Начало

33.

Они правильно сделали, что оставили скафандры и герметичные костюмы на корабле. Воздух и вправду был чистым и тёплым. Лишний груз был ни к чему. При встрече с жителями иных цивилизаций, вообще, лучше быть налегке, чтобы избежать враждебных настроений.

— Если не обращать внимания на синюю листву, на пятнистые коряги, зелёное небо и неизвестный пряный запах, похожий на смесь мускатного ореха с яблочным уксусом, о котором роботы почему-то ничего не сообщили, можно представить, что мы на родной Земле, — прошептал взволнованный повар.

— Почему шёпотом? — усмехнулся изобретатель.

— Не хочется раньше времени себя обнаруживать.

— Разве тебе не интересно, как выглядит местное население?

— Мне интереснее, чем оно питается.

— Замечательно! Здешняя почва очень похожа на нашу землю! — заявил профессор. — Уж не в параллельном ли мы измерении?!

— Как это? — напугался первый помощник.

— Очень просто. Имеется теория, что все видимые частицы, из которых состоят любые миры, существуют на определённых волновых частотах, вычислить которые теоретикам пока не под силу.

— Это значит, мы можем не попасть домой? покосился второй помощник.

— Прошу не допускать подобных глупостей! — возмутился "банановый магнат". — И не из таких трудностей люди выбирались. Но… благодаря здравому смыслу, а не боязни действительности!

Изобретатель уже не в первый раз склонился к "земле" и стал присматриваться.

— Будьте осторожны, здесь полно всяких насекомых, — предупредил он.

— Смотрите, какая… птица! — крикнул повар.

Обернувшись на крик повара, астронавты увидели летящую тварь таких размеров, что она скорее напоминала крупную собаку или маленького телёнка.

Вслед за ней, с пятнистой коряги "вспорхнула" целая стая таких «птичек». Головы их напоминали тюленьи, ноги — в количестве четырёх — были короткие и мощные, сзади имелись длинные пушистые хвосты. Но самым удивительным были их крылья. Маленькие и хрупкие, как у бабочек, они, казалось, не должны были поднимать таких тяжёлых предметов, какими являлись сами "птички".

— Яркий пример метаморфоз в природе, — уточнил профессор. — Со временем ненужные части тела деформируются, перестают функционировать, исчезают, а для адаптации в текущих условиях из поколения в поколение формируются новые необходимые органы и конечности.

— Но… их крылья?! — удивлялись помощники.

— Вы серьёзно, думаете, птицы летают только за счёт крыльев? Хм! Я уверен, мой сын знает, что это далеко не так!

— Предполагаю, — начал изобретатель. — Крылья, в данном случае, остаточное явление, не исчезнувшее только в силу привычки — чем-то махать. Птицы летают, скорее всего, не из-за крыльев, а от свойств их организмов — чудесным образом не зависеть от гравитации.

— А почему же люди не могут? поинтересовался повар.

— Умственные способности человека, ещё не настолько сконцентрированы на полёте, чтобы взлететь, не имея подспорья в виде агрегата с пропеллером.

Космолёт был уже далеко.

— Стойте! — воскликнул на этот раз сам профессор. Он опустился на колени, разгрёб сухую "листву", и стал пристально рассматривать какие-то предметы. Команда приблизилась к нему. Изобретатель приподнял с земли увесистую прямоугольную пластину с вырезанными в ней квадратными отверстиями.

— Тяжёлый сплав. Что-то вроде чугуна. Такое голыми руками не сделаешь.

— Похоже на деталь неизвестной машины, — заключил профессор.

Неподалёку оказались и другие "железяки", как о них отозвался повар, все они были точных форм и правильных размеров. Пролежали они тут видимо не больше нескольких лет. Это были первые признаки присутствия разумных существ, которые обнаружились астронавтами.

— А может, это осталось от таких же несчастных, заблудившихся путешественников? — робко спросил один из помощников.

— Повторяю! Я запрещаю допускать подобные мысли! Думаете, без вас на свете дураков не хватает?! — нахмурился Пётр Данилович.

— Простите...

— Мы больше не будем...

Равнина, по которой до сих пор шагали земляне, заканчивалась глубоким обрывом. Насколько обрыв глубок можно было только догадываться: глубину его скрывала непроглядная темень. Обойти его возможным не представлялось, по причине отсутствия в зоне видимости пределов его длинны. Вдалеке, за обрывом, намного ниже уровня равнины, виднелись синие, серые и жёлтые холмы разных размеров. Никаких городов не обозначалось.

— Отступать нам некуда. Без топлива домой мы не долетим, — произнёс профессор. — Прямо нельзя. Направо или налево? В выборе верного направления чаще всего приходится надеяться только на интуицию.

— Можно попробовать, испытать в здешних условиях мои изобретения, — предложил Прохор. — У меня с собой имеются антигравитаторы, стабилизаторы и ускорители: захватил на всякий случай.

— Тогда и вперёд дорога открыта! — обрадовался профессор. Понятное дело, им, как и его сыном, двигало не столько желание отыскать топливо и поскорее вернуться на Землю, сколько врождённый инстинкт учёного — исследовать всё неизвестное.

Чтобы произвести испытания (на самом себе), изобретатель крепко привязал все запчасти своего устройства, способствующего преодолению притяжения, к своему лёгкому костюму, и той же верёвкой подпоясался сам.

— Неизвестно как поведёт себя антигравитатор над пропастью — потянет вверх или вниз? — поэтому, следует подстраховаться, — объяснил он свои действия.

Оставшийся свободным конец длинной верёвки был надёжно привязан к массивной пятнистой коряге, торчащей ближе других к обрыву.

— Ни пуха! — пожелал повар.

Профессор похлопал сына по плечу, пытаясь скрыть свою тревогу.

— С Богом, сынок!

Улыбнувшись, изобретатель замкнул контакт привода механизма и, оторвавшись от земли на несколько метров, плавно повернув ручку ускорителя, медленно поплыл над бездной.

34.

— Всё в порядке, — донёсся через некоторое время голос Прохора по рации. Возвращаюсь.

Вскоре показался и сам изобретатель.

— Я долетел до того края, — показал он рукой на противоположную сторону пропасти. Гравитационное поле на всём протяжении пути не меняется.

Профессор встретил сына широкой улыбкой и благодарным взглядом. «Молодец, сынок! В хорошего учёного вырос!» — говорил взгляд профессора, выражая его нескрываемые мысли.

Вся команда, по примеру Прохора, была оснащена антигравитаторами и прочим оборудованием. Прочитав краткую инструкцию, изобретатель скомандовал:

— Контакт!

Людские тела обезвесились и шестеро мужчин, почувствовав невесомость, со всем своим скарбом, как пылинки воспарили над поверхностью равнины.

— Теперь поворачиваем в сторону пропасти и плавно переводим регулятор ускорителя по часовой стрелке, — продолжил изобретатель.

Перенервничавший повар, перестаравшись, перепутал направление вращения часовой стрелки и полетел в другую сторону.

— Прохор Петрович! закричал он, не на шутку испугавшись. Прохор Петрови-и-ич!

— Поворачивай ручку регулятора! Отталкивайся от воздуха! крикнул в ответ изобретатель.

Послушавшись, повар всё-таки присоединился к летящим над обрывом товарищам. Свет восходящего солнца, не проникающий за края обрыва — внутрь бездны, приятно грел спины астронавтов и хорошо освещал ландшафт на том конце пропасти.

Долетев до ближайшего холма, профессор принял решение — приземлиться. Продолжать полёт в неизвестной зоне могло быть небезопасным.

— Дальше пойдём пешком, — сказал Пётр Данилович. Пугать местных жителей не стоит. Возможно, мы и так окажемся нарушителями чьих-нибудь границ.

На этой стороне пропасти было так же полно синей листвы, облетевшей с пятнистых коряжистых деревьев. Птиц с тюленьими мордами больше не встречалось. При их габаритах тёплое время суток они должны были проводить в прохладных водоёмах. На пути путешественникам встретился одинокий ручеёк. Пробы воды (произведённые на старшем помощнике) показали — для мытья рук жидкость вполне пригодная. Но мучительная жажда требовала утоления. Пришлось потратить ещё целых двадцать пять минут на полный анализ ручейка. После чего, наконец, вдоволь, насладиться инопланетной водицей.

— Без сомнения, это H2О… высшей пробы! — вытирая губы, восклицал довольный повар. И он был прав. — В эту бы водичку картошечки, лучку да рыбки! Эх, и знатная бы ушица вышла!

Но рыбки в таком миниатюрном ручейке не наблюдалось. Только мелкие камешки, похожие на осколки бутылочного стекла, сверкали на илистом дне его мелководья. Достав несколько таких камушков, профессор посмотрел их на свет.

— Алмазы, — произнёс он спокойным голосом. — Возьмите, каждый по нескольку штук: пригодятся, когда вернёмся на Землю.

— Лучше бы тут рыба водилась, — вздохнул повар и сунул в карман горсть камушков. — Что толку от алмазов, если помрёшь на голодный желудок...

Поход продолжался уже несколько часов, но солнце ползло вверх так медленно, что не добралось до зенита и на треть.

— А день здесь, похоже, длится намного дольше, чем у нас, — заметил изобретатель.

— На Земле давно бы прошёл полдник, а мы до сих пор не обедали, — не преминул вставить голодный повар.

— То, что день длиннее — это нам на руку. Доберёмся до вершины, вон того жёлтого холма — сделаем привал. Там и пообедаем, — сказал профессор.

С вершины холма стало видно — впереди, насколько хватало Прохоровского бинокля, простиралась бесконечная холмистость. Слева — что-то напоминающее заросли леса сплошь покрытое пятнистостью и синевой. Справа — блестящая на солнце гладь, похожая на озерную, отражала небесную зелень.

— Логичнее спустится к тому водоёму, — указал на озеро профессор. — В лесу нам точно делать нечего. Не для того нас сюда занесло, чтобы мы по лесам блуждали… Час на отдых! — добавил он после короткой паузы. — Какие у кого есть запасы провианта — всё на стол! Представьте, что у нас выходной, и мы вырвались на природу!

Оценив шутку, все, как можно естественнее, попытались посмеяться.

— Мне всегда было интересно, — начал затрапезную беседу Прохор. — Случайно ли мы проживаем эту жизнь, или наши судьбы пишет кто-то свыше?

— Да-да, мне тоже частенько кажется, что чей-то неведомый разум, предвосхищая события, выдумывает для людей сценарий! — поддержал профессор, выдавливая в рот из тюбика коричневую массу.

— Вы хотите сказать, какой-то писака придумал для нас это путешествие? — включился в разговор старший помощник.

— Хотел бы я знать, какой умник додумался забросить нас в такую дыру?! — засмеялся повар. — Вероятно, у автора данного "произведения", туговато с фантазией. Всё утро — топаем, топаем… а толку никакого. Пора бы уже к чему-нибудь и прийти.

Профессор снял со своих уставших ног ботинки, сгрёб под голову побольше листьев, и прилёг чуть-чуть в сторонке от "застолья".

— На всё воля Божья, — сказал он поучительным голосом. — Может быть, именно нашим, важнейшим предназначением и было оказаться в этих краях в это самое время. Может, именно мы, а ни кто-то ещё, откроет для вселенной эту удивительную живую планету и тем самым принесёт огромную пользу ей и её жителям. Лично я здесь пока ещё не видел ни одного бананового дерева! Вдруг местная малонаселённость явилась вследствие глобального авитаминоза? Мы могли бы поставлять сюда с нашего острова если уж не сами бананы то, по крайней мере, кожуру от них!

Неиссякаемость оптимизма профессора действовала всегда положительно на команду его космолёта. И, под весёлый трёп своего предводителя, утомлённые, непривыкшие к длительным прогулкам астронавты мирно дремали.

Не дремал только изобретатель. Облокотясь на одну из пятнистых коряг он любовался окружающей средой, глядя в свой бинокль то в сторону озера, то в сторону леса, то дальше — за холмы.

"Возможно, не стоило так опрометчиво поступать — покидать корабль, а следовало прямо на нём исследовать эту планету, осуществляя перелёты с помощью антигравитации, — думал изобретатель. — Не повернуть ли прямо сейчас назад? Ведь если мы и раздобудем то, из чего можно извлечь горючее, корабль должен будет лететь к месту заправки… Или всё-таки лучше..."

Ход мыслей был прерван гулким звуком над самым ухом изобретателя. Оторвавшись от бинокля и подняв голову вверх, Прохор увидел прямо над собой висящее в воздухе существо.

35

— У-ух, у-у-ухх! — укало существо, удивлённо глядя на невиданное зрелище в виде учёного человека с биноклем в руке.

Инстинктивно напугавшись, Прохор, полулёжа на синей листве, пытался изобразить улыбку. Существо с интересом прислушивалось к громкому стуку человеческого сердца.

"Как оно умудряется висеть в воздухе? — пронеслось в голове у изобретателя. — Крыльев у него не видно. Вообще, больше на морского млекопитающего похоже, чем на представителя летающей живности. А какие странные глаза… Разумное оно или нет?"

Улыбнувшись в ответ всем своим «лицом», существо исчезло так же быстро как появилось. Прохор не стал больше любоваться пейзажами и размышлять о космолёте. Мысли его наполнились другими заботами. В воображении отчётливо прорисовывался образ его недавнего посетителя (или посетительницы): гладкое фиолетово-серое туловище, размером чуть больше человеческого; короткие бесформенные конечности (сосчитать их изобретатель не успел); вытянутая в обе стороны голова без носа и рта, но с огромными ушными раковинами, и яркие, огромные, перламутровые глаза.

"Надо предупредить остальных, когда проснутся, — сказал себе Прохор. — Отец прав, нужно двигаться в сторону озера".

Через пару другую минут уканье возобновилось. Изобретатель обернулся на звук и увидел уже не одно, а добрый десяток фиолетово-серых существ. Все они с любопытством, навострив свои огромные уши, немигающими перламутрами уставились на астронавтов.

— У-ух! У-у-ухх! — повторяли существа, равномерно покачиваясь в воздухе.

— Здравствуйте! — воскликнул повар, первым заметивший "гостей". С перепугу он начал молоть абсолютную чепуху. — Мы космонавты с планеты Земля. Прилетели за топливом. Привезли бананы. Я — повар. Это — профессор...

— Пётр Данилович! Тут, по-моему, гуманоиды образовались! — подхватил младший помощник, протирая заспанные глаза. — Ну и страшные...

Второй помощник вскочил на ноги.

— Тихо! — скомандовал грозным шёпотом "банановый магнат". — Ни к чему так тарахтеть. Сохраняйте спокойствие. И… что о нас подумают, если вы будете так выражаться?! Действовать будем по проверенной схеме.

Профессор медленно достал из своего вещмешка связку бананов, отломил один из них, демонстративно очистил от кожуры и съел. Остальные протянул ближайшему "гуманоиду".

— Чем же они будут есть? — робко заметил старший помощник. — Ртов то у них нет!

— Им и понюхать то нечем, — добавил повар.

Существо без тени смущения приняло из рук Петра Даниловича "презент", поделило на отдельные части и раздало своим собратьям. Почистить бананы у инопланетян не выходило. Теперь-то изобретатель разглядел, на четырёх конечностях фиолетово-серых существ имелось по два отростка в виде коротких пальцев, а на остальных четырёх конечностях не было, вообще, ни одного. Первые, по-видимому, служили им когда-то руками, а последние — ногами. Но, в результате естественной эволюции, утратили своё назначение, как рты, носы, волосы и прочие малозначимые части тела.

Приложив бананы к своим животам, инопланетяне на время прекратили издавать укающие звуки. На глазах астронавтов "адамова смоква" мгновенно потемнела, иссохла и просыпалась серым пеплом на землю.

— Самое что ни на есть современное внедрение в организм продуктов питания, — пояснил профессор. — Я уже наблюдал такое на одной высокоразвитой планете.

Второй частью представления, после вкусового, было общение духовное. Достав из мешка флейту, Пётр Данилович так виртуозно сыграл "Одинокого пастуха" Энио Морриконе, что ушные раковины "гуманоидов" чуть не вывернулись наизнанку! Оказывается, они очень любили музыку и сами могли здорово музицировать.

— А теперь покажем им нашу Землю.

Из того же вещмешка был извлечён миниатюрный альбом со слайдами такой родной и такой далёкой планеты.

Рассматривая невиданную доселе Землю — горы, океаны, леса, города и людей — инопланетяне мгновенно анализировали всё увиденное и отзывались одобрительным уканьем.

"Откуда же они извлекают этот звук? — подумал профессор. — Не из ушных ли раковин? Наверняка, ухо, горло и нос у них, как и у нас, были раньше взаимосвязаны, а со временем необходимость в неиспользуемых органах отпала и они заросли тканью. Когда-то у людей так отпали хвосты, лишние волосы (может даже крылья, рога и клювы?), а вскоре исчезнут ногти и, со смягчением пищи, зубы… Всё-таки удивительно то, что у большинства живых организмов, что с нашей планеты, что с других, количество органов чувств — зрения, слуха, обоняния и т.п. — совпадает. Это доказывает теорию о том, что все разумные существа происходят из одного… На молекулярном, конечно, уровне… Просто каждое находится на своём определённом этапе эволюции".

— У-у-ухх! — подтверждало догадку профессора общество "гуманоидов".

Потом профессор нарисовал нашу планету, стрелками указав маршрут космолёта, и попытался нарисовать сам космолёт, уже на их планете. Чтобы было понятнее, он изобразил пятнистые коряги, синие листья, пропасть, озеро, лес и самих «гуманоидов». Но самым сложным было объяснить, что в космолёте не осталось твёрдого горючего — таких металлов как уран, плутоний или цезий — а без него на Землю вернуться невозможно. Фиолетово-серые существа, радостно укая, кивали продолговатыми головами, показывая, что они очень довольны. Отчего им было так весело, понятно не было. То ли оттого, что они знают как помочь землянам, то ли оттого, что забавные пришельцы останутся на их планете навсегда...

36.

С космолёта по рации передали коротко и ясно: "Пока все в норме". Это могло означать только одно — туземцы-пилоты допили ещё не все напитки из агавы и не все бананы пустили на закуску.

— Предупреждаю, если будете излишне смешивать текилу с пульке, уволю! По самой страшной статье трудового кодекса! — предупредил пилотов профессор. — Не думайте, что мы покинули вас надолго. Будьте на связи!

В следующие несколько секунд произошло нечто странное. "Гуманоиды" сбились в кучу и стадно ринулись к лесу. С противоположной стороны донесся нарастающий шум.

В небольшой летающей… скорее чашке, чем тарелке… летел, со скоростью света, прямо на фиолетово-серых, испугано укающих летунов, зеленокожий, но вполне человекообразный, скромно одетый субъект. В одной руке его сверкнуло что-то вроде плётки, и профессор тут же с ужасом осознал, что "гуманоиды", которым он так старательно описывал историю своего грандиозного путешествия, не более чем стадо коров или даже баранов!

Загнанные существа были вынуждены, выслушав тираду нравоучений, подчиниться своему пастуху и отправиться пастись на озеро. Летательный аппарат подлетел к землянам.

— Кто вы, странные создания? — спросил "пастух" на совершенно непонятном языке, но земляне почему-то догадались, о чём их спрашивают.

Пришлось профессору повторять всю процедуру своего хорошо заученного приветствия. Угощать бананами, выдувать звуки из флейты, показывать слайды и вырисовывать непонятные каракули.

"Пастух", молча, всё съел, выслушал, просмотрел и предложил отправиться с ним, куда-то за озеро. Астронавты, обрадованные наконец-то установленным контактом с настоящим разумным местным жителем, с радостью согласились лететь туда, куда ему угодно.

Итак...

Это был действительно город. Возможно, провинциальный. Находился он немного западнее озера и прятался между тремя жёлтыми холмами. Сказать, что инфраструктура города была несколько необычна — не сказать ничего. С первого взгляда становилось понятно колёс, кирпичей и дверей здесь никто никогда не изобретал. Это исключило целый ряд последующих введений связанных с вращательным процессом, строительством и, вообще, мировоззрением их общества. Подобные «земные» радости удачно заменялись у инопланетян совершенно иными не менее функциональными приспособлениями.

— Lepos, — произнёс "пастух" указывая на город.

— Лепос, — кивнув, повторил Пётр Данилович. — Так называется это место.

— Да, — подтвердил на своём языке инопланетный друг (возможно, это не совсем точный перевод). — Лепос — местная тюрьма для таких гастарбайтеров, как вы.

Разглядывая с высоты своего полёта Lepos, астронавты были в восторге.

— С вашей стороны было очень любезно, пригласить нас в свой замечательный город!

— Это ваша… столица? благоговейно проблеял счастливый повар.

Не понимая, о чём лопочут незваные гости, "пастух", как можно учтивее отвечал:

— Да, да… Не стоит беспокоиться! Возможно, вас сразу депортируют или пустят на удобрение.

Внизу проплывали грандиозные конусообразные здания из полупрозрачного материала, связанные между собой бесчисленными путями сообщений. Всюду пестрели плодовые насаждения. Уже доносилось благоуханье неизвестного происхождения. Становились слышимыми звуки города. Голоса. Музыка. Всё переливалось, весёлым какофоническим калейдоскопом.

— Посмотрите, друзья мои, — расчувствовался профессор. — Каких умопомрачительных высот достигла здесь цивилизация! Полюбуйтесь на эти дома! За счёт их, казалось бы, примитивной, округлой архитектуры солнце всегда проникает внутрь помещений!

— А между ними крытые улочки! — подхватил изумлённый изобретатель. — В точности такие, какие я проектировал для своего города на Земле… В несколько ярусов… Просто удивительно!

Удивительным казалось и то, что нигде не было дорог и колёсных средств передвижения. Инопланетяне перемещались в пространстве на таких же "летающих чашках", в какой летел "пастух". Только одни были чуть больше, другие — чуть меньше, третьи, вообще, крохотные.

Как уже упоминалось, существование и предназначение такой роскоши как дверь в жизненном процессе города Lepos никогда не участвовало. В хорошую (а впрочем, наверное, и в плохую) погоду верхушки крыш конусообразных зданий раскрывались, как раскрываются поутру тюльпаны (естественно, механическим, а не естественным путём), и из них вылетали на своих «чашках», каждый в свою очередь, скромно одетые обитатели конусов.

В такую-то раскрывшуюся цветочными лепестками крышу и влетел аппарат "пастуха" — доброго жителя города Lepos — с командой землян на борту.

С верхнего яруса, длинным, крытым матовой материей, проулком, летающий кораблик сразу же проследовал в средний уровень соседнего здания, а оттуда, сквозь вертикальный коридор ещё ниже, в круглое просторное помещение. Тут и приземлились. Сквозь наружные стены, которые были почти прозрачны, хорошо проникал солнечный свет, поэтому они казались одним сплошным окном.

Подождав, когда земляне выберутся из «летающей чашки», инопланетный товарищ, не сказав на прощанье ни слова, поспешил улететь обратно. Астронавты остались одни. В полном недоумении стояли они посреди пустого помещения, пытаясь осознать в какое из глупых положений опять попали.

Между тем под ногами горе-путешественников что-то заскрежетало. Пол, на котором они стояли, внезапно накренился, разделился на несколько частей и стал уходить куда-то вниз. В центре его обнаружилось отверстие. «Лепестки» раскрывались вовнутрь! Попадав, астронавты кубарем покатились в открывшуюся воронку и понеслись по скользкой направляющей трубе в непроглядную глубь.

К счастью, полёт продолжался недолго и никто не успел посрамить лица человечества (в лице собственных штанов). Труба закончилась зигзагообразным изгибом, и доблестные герои благополучно свалились в прохладную водянистую жидкость. Свершив тем самым обряд очищения, люди оказались в другом круглом помещении с такими же полупрозрачными стенами, но уже более тёмных оттенков, и не пустого, а густонаселённого. Со всех сторон на астронавтов смотрели выпученными, углублёнными, синими, жёлтыми, серыми и всякими другими глазами разнообразные существа.

— Боже… мой! выдавил бледный как смерть повар. Где я?

— Пётр Данилович, куда мы попали?! всхлипнул младший помощник.

Мокрый, как и все остальные земляне, профессор оглядел всех присутствующих и о чём-то подумал.

— Необычное гостеприимство, — произнёс он вслух. Что ж, у всех народов свои традиции. В чужой монастырь со своим уставом, как говориться, не входят. Остаётся принять такую процедуру как должное.

37.

Увы, ожидаемого торжественного приёма по случаю новоприбывших не состоялось. Существа, молча, поглядывали на бледнокожих пришельцев каждый из своего закутка обустроенного лежанкой, овальной корзиной на трёх ножках для всякой утвари и прочими нехитрыми предметами обихода. Сразу обрадовало обилие живой растительности в помещении. Но ещё больше радости принесло дружественное расположение всех присутствующих обитателей.

— Правду говорят, — нравоучительно произнёс изобретатель. Доброго народу больше, чем злого. Это только в безумных фильмах и глупых книжках злодей на злодее. В жизни всё совсем наоборот.

Одно из двуногих существ в коричневом костюме, видимо признав в Петре Даниловиче профессора, подбежало и, радостно подпрыгнув, крепко его обняло. Напуганный этой выходкой Прохор, стараясь заступиться за отца, схватил с пола какой-то кактус и обрушил его на безухую голову чудовища. Издав удивлённый звук, оно отпрянуло в сторону.

Профессор поправил усы и, посмотрев на ударенное кактусом коричневое существо, вдруг улыбнулся.

— Этот парень космонавт, с планеты Мор, на которую мы доставляем бананы каждый первый четверг каждого второго месяца, — сообщил он своим товарищам. — Здравствуй, приятель! Какими судьбами? — обратился он на языке Морян уже непосредственно к пожелавшему обняться молодцу. — Не обижайся на моего сына, он не знал, что ты… из добрых побуждений.

— Очень рад вас видеть, профессор! — осветился улыбкой Морянин. — У вас храбрый сын. Я не позволю себе обидеться на него. Я попал сюда, так же как и вы. Вы, наверное, слышали, что полгода назад я с командой других наших космонавтов отправился на поиски новых галактик?

— Да, ваш президент говорил со мной об этом.

— Так вот, мы сбились с пути, заблудились и оказались здесь. Наша тарелка сильно пострадала. Вышли из строя приборы концентрации напряжения, биополярной чувствительности, отсырела микросхема основного двигателя. Слава Богу — мы сами остались целы. Мои друзья отправились на поиски провианта и необходимого сырья для восстановления нашей тарелки. Я остался, чтобы замаскировать её на случай нежелательного обнаружения. Когда я закончил свою работу, мне показалось, что кто-то из наших зовёт на помощь. Я пошёл на крик, но никого не встретил… Живы они теперь, или нет, и цела ли наша тарелка — я не знаю...

— Тебя поймали и доставили сюда? — сочувствующе спросил профессор.

— Да… Три месяца я нахожусь в этом месте. С тех пор из трубы в потолке появилось ещё двое — один жёлтый с планеты Фосс, и вон, тот, сиреневый с Рейна.

— Зачем же они свозят всех в это заведение? — недоумевал профессор. — На первый взгляд эта планета мне показалась очень даже приветливой.

— Скорее всего, их мир закрыт для таких как мы… Э-э-э… Как бы сказать, чтобы вы лучше поняли? Это, наверное, как карантин.

Поблагодарив безухого друга за полезную информацию, профессор повернулся к своей команде.

— Что ж, друзья мои, без лишних предисловий, сообщаю… Мы находимся в тюрьме для незаконно прибывших на эту планету пришельцев.

38.

— Удивительно, что большинство здесь присутствующих так похожи на людей! — сказал повар.

Изобретатель, глядя в полупрозрачную стену, думал о чём-то своём. Профессор, полулёжа на своей лежанке, подкручивал ус.

— Ничего удивительного, — ответил он на высказывание повара. — Это доказывает только одно — достигая определённого уровня умственного и физического развития любые создания из любых галактик, сотворённые, как неоднократно сказано, по образу высшему, стремятся к общению с иными мирами, строят космические летательные аппараты… Вот… Вот поэтому и похожи.

Ровно в 19.00 по часам профессора по-местному времени наступил полдень. Сей же миг часть стены со скрипом ушла в сторону и взгляду предстала столовая.

Оказалось, что в этой "тюрьме", кроме ежедневных прогулок, уроков местной словесности, письменности и трудотерапии, заключавшейся в уборке доступной территории, ещё и семиразовое питание. Такая частота приёма пищи совсем не считалась частой, а обусловливалась просто-напросто продолжительностью дня на данной планете.

Столы были треугольные. Рассчитанные на три персоны. Видимо, не только на Земле столярных дел мастера понимают, что удобнее "соображать" на троих. Блюда в основном состояли из растительной полужидкой пищи и полусырого, фиолетово-серого мяса. Тарелки были почти плоскими. В качестве приспособлений для отправки пищи в рты имелись неудобные черпалки. Профессор достал из нагрудного кармана свою родную деревянную ложку и, с видом сапёра (или разведчика) продегустировал первое блюдо. Старший помощник принюхивался, морщил нос.

— Инопланетяне пожирают инопланетян, — процедил он брезгливо. — Если бы не голод никогда бы не стал есть...

— Кхе-кхе, — поперхнулся изобретатель.

Профессор посмотрел на помощника.

— Почему же у тебя это вызывает отвращение? Мы же на Земле поедаем братьев своих меньших, — напомнил он.

— Да, но там… мы уже привыкли...

— Вот именно! А, по идее, тоже не очень-то гуманно.

За соседним столиком чавкали и звонко стучали черпалками.

— Кормят, как говорится, "на убой"! — восклицал младший помощник.

— А может и впрямь на убой? — портил аппетит второй помощник.

— Ещё одна негативная мысль — не заплачу жалования за этот полёт! — предупредил профессор, стукнув ложкой по столу.

Соседний столик смолк.

— Он больше не будет! — обещал повар. — А готовят сносно. Из их продуктов я бы, возможно, приготовил не лучше.

— Пётр Данилыч, — спросил младший помощник, дохлебав свою порцию. — А можно добавки попросить?

— Вот, что значит молодой организм! — позавидовал старший помощник.

— Можешь попросить, — согласился профессор.

Взяв свою пустую тарелку, младший отправился искать окошко, из которого выдают добавку. Инопланетяне за соседними столиками удивлённо смотрели на странного землянина. Вернувшись к столу, всё с той же пустой тарелкой, он с грустью сообщил:

— Окошка не обнаружено.

Наконец, поняв намерения молодого человека, улыбающиеся инопланетяне, с неизвестной планеты, подошли к младшему и поделились с ним пропитанием.

— Спасибо! — радостно поблагодарил растущий организм.

— Спа-си-бо, — повторили по слогам инопланетяне.

— Ничего, ничего! — поддержал профессор. — Через недельку другую научимся понимать друг друга с полуслова!

Так завязывались знакомства между галактиками.

— Одна радость в нашем злоключении — от тёщи можно отдохнуть и жена не пилит! — пошутил повар, отхлёбывая из продолговатой емкости, кислую сопливистую жидкость, отдалённо напоминающую клюквенный кисель.

Усмехнувшись, старший помощник позволил себе высказать противоположное мнение:

— А мне, наоборот, кажется, что в сравнении с нашими местными "опекунами", щедро кормящими нас столь изысканными помоями, моя тёща не такая уж сволочь! — понятное дело, под "опекунами" старший помощник подразумевал собратьев зеленокожего "пастуха" — служителей тюрьмы.

Шутка прошла на ура. Команда астронавтов разразилась дружным смехом. И даже инопланетяне за соседними столиками, не поняв ни единого слова, но почувствовав весёлое волненье, громко расхохотались. На сытый желудок всегда легче смеётся.

— Смех всё-таки заразительнейшая штука! — заметил Прохор.

— Даже если вы из разных галактик! — подкрепил профессор.

Урок словесности принято было проводить чуть позже обеда. И это, несомненно, было вполне логично: на уроке мысли не должны отвлекаться на чувство голода. Невидимые слуги тюрьмы, как по волшебству, превращали столовую в учебный класс. Разумеется, благодаря не физическим усилиям, а механическому прогрессу. Треугольные столы исчезали. Им на смену приходили низкие стулья со спинками, больше напоминающие пуфики. Учащимся раздавались планшеты с прицепленными к ним приборами для записи и зарисовки диктуемой и изображаемой информации. Учителем было двуногое существо непонятного пола, без ушей и какой бы то ни было растительности на зелёном непропорциональном туловище. В медном одеянии учителя улавливался скорее стиль рококо, чем барокко. Материал, из которого был слеплен его костюм, казалось, состоит из негнущейся пластмассы. Урок состоял в том, что учитель указывал на крупномасштабный круглый экран в центре "класса", на котором изображались предметы данной планеты, тут же произносилось и выписывалось слово, обозначающее этот предмет, и зарисовывался он сам. Каждый присутствующий повторял процедуру на своём планшете. Но, зарисовывая и записывая за учителем, должен был ещё и написать это же слово, через соответствующую стрелку, уже переведённым на свой родной язык. Данный приём информации мозговыми клетками инопланетных учеников был поистине процессом развлекательным и, значит, легкоусвояемым. Многие пришельцы за счёт этих уроков быстро учились понимать не только своих "опекунов", но и друг друга, что, возможно, было не менее важным.

— Если бы на Земле были такие тюрьмы, очереди бы в них выстраивались в километры! — провозгласил довольный повар.

— На Земле аура не такая, — задумчиво противоречил ему профессор. — Человеческое столпотворение ещё не до конца исследовано, чтобы искорениться.

Солнце было высоко, но неадаптированные к местному медленному вращению — как планеты, так и времени — люди чувствовали наступившую в их сознании глубокую, неуёмную полночь. Им хотелось спать. Лежанки приняли тела, отяжелевших и безропотных, астронавтов в свои добрые нежные объятья и души их проглотил сон.

Прохору снилась некая таблица. Сначала он грешным делом решил, что это его новое открытие, но, приглядевшись, понял — это таблица Менделеева. Правда, химических элементов на ней, почему-то, было всего 64, и изображались они не буквами и цифрами, а фигурами. Отчётливо разглядев в верхнем углу таблицы ладью, коня и офицера, Прохор сообразил, что это ещё и шахматное поле. Вывод напрашивался сам собой — химия игра сложная, но занятная. Дальше сон разродился синим листопадом. Налетевшее вдруг стадо гуманоидов съело таблицу вместе со всей химией и прочими фигурами и уплыло куда-то в небесную зелень. Вдалеке обнаружилась любимая планета с таким родным и милым названьем, состоящим из цифры 3, звука "ем" и шестой по счёту ноты "ля". Зелёный лес расшумелся над зеркальным прудом. Утонул ватными облаками в собственном отражении голубой свод неба...

"На третьей планете

едят и поют!

Здесь каждого встретит

домашний уют!" — запел кто-то дурацкую песенку на языке рабочих и крестьян. Ах, как хотелось подпеть! — но изобретатель, хотя имел частенько и слух и голос, к сожалению, не знал слов этой песенки.

39.

Через два дня, по календарному исчислению "медленной" планеты, как её прозвал про себя изобретатель, Пётр Данилович и его команда уже научились понимать пару десятков слов местных жителей и примерно столько же слов заключённых пришельцев с других планет. Общаться становилось легче. Пожелать здоровья, сказать спасибо, спросить "как дела?" и т.д. уже не составляло особого труда.

— Прекрасный день! — прогуливаясь по закрытому со всех сторон саду, говорил изобретатель желтолицему пришельцу с планеты Фосс.

— О, да! — кивал тот своей безухой дыней. — Солнечная активность очень хорошая!

И они друг друга вполне понимали.

По земному календарю, который вёл сознательный повар, чтобы не затеряться в родном времени, шла уже третья неделя пребывания землян на "медленной" планете. То ли в четверг, то ли в пятницу, с самого утра заключённые заметили необычную суматоху. Обед в этот день мало того, что задержали, так ещё подали остывшим и на добрую половину ужали. Урок отменили, зато битый час по помещению расхаживала какая-то, строго на всё глазеющая комиссия.

— Хорошо ещё, что прогулку не упразднили! — выйдя на открытый воздух и глубоко вдохнув свежести, сказал коричневый житель планеты Мор.

— Что-то произошло… Знать бы что?! — подумал вслух профессор.

Изобретатель, находился от всех в сторонке. Производя в уме какие-то расчеты, он совсем не замечал, как за ним, из-за ограждения, с интересом, наблюдает невиданное доселе в этих местах создание. На надзирателя оно было не похоже, да и "надзирало" пристальным взглядом исключительно за изобретателем. Внешние параметры указывали на то, что создание это из ряда позвоночных и, возможно, разумных. В этот раз оно просто стояло и неотрывно смотрело на взлохмаченного задумчивого человека. Через несколько прогулок наблюдающее существо заговорило с ним на своём языке, который изобретатель уже научился достаточно понимать.

— Слушай, друг… я хочу с тобой говорить...

Прохор подошёл вплотную к ограждению.

— Слушаю. Говори, — произнёс он, без тени любопытства оглядев создание.

— Я чувствую, ты — свет, — сказало оно уверенно. С тобой надо говорить. Тебе надо слушать.

Возможно, существо говорило немного иначе, но изобретателю слышалось именно так.

— Ты должен жить, — уверяло оно. В Лепос пришёл новый начальник. Сильно злой. Старый начальник был добрый, но умер. Здесь больше не будет хорошей жизни. Ревизия выявила невыгодность содержания Лепоса. Наша власть не знает, что делать с пришельцами. Многие требуют не возиться с вами, а уничтожить.

— Я догадывался, что этим всё кончится...

Прохор не стал уточнять, что им уже почти полностью разработан план побега.

— Но, что мы можем сделать? на всякий случай спросил он.

— Я помогу тебе уйти отсюда.

— Одному? А как же остальные?

«Не провокация ли? — подумал про себя изобретатель. С другой стороны мы и так в их власти».

— Я не смогу помочь всем, — ответило существо.

Прогулка заканчивалась, и разговор не мог больше продолжаться.

Лёжа на своей лежанке, Прохор размышлял: «конечно, план побега уже на стадии завершения, но без проводника бежать… всей гурьбой… сразу поймают и… что будет тогда лучше не думать!.. Да, пожалуй, логичнее было бы выбраться одному и, с помощью знающего «человека», каким является это предложившее помощь созданье, всё разведав, уже снаружи применить свой план в действие. Только надо предупредить отца и остальных. Может быть, в первое время исчезновение одного человека никто и не заметит».

— Папа, ты не спишь, — обратился Прохор к профессору.

Пётр Данилович, лежащий на соседней кушетке, повернулся к сыну. При этом Клюев-младший уловил необычную тревожность во взгляде отца. Профессор в душе тоже думал об ожидающей их неприятной участи умереть на этой планете так и не увидав больше Землю.

— Нет, не сплю, — собравшись с мыслями, отозвался отец изобретателя бодрым голосом «бананового магната». И сын поведал ему о разговоре с неким местным добродетелем и о замысле побега.

На следующий «медленный» день изобретатель с нетерпением ждал прогулки, чтобы сообщить о своём решении существу за оградой. Кстати, следует заметить, что у землянина имелись некоторые основания полагать, что существо это женского рода. Во-первых: об этом говорил его мягкий, приятный для уха голос. Во-вторых: причёска существа отличалась наличием ярко-синих волос и состояла из трёх одинаковых косичек — двух по сторонам и одной сзади. Голова синеволосой особи была не больше и не меньше любой женской головы. На лице апельсинового оттенка имелся прямой нос, нормальный продольный рот и огромные лучистые темно-зеленые глаза. Ушей не было и в помине. Зато шея была длинная и симпатичная. Ног — две. Рук тоже. Количество пальцев на том и другом соответствовало человеческим нормам. Клыков, рогов и хвостов не наблюдалось вовсе. Наряд на этом образце совершенства скорее почти присутствовал, чем иначе. Верхняя часть туловища в области, отчётливо выраженных, упругих выпуклостей "скрывалась" под тонким слоем полупрозрачной эластичной материи салатного цвета. От талии до колен свисала такая же салатная тряпка-юбка, распущенная на лоскутки по последней моде. Ноги были нагими. Лишь подошвы защищались тонкими пластинами из сплава, похожего на пористую резину.

— Я согласен, — сказал изобретатель, прямо глядя в зелёные глаза «девушки».

Не вдаваясь в подробности, она сказала, что «это» случится ночью и исчезла в зарослях пятнистых и полосатых деревьев покрытых местами синей, ещё не облетевшей листвой.

Ночью, когда все спали, Прохор мысленно настраивал себя на побег. В темноте ему послышался тихий шорох. Привстав с постели, он различил невдалеке силуэт своей возможной спасительницы.

— Идём! — шепнул силуэт, и изобретатель шагнул на зов.

Подойдя к небольшому импровизированному водоёму в центре помещения, к тому самому, в который в первый день своего знакомства с тюрьмой свалились земляне, "девушка" приказала:

— Ныряй и плыви за мной!

Потом она беззвучно погрузилась в воду. Прохор Клюев безропотно последовал её примеру. Плыть под водой пришлось сквозь достаточно широкую трубу гораздо дольше, чем мог бы себе представить изобретатель. Дыхания у него явно не хватало, а "девушка" уплыла уже далеко. Успокаивало то, что вернуться назад всё равно не удастся по причине отсутствия кислорода. С этой мыслью Прохор чувствовал, как теряет сознание. Сердце судорожно сжималось. Лёгкие требовали вдоха воздуха. Наконец, чьи-то тонкие, но сильные руки потянули его за волосы. В бессознательном состоянии он оказался на суше.

— Мне не было известно, что ты не умеешь дышать под водой, — с сожалением в голосе призналась спасительница, когда с помощью искусственного дыхания Клюев очнулся.

— Где мы? — осипшим голосом спросил бывший утопленник, пытаясь вглядеться в прохладную темноту.

— Мы выплыли за ограждение по сточной трубе. Дальше идут очистные сооружения. Вода в тот бассейн попадает из резервуара, в котором используются химикаты для борьбы с микробами, а сюда по мере пребывания уходит. Всё регулируется автоматически… Теперь идём.

Встав на ноги, изобретатель, поддерживаемый тёплой рукой синеволосого существа, двинулся в указываемом ему направлении.

40.

Как уже не раз говорилось, на «медленной» планете сутки длились, как минимум, втрое дольше, чем на Земле. Ночь двигалась медленно. Пока она шла, каждая из трёх разноцветных лун, сопутствующих путешествию планеты в её солнечной системе, успевала дважды облететь свою притягательную «ведунью». Времени на то, чтобы дойти пешком до безопасного места было с избытком.

Путь выбранный «девушкой» уводил изобретателя всё дальше от космолёта, но он понимал, так или иначе, чтобы не ошибаться в своих дальнейших действиях, в первую очередь необходимо разобраться в географии этой планеты. Просушить рацию и выйти на связь с пилотами — было уже следующим делом. Если по-прежнему всё в порядке, понадобится снабдить топливом космолёт и устроить, задействовав антигравитаторы, побег для всех узников Лепоса.

Когда луна синего цвета вышла на второй круг, беглецы добрались до засыпанного синей листвой бункера, где была спрятана летающая чашка инопланетянки.

— Днём мы улетим в мой город. Ночью нельзя: локаторы могут застукать, — сказала она и, включив слабое освещение, пригласила располагаться.

Измученный ходьбой изобретатель свалился на подставленное ему уютное сиденье. Вытянув ноги и расслабившись, он спросил:

— Можно узнать, как тебя зовут?

— Алайа, — ответила девушка, делая ударение на втором слоге.

— Алайа, — повторил Прохор, что-то припомнив. Очень красиво! А что оно означает на вашей планете?

— Древний народ называл так божество несущее хорошую погоду.

— У нас тоже большинство имён древние и славные. Правда, многие люди забыли, что означают их имена.

— А как твоё имя?

— Прохор. Это значит вождь поющего племени.

Имя Алайа могло принадлежать как мужчине, так и женщине, но изобретатель посчитал бестактностью, уточнять пол спасшего его существа. Да и зачем ему это? Если удастся улететь с этой планеты, так ли будет важно, кем на самом деле являлось далёкое инопланетное созданье, которое если и случиться где-нибудь увидеть, то только во сне?

Ночь кончаться не собиралась.

Из беседы с девушкой Клюев узнал, что много-много лет назад на Дивии (таким оказалось истинное название их планеты), большинство видов животных погибло от страшной эпидемии. Какая-то вредная бактерия, завезённая случайно с другой планеты местными жителями, внедрилась в биосферу и нарушила вековой порядок вещей. Все силы медицины тогда были брошены на спасение от этой заразы самых важных, в первую очередь разумных представителей Дивии. Была угроза полного вымирания. Массовые бесконтрольные межгалактические полёты с тех пор прекратились и были взяты под строжайший контроль. Государственные службы в течение многих лет неустанно трудились над выявлением и пресечением любых попыток общественных мероприятий связанных с осуществлением путешествий на другие планеты. Тогда же были выстроены конусообразные изоляторы для бунтующих жителей, нежелающих мириться с «приземлённой» жизнью, и инопланетных пришельцев. Эти колоссальные «юрты» расположились на месте старого заброшенного города Лепос. Заключённых в изоляторы жителей, вникнувших в серьёзность ситуации создавшейся на планете, со временем распустили по домам. Помогать пришельцам, добираться до их галактик, было очень не выгодно. За последний год, вообще, прекратились отправки тарелок. И так называемая «Межгалактическая ассоциация» требует немедленно очистить Дивию от бесцеремонно вторгшихся оккупантов иных миров.

— В биосфере до сих пор много беспорядка, — говорила Алайа. Учёные целыми днями ломают головы над этой задачей, но, увы...

Дальше изобретатель не слышал: он уснул.

41.

Солнце припекало. Летающая "чашка" с синеволосой девушкой и землянином тихо плыла на запад. Ветра на Дивии практически никогда не было, что обусловливалось скоростью вращения планеты, но от полёта против её "течения" лёгкий сквознячок в "чашке" ощущался. Далеко сзади остался и почти уже не виднелся конусообразный Лепос. Внизу проплывали синие леса, жёлтые холмы и зёлёные реки. Вспомнив первые слова сказанные девушкой после ночного плавания по сточной трубе, изобретатель повернулся к инопланетянке:

— Выходит, ты умеешь дышать под водой, как рыба? — спросил он.

— Умею, — ответила она просто. — А кто такая рыба?

— Рыба — это животное, которое живёт в воде на той планете, где остался мой дом. В отличие от человека, она может пробыть в воде всю свою жизнь без ущерба для здоровья.

— А человек не может пробыть в воде всю свою жизнь?

Клюев улыбнулся.

— Вообще-то, может. Только тогда эта жизнь будет очень короткой.

— Значит, в человеческих носоглотках нет органов, способных отфильтровать кислород от водорода?

— Нету, — покачал головой Прохор. — А как ты дышишь под водой?

— Обыкновенно — носом, — ответила Алайа.

— И все Дивиане умеют так дышать?

— Почти все из моей расы умеют.

— Так здесь несколько разных народов?

— На Дивии четыре различных расы. С зеленокожими работниками изолятора и синеволосыми, как я, ты уже познакомился. Есть ещё шароголовые и пятнистые.

— Как, пятнистые?

— Чёрно-жёлтые.

— А они тоже формами похожи на людей?

— Да, практически. Ты скоро сам увидишь, их много в моём городе.

Достав из кармана бинокль, Прохор стал вглядываться вдаль.

— Что это у тебя? — спросила Алайа, указывая на оптический прибор.

— Одно из достижений нашей цивилизации, — гордо заявил Клюев. — Увеличитель!

И он протянул девушке свой модифицированный театральный бинокль. Взглянув сквозь стёкла на едва приближенный горизонт, Алайа рассмеялась.

— Хорошая штука, правда?! — самодовольно сказал изобретатель, думая, что удивил девушку.

Инопланетянка вернула прибор, протянула руку к автоматически выдвинувшемуся овальному экрану, щёлкнула пальцами, и на экране перед Клюевым, во всех тонкостях, возник некий пейзаж.

— О, это телевизор! — сказал, уверенный в своей догадливости Клюев.

— Что такое телевизор? — девушка явно не поняла возгласа человека.

— Как тебе объяснить… Кино. Видео, — изобретатель постучал пальцем по экрану. — Записанные в памяти картинки...

— Не-е-ет! — опять рассмеялась Алайа. — Это не картинки. Это мой… Как ты говорил?.. Ах, да! — Увеличитель! Снаружи у моего летательного аппарата есть искусственные глаза. Они очень далеко видят. Всё, что они видят, переходит сюда.

Прохору ничего не оставалось, как развести руками и признать своё поражение.

— Ты дышишь под водой. Совсем не утомляешься. Умеешь управлять такими сложными приборами, — проговорил он немного погодя уже серьёзным тоном. — Одно не понимаю, зачем тебе с такими высокоразвитыми способностями понадобился обыкновенный человек?

Алайа дотронулась до сенсорного экрана и в открывшемся окне поочерёдно начали появляться снимки с изображением летящего над обрывом изобретателя.

— Я видела, как ты перелетал через пропасть. Искусственные глаза улавливают движения предметов на очень большом расстоянии. В тебе таится невидимая энергия?

— Во мне самом нет никакой скрытой силы, но я, как и мой отец, изобрёл и сконструировал много чего такого, что даёт человеку возможность использовать невидимую энергию извне.

— И как же у тебя получается летать? — спросила без тени смущения девушка.

"Так вот зачем я им понадобился!" — почувствовав подвох, мысленно решил изобретатель. Заметив сомнение во взгляде землянина, Алайа с грустью сказала:

— Мой отец бывал на Земле. Он рассказывал, что ваше гостеприимство ничем не лучше нашего. Вы склонны опасаться. Даже друг друга. Поэтому, вы всегда закрыты. Мой отец хотел приблизиться к одному из земных городов. Он сигнализировал о своём намерении. Но, заметив его тарелку, странные люди в тяжёлых машинах стали метать в него кусками раскалённого железа. Тарелка чуть не пострадала. Чтобы отпугнуть людей ему пришлось включить ультразвук и ультрасвет. На Земле началась паника. Обезумев от страха, люди бросились в рассыпную. Натыкаясь друг на друга, попадая под свои тяжёлые машины, но продолжая отчаянно метать в тарелку раскалённым железом. Вернувшись обратно на Дивию, отец поклялся никогда больше не летать в сторону Земли.

— Что верно, то верно. Увы… Люди, не верят тому, что не привыкли видеть своими глазами. И напрочь отказываются верить в то, что выше их понимания, — не мог не согласиться с истиной Клюев.

— Земля внесена в список самых агрессивных планет вселенной, — продолжала Алайа. — В биосфере вашей планеты очень активен ген хищничества. Отсюда берёт начало человеческая жестокость. Самые сильные и жестокие хищники пробиваются к беспредельной власти. Они просто помешаны на войнах. И это отодвигает вашу планету на самую низкую ступень духовного развития.

— Это очень старая, можно сказать вечная, для нашего народа тема, — Клюев был задет за живое (всё-таки находясь вдали от Родины большинство русских в душе патриоты!). — Многие тысячелетья самые мудрые умы стараются пробить эту стену и, в конце концов, понимают, методом разгрома стен выстраиваются ещё большие преграды непробиваемое непонимание истинных ценностей! Да, возможно, мы не на вершине целомудрия, но нельзя с такой уверенностью утверждать и то, что духовное развитие всего нашего народа ничтожное!

— Значит, ты не будешь думать, что я твой враг? И откроешь тайну своего полёта? улыбнувшись, сказала Алайа.

Очарованию зеленоглазого существа нельзя было не улыбнуться в ответ. Клюев так и сделал.

42.

— Хорошо, я открою тебе тайну своего полёта, хотя и не знаю, зачем тебе это нужно.

— Мне нечего скрывать, — сказала девушка. — Когда приземлимся, я расскажу тебе.

— Только у меня два условия, — добавил Прохор.

— Какие?

— Тебе будет нужно пообещать мне, что моё откровение не принесёт на вашу и на чью либо другую планету ничего кроме радости и счастья!

Сказано это было весёлым тоном, но Алайа, похоже, обиделась.

— Я же говорю, вы, люди, помешаны на борьбе со злом. И ищите его даже там, где его никогда не было! Ваша паранойя просто-напросто...

— А у нас на Земле говорят: "уговор дороже денег", — перебил изобретатель. — Так вот, это и будет наш уговор. И заключать его положено в должном порядке!

— Хорошо, — кивнула девушка. — Правда, прошу учесть, я не знаю, что такое "денег"...

— Ну-у?.. Возможно, что и не знаешь, — Клюев задумался. — Деньги, это то, что переходит из одних рук в другие взамен какого-либо товара, еды, одежды и, вообще, чего угодно.

— А зачем?! — искренне удивилась Алайа.

"Действительно! Зачем это надо?" уловил в себе мысль Прохор, а вслух сказал:

— Не будем отвлекаться на нюансы! Второе условие такое: ты мне поможешь освободить моего отца и остальных пришельцев, научив меня ориентироваться на сельской местности в округе Лепоса.

Летающая «чашка» начала снижаться. Внизу показались первые строения. Город Алайи был уже близко.

— Я подумаю, — серьёзно сказала инопланетянка.

На сенсорном экране промелькнула непонятная надпись. Из пролетающей мимо летающей "чашки" в белую полоску донёсся чей-то незнакомый голос.

— Добрый день, Алайа! — приветствовал этот голос.

— Здравствуй и ты, Уатта!

И "чашки" разлетелись каждая в свою сторону.

— Это твоя знакомая? — спросил изобретатель.

Девушка посмотрела на Клюева, как на ребёнка, удивившего её глупым вопросом.

— Я не знаю, кто это был, — ответила она, улыбнувшись самой очаровательной улыбкой.

Прохором овладело естественное для человека любопытство.

— Но вы же… поздоровались?

Инопланетянке было трудно понять мысли представителя иной галактики.

— Что в этом плохого? Разве у вас, на Земле, незнакомые люди не желают друг другу здоровья, хорошего дня или доброго пути?

— Да… Но она назвала твоё, а ты её имя...

— Ах, вот что тебя удивило! Это обыкновенное дело техники. В блоках памяти каждого летающего аппарата есть информация о его пользователях. При приближении тарелки к тарелке, на экране выводится имя того, кто в ней находится. Как видишь, всё очень просто.

— Да, нелегко так сразу привыкнуть к подобной простоте! Выходит, у вас тут царит полное отсутствие скрытности и сплошная добропорядочность. Что ж, я всегда мечтал вникнуть в философию добродетели, увидеть среду её обитания. Посмотрим!

Весь Лепос состоял из конусообразных строений. В городе Алайи архитектура была иной.

— Дарг очень древний город, — рассказывала Алайа, показывая на здания, являющиеся историческими памятниками. — Видишь, вон тот замечательный дом с причудливой крышей? Там когда-то жил самый лучший повар нашего города. А там, в апельсиновом парке, возвышается памятник лучшему плотнику.

— У вас тоже растут цитрусовые?

— Если ты имеешь в виду очень сладкие фруктовые шары в форме солнца, то да!

— Удивительно! — воскликнул изобретатель. — Я думал, всё, что имеется у нас, произрастает только на Земле.

«Девушка» загадочно улыбнулась.

— А в наших учебниках истории написано, что это мы снабдили большинство галактик апельсинами.

Город Дарг был огромен, но его густонаселённость не давила, так как совсем не ощущалась. При наличии у каждого взрослого жителя многомиллионного города собственной летающей "чашки", в небе в пределах видимости наблюдалось не более десятка летательных объектов. Крытые многоярусные улочки между домами отчасти прятали под полупрозрачное стекло одиночных пешеходов.

— Где же весь ваш народ? — изумился Прохор.

— Как, где? Все жители на своих местах. Не бегать же им без дела туда-сюда! — ответила Алайа. — Кто на сборе урожая в крытом поле, кто в лесном массиве, кто на водопроводе, кто в лаборатории… Мало ли занятий может быть у дивиян?!

— Так, значит, вы всё-таки работаете?

— А как же, иначе?

— Я думал, за вас всё делают машины...

— Если бы за нас всё делали машины, какой бы был нам интерес жить? Жить должен сам человек, а не робот за него.

— И вас не утомляет принудительный труд?

— Кто сказал, что мы работаем принудительно?

— А разве нет?

— Конечно, нет! Тебе с твоим земным мировоззрением трудно понять такой порядок вещей, но все виды работ у нас добровольные.

— А за работу кто и чем платит?

— Кто нам должен чем-то платить? Мы же работаем сами на себя.

— Каждый сам на себя?

— Хм, — усмехнулась девушка. — Ты всё никак не можешь понять, что здесь не на Земле. Здесь ваших диких нравов нет, и никогда не было. И говоря "мы" я подразумеваю ни себя и свою семью отдельно от общества, а всё наше общество.

— А как же начальник Лепоса, который имеет право отдавать распоряжения?

— Эти распоряжения касаются только наведения порядка на нашей планете.

Клюев понял, что разговор их ведётся, как говорится, "на разных языках" и не стал больше задавать вопросов.

В числе других полупрозрачных строений параметрической формы находился и дом Алайи. Летающая «чашка» сбавила скорость. При её приближении к дому одна из стен автоматически ушла в сторону. «Божество, несущее хорошую погоду» и «вождь поющего племени» оказались внутри просторного коридора. Здесь «чашка» совсем остановилась. Вдоль всего коридора, испещрённого узкими проходными отводами в разные направления, располагались летательные аппараты жителей. «Припарковав» своё средство передвижения тут же у стены, плавно перетекающей в потолок, Алайа повлекла своего спутника в один из таких проходов. Действительно, в городе Дарг, как и на всей Дивии, не было ни одной настоящей двери! Проход в свою очередь имел свои, ещё более узкие, но совсем не тесные отводы, ведущие в разные комнаты. В комнату светло-зелёного нежно-матового цвета Алайа ввела Прохора Клюева.

Полупрозрачные стены местами были полностью бесцветны и пропускали не только свет, но и застенные пейзажи. Живые плодовые растения, в числе которых имелось и апельсиновое дерево, чьи белые цветы распространяли роскошный аромат, обитали здесь на правах равноправных хозяев. Кроме овального экрана на стене, пары кресел, миниатюрного одноногого столика и лежанки, утопающей в тени растений, иной мебели в комнате не было. У "окна" сидел пожилой угрюмый инопланетянин, похоже, хозяин этого уютного помещения. Несмотря на необычность предмета, на котором он сидел, Клюев сразу догадался, это была инвалидная коляска, только вместо колёс её удерживало и передвигало несколько ножек, параллельно стоящих друг к другу и перпендикулярно к полу.

— Здравствуй, отец! нежно произнесла «девушка».

Обернувшись на её голос, инопланетянин, собирающийся улыбнуться и поприветствовать свою ненаглядную дочь, вдруг испуганно вздрогнул. Его апельсинового оттенка лицо исказило удивление, смешанное с инстинктивным страхом. Тёмно синие, короткие, местами чернеющие волосы заметно встали дыбом.

— Дитя моё! наконец, воскликнул отец Алайи. Что я вижу рядом с тобой?! Ведь это… Землянин! Откуда он взялся на Дивии?.. И зачем он пришёл сюда?!

— Не волнуйся отец! Я знаю, сколько боли принесла тебе встреча с теми безумцами с планеты Земля. Ты сам мне рассказывал… И твои ноги… Но, этот человек учёный, он не такой как те люди. Я знаю… Он не болен безумием свойственным большинству жителей той страшной планеты. У него есть знания, которые могут поднять тебя на ноги. За этим он здесь.

Инопланетянин с недоверием осмотрел гостя и сделал вывод:

— Он не выглядит умным существом… Боюсь, ты заблуждаешься, дитя моё. Что может быть у этого пещерного олуха, такого, что могло бы поднять меня на ноги?!

Клюев улыбнулся.

— Отец! поспешила сообщить Алайа. Этот человек понимает наш язык!

Было видно, как инопланетянин смутился.

— Прости меня, человек, — сказал он, обратившись к изобретателю, причём последнее слово было произнесено с плохо скрываемым презреньем.

— Это не есть абсолютная правда, — ответил Прохор, учтиво. Я далеко не все слова понимаю в вашем языке. Но теперь, думаю, мне понятно, зачем я был освобождён.

И Клюев одобрительно посмотрел в зелёные глаза спасшего его существа.

— Да, произнесла Алайа. Когда несколько дней назад мне представилась возможность увидеть, как ты летишь над пропастью, у меня зародилась мысль использовать это для своего отца. Для восстановления его утраченных способностей передвигаться самостоятельно. Тогда, на Земле, одна из частей раскалённого железа, пробив тарелку, сильно его поранила. Он еле выжил… и с тех пор не может ходить.

Вспомнив события предшествующие потере полноценного здоровья, инопланетянин в инвалидной коляске нахмурил синие брови. Глаза его сделались стеклянными.

— Я не смогу вернуть вам здоровья, — после непродолжительной паузы, отчётливо произнося и взвешивая каждое слово, открыл суровую правду изобретатель. Но передвигаться без посторонней помощи вы сможете, куда и когда пожелаете.

Ответ человека, похоже, удовлетворил «девушку» и её отца частично тоже. В глазах старого космонавта сквозь слёзы блеснула искорка надежды.

43.

В карманах "пещерного" землянина оказались не только рация и антигравитаторы, но ещё куча всякого неизвестного оборудования и инструмента. Признаться, изобретателю было очень приятно кумекать над сборкой своего "сказочного" устройства. Он не торопясь подогнал одну микросхему к другой, установил на нужное место все части — стабилизатор, ускоритель и другую "требуху" — и вот… Всё было готово!

Пожилой инопланетянин, нехотя, с помощью дочери и Прохора, напялил на себя странную "сбрую". Недоверие его усилилось за это время втрое, но уверенные в действиях землянина глаза «девушки» говорили: "Потерпи, папочка, и ты увидишь — сбудется самое невероятное!"

Кнопка "Пуск" включила стабилизатор антигравитации. Инопланетянин медленно воспарил над своей коляской. Клюев, плавно, на несколько градусов повернул по ходу часовой стрелки ручку регулятора ускорителя. Потеряв дар речи, удивлённый инопланетянин поплыл по своей комнате. Долетев до стены, он лёгким движением оттолкнулся и полетел в обратную сторону. Восторгу его не было предела! И, когда на него напал припадок смеха, на непривычные звуки сбежались разноцветные соседи. Все они без исключения искренне обрадовались за выздоровевшего соседа и за появившуюся возможность, видеть старого космонавта счастливым.

Отец Алайи быстро освоился с использованием приспособления Прохора. Стоит ли говорить, что на радостях, ощущая волшебную лёгкость во всём своём теле, он несколько часов к ряду никак не мог налетаться по своей комнате, потом по всему зданию, а там и микрорайону.

— Спасибо! — шептала Алайа. — Спасибо! Теперь и я помогу тебе освободить твоего отца. Решено! Мы освободим его, во что бы то ни стало.

Уверенный в бесперебойности своего устройства Клюев, тем не менее, оставил старому космонавту на всякий случай ещё несколько антигравитаторов, а подумав, махнул рукой и нарисовал схему прибора, описав все его составные компоненты.

— Вот, — выдохнул он, с чувством завершённой работы, и вручил благодарному дивиянину только что изготовленный документ важной секретности. — Это и есть изобретённый мною механизм для борьбы с притягивающей силой. В профиль. В анфас. И в разрезе.

— Спасибо, друг мой! — чувственно отвечал растроганный отец Алайи и его тёмно-зелёные глаза лучились искренним светом. — В твоей груди живёт настоящее доброе сердце! Я предложу нашей общине установить в твою честь памятник на площади Доброй Славы!

— Это самое малое, что я мог сделать для инопланетного собрата, пострадавшего от жестокости людского "гостеприимства". Прохору было стыдно за людей. — Спасибо вам за памятник, но, честно говоря, я бы предпочёл узнать, где можно раздобыть немного твёрдого топлива — реактива для нашего космолёта.

— Ваши тарелки тоже летают на твёрдом топливе? удивился инопланетянин.

— Космолёт моего отца может использовать любой вид горючего, но эффективнее всего работает на плутонии и цезии.

Старый космонавт порылся в обоих полушариях своего старого мозга, несомненно, являющегося кладезью знаний и, достав оттуда нужную мысль, произнёс её вслух:

— Ага! Это должно быть металлы, вступающие в реакцию с кислородом!

— Да, — подтвердил человек. — Самые мягкие. У нас на Земле их приспособились создавать искусственным путём. Но они могут находиться в своём естественном состоянии только в специальной среде, при низких температурах.

— На Дивии есть подобные металлы и камни. Называются они, конечно, иначе, но свойства их, надеюсь, идентичны вашим реактивам. При взаимодействии с воздухом они либо начинают выделять ядовитые газы, либо взрываются.

— О! воскликнул Клюев. Это как раз то, что нам нужно!

— Я скажу Алайе, чтобы она проводила тебя к моему другу — химику, физику, геологу и просто доброму дивиянину — старине Синху. Он тоже бывший космонавт, но, в отличие от меня, не пострадавший от иных планет.

На том и порешили.