антону было ужасно скучно и невероятно одиноко. Он нагнал уже столько самогона, что смог бы затарить под завязку большой алкогольный магазин, но пить в полном одиночестве, когда абсолютно не с кем поговорить, оказалось неинтересным. Как говорится: с тоски белого света не видать!

Оставалось одно — развлекать себя исследованиями предложенной на данный момент местности.

Совсем недалеко Антон обнаружил небольшой, аккуратный лесок, состоящий из множества различных пород деревьев — совсем как у него в Тунгусе. Но если родные дебри были от души сдобрены непроходимыми чащобами, то здесь царила идеальная чистота и отовсюду разило постоянным уходом. Короче, лесок вызывал у свина сильнейшее отвращение. В таких местах могли расти только деревья и уж никак не водиться живность — негде, в укромном месте, вырыть нору или насобирать для гнезда упавших веток. Здесь не было даже грибов! Ни одного!

Но этот лес (Антон назвал его «стерильник») был единственным местом, где можно укрыться от жары и надышаться свежим воздухом. После вонючей ямы, где даже Саше приходилось надевать фильтр, «стерильник» казался почти раем.

Сегодня Антон шел в лесок с единственной мыслью — заставить двух ежей, которых он выписал из магазина «ЗооЖизнь» жить на воле, а точнее, в его уже порядком подгаженном им самим «стерильнике». Ежи должны были нарыть земли, устроить норы, жить и размножаться. Антон немного сомневался насчет последнего — он не знал пол своих питомцев, но понадеялся на «авось, мальчик и девочка». В противном случае, разведение колючих млекопитающий семейства ежовых могло безуспешно закончиться на этой несчастной паре первопроходцев.

Свин бодро шагал по лесу, неся в руках коробку с притихшими ежиками, когда услышал тихий, до боли знакомый звук — чавканье! Остановившись, прислушиваясь, он быстро определил направление и тихо, почти на цыпочках пошел на смачный звук.

Под дубом, с которого вчера начали опадать спелые желуди и которые еще не пришел убирать «Зеленхоз», сидела пышная, сочная человекоподобная свинка и уплетала коричневые плоды из подола своей красной измазанной землей юбки. Вокруг дуба вздыбливалась изрядно подрытая земля, из которой торчали обкусанные корни многострадального дерева.

От такой картины у Антона свело дыхание, он уронил коробку с бедными ежиками себе на ноги.

— Какая кр-расота! — взвизгнул свин и даже почти заплакал. — Глаз не отор-рвать!

Свинка перестала жевать, заметила Антона, тут же «грациозно», с кряхтением и хрюканьем, поднялась на ноги. Выставив вперед жирный, колышущийся от любого движения живот, выглядывающий из непонятного цвета узкой маечки, она стряхнула землю и остатки желудей со второго и третьего подбородка, подбоченилась и застыла, давая рассмотреть себя во всей красе.

Антон перешагнул через забытых в заточении ежиков, несмело подошел ближе и восхищенно замер, сложив на груди ладошки.

— Антон! — страстно выдохнул он, протягивая незнакомке обе руки. — А вы?

— Зинаида! — хрюкнула свинка, довольная произведенным эффектом, протянула ему свои ручки.

— Зинаида! — снова пролепетал Антон. — Ах, какая женщина!

— Да! — Зина смущенно хрюкнула и визгливо захохотала.

— Погоди, я тебя знаю! — воскликнул Антон. — Зиночка — Кор-рзиночка! Ты же из моего племени!

— Ага! — Зина так энергично закивала, что с пятачка посыпались остатки еды. — Я!

— Как ты тут оказалась?

Антон был удивлен и обрадован одновременно. Дорога домой ему была заказана, он и не переживал, но жизнь в полном одиночестве иногда напрягала.

— Я за тобой увязалась, когда эта человечка — мутантик пр-ришла и тебя забр-рала, — все еще смущаясь, ответила Зина. — Да потер-ряла, когда вы на леталке упор-рхали. Да и р-решила домой не возвр-ращаться, ушла насовсем. Вот, скитаюсь, — Зина страдальчески шмыгнула пятачком, — пер-ребиваюсь, как могу! — запричитала она, приложив ко лбу грязную руку, — устала, исхудала!

— Какая ужасная, гр-рустная истор-рия! — в тон ей завопил Антон. — Бедная Зиночка — Кор-рзиночка! Пойдем со мной, — он сразу перешел к миссии спасения. — Я помогу тебе, не дам пр-ропасть — околеть!

— Пойдем! — тут же согласилась Зина и ухватила Антона под руку. — Куда итить?

— Туда!

Антон широко махнул рукой в сторону лагеря и бодрым шагом, таща за собой новую подругу, отправился домой.

— А это чего такое?

Зина осторожно пнула коробку с ежиками босой ножкой.

— О, моя забава! — вспомнил свин, выпустил наконец, замученных ежей, отбросил коробку в кусты и продолжил свое шествие.

— Р-расскажи мне, моя ненаглядная, — восторженно пропел Антон, наклоняя голову к пухлому плечу Зинаиды, — как ты все это вр-ремя поживала, скитаниями замученная?

Зина горестно вздохнула и начала рассказ о том, как пришлось ей тяжело работать, чтобы выжить в незнакомом мире, терпеть людские нападки, страдать и временами так сильно отчаиваться, что доходило до горьких слез!

И совсем незачем было знать Антону, что жила она, на самом деле, за счет других, благодаря своей удивительной исключительности. Ей бесплатно, в любом количестве предлагали разнообразную еду и кров. Жила, пока любопытные и падкие до экзотики покровители могли ее кормить, а потом, разоряя благодетелей своим неуемным аппетитом, перебиралась от дома к дому, от города к городу, оставляя после себя такие горы мусора, что филантропам светила реальная тюрьма по закону «о сохранении чистоты и порядка». В этот раз ее погнали из Воложбы, потому пришлось Зинаиде остановиться в лесу до поры — до времени.

Дорога до лагеря, сдобренная неутомимой в рассказах Зиночкой, показалась Антону веселой и очень короткой. Еще издали они почувствовали жуткий запах нефти и теперь, морща от отвращения и тяжелого духа пятачки, подбирались к лагерю с неохотой.

Среди палаток Антон заметил Европу. Кошка прилетела, когда он прогуливался по лесу. Она стояла напротив вымазанных в грязи Саши и Жака, что-то с увлечением рассказывала, не выпуская из лап свой кейс.

Антон и Зинаида подошли ближе, замерли ожидая, когда их заметят.

— О, Боги! — с неподдельным испугом взвизгнула Европа, узрив счастливую парочку. — Они размножаются!

— Ну, нет пока, — смущаясь и краснея, ответила Зина.

— А я уж думал — надышался и мне мерещится! — с облегчением рассмеялся Жак. — Какой колорит…

— Где ты ее нашел?!

Саша осторожно приблизилась к Зинаиде, обошла вокруг, с удивлением и восхищением, свойственным любому археологу, разглядывая пришелицу.

— В лесу! — с воздыханием ответил Антон. — Тепер-рь она будет жить с нами!

— Разбудите меня срочно! — завопила Европа, ощетинив шерстку. — Кошмар!!!

— Завидно? — съязвил Антон. — Конечно, это ж мне такая кр-расота досталась!

— Горе в лохмотьях, беда нагишом, — заворчала Европа, без стыда разглядывая обоих свиней. — За что меня судьба так против шерсти гладит?!

— Взяло кота попер-рек живота!!! — заржал Антон, хлопнув Зину чуть ниже спины, приглашая присоединиться к своей смачной шутке.

Зина хотела было поначалу, на кошку обидеться, но веселье Антона вернуло ей утраченное романтическое настроение. Свинка громко заржала, захрюкала, после чего Европа поняла — ее страхи оправдались. Теперь в их семье будет два гадких, противных существа, способных вывести из терпения кого угодно!

— Я домой! — с нескрываемой ноткой несчастья простонала кошка. Обняла Сашу, помахала Жаку и бросилась к своему аэробусу.

— Еще увидимся! — весело проорал ей в след Антон.

— Я перееду! — пригрозила Европа напоследок.

— Она успокоится, — улыбаясь, Саша повернулась к свинке, — Я Саша. Это Жак.

— Зинаида, — представил подругу Антон. — Она из моего племени. Сама ушла, пр-редставляешь?! За мной, пр-редставляешь?!

— Ну, ну, — засмеялась Саша, наблюдая, как Антон надувается от счастья, готовый вот-вот лопнуть. — Полегче, герой! Это отличная новость, что у тебя появилась подруга! Добро пожаловать в нашу семью, Зина!

— Здр-расте! — гыкнула Зинаида и даже присела в неуклюжем реверансе. — Я р-рада очень тожа! Может, пообедаем, а то завтр-рак уже?

— Давайте! — Саша засмеялась еще громче. Да, видимо, теперь у них будет очень и очень весело!

Ветер принес прискорбный плач. Рыдал лютик. Уже давно, он проливал горькие слезы, временами давая себе передышку только на сон и еду. Иногда, правда, он плакал даже, когда ел… Бедное растение, изнывало от горя, страдая от неимоверно сложного выбора — выбора собственного горшка!

Все началось чуть больше недели назад, когда носатая женщина из «Зеленхоза» подарила Умнице два красивых кашпо. До этого времени лютик сидел в земле, там, куда его посадил Антон, возле своего отмершего могучего тела, все еще покоящегося на изуродованном аэробусе.

Подарок от «Зеленхоза» доставлял множество неприятностей всем, кто жил во временном лагере и, прежде всего, самому Лютику — он никак не мог выбрать, в какой из горшков переселиться! Душевные терзания и отсутствие определенности выливались из растения горестным плачем и мучительными стонами, причем, такими громкими и частыми, что Жак, например, готов был лично придушить ту тетку из «Зеленхоза» и закопать где-нибудь в шахте!

Саша, временами, садилась рядом с лютиком и старалась его успокоить, к ней присоединялся Жак, потом не выдерживали Антон и Тотошка, причем последний, частенько, подвывал вместе с Умницей.

Вот и сейчас, после полуденного сна, Умница снова, горестно заплакал. Лютика было очень жалко!

Саша и Жак, вздохнув, отправились готовить еду.

— Ой, кто это у нас такой несчастненький? Кто у нас такой бедненький? — сюсюкаясь, Зина подскочила к Лютику и с интересом уставилась на диковинку. — Ого! Ты кто?

— Умница, — горестно представился лютик и почти перестал рыдать, увидев перед собой пышные телеса Зины.

— Умница! — взвизгнула Зина весело. — А я Зина! И почем кр-ручина?

— Вот, — Антон подошел к ним, сел рядом с растением, осторожно погладил его по поблекшему соцветию, — видишь, два гор-ршка? Он выбр-рать не может, бедолага!

Зина услышала в голосе Антона сострадание, села рядом и тут же наломала высохших прутов из бывшего тела лютика. А потом начала что-то плести.

Антон одобрительно хрюкнул, поднялся и принялся доламывать остатки дерева.

Подошли Жак и Саша с тарелками и питьем. Увидев такой вандализм, Жак хотел было, возразить, но Александра ткнула его локтем, кивнув на Зину. В руках свинки, словно по волшебству, из гибких веток получалась удивительная плетеная корзиночка.

Лютик так был увлечен ее работой, что позабыл о своем горе и даже немного приободрился.

Уплетая картошку с мясом из своей тарелки, Зина, одновременно ловко работая толстыми пальчиками, совсем скоро сплела красивое кашпо, схватила горшки, подаренные «Зеленхозом», разбила их друг о друга, со словами: «Др-ренаж!», высыпала осколки на дно своего творения. Антон, весело хрюкая, наковырял в горшок земли.

— Умница! — счастливо воскликнул Лютик, потянул веточки к своему новому домику, выбрался из земли и был тут уже перенесен в него Антоном, издав невероятный вздох облегчения.

— Этой ночью спим! — блаженно улыбнулся Жак.

— Моя Зиночка — Кор-рзиночка! — нежно захрюкал Антон, пристраиваясь к подруге поближе. — Какая ты мастер-рица — р-рукодельница!

— Да! — в тон ему хихикнула свинка. — Еще еда есть?

Побольше?