Начало

Антон вернулся домой через три дня. Практику ему подписали, насчет комнаты он договорился, и теперь уехал на заслуженные каникулы. Можно было и не уезжать. Всего-то десять дней отдыха — и надо уже браться за диплом… На какую тему будет этот самый диплом, Антон представлял пока очень смутно, но решил, что разберется с этим по возвращению. Как говорят студенты, «будет день — будет писча»…

А пока надо было повидать своих.

Если уж говорить по совести, город Одинцово, где Антон провел детство, был не то, чтобы и городом — скорее большим поселком. Это даже из названия понятно. Кто называет города по фамилии помещика, некогда построившего тут усадьбу?.. Нет, городам нужно давать, как минимум, имена царей! Да еще с какой-нибудь поясняющей припиской, типа Екатеринбург или Петербург… Сразу ясно, что «бург» — это не деревня! Или вообще называть относительно места: Новосибирск, Донецк, Волгоград…

Антон никогда и не думал, что живет в городе. Но все равно радовался, возвращаясь в свое маленькое богом забытое Одинцово, и ждал этого каждый семестр.

Вот только на сей раз было иначе. Он не мог избавиться от странного ощущения, что все вокруг какое-то не такое. Трудно объяснить это словами. Например, магазин: вроде бы прежний, но деревья у входа срубили, и стены покрасили, и вывеску поменяли… Смотришь на него и кажется — впервые видишь. Или вот дорога возле дома. Она всегда была разбитая, но теперь появились новые ямы в асфальте — и будто совсем другая дорога…

Правда, Антон догадывался, что любой студент, приехавший на каникулы, чувствует что-то подобное. А местные жители перемен и вовсе не замечают. Для них все меняется постепенно, капля за каплей, и они успевают привыкнуть к новым мелочам. Он же видит все разом, так сказать, в сумме… И, понятное дело, удивляется.

Хотя, если закрыть глаза на нюансы, Одинцово не слишком изменилось за прошедшие полгода. И старая пятиэтажка, где жили родители Антона, стояла на том же месте, и двор никуда не делся, и качели… Разве что машин у подъезда прибавилось. Да хоккейную коробку, наконец, убрали, чтобы построить на ее месте автостоянку.

Но Антону все равно было как-то неспокойно. Будто пошла микротрещинами незыблемая платформа его жизни, пошатнулись основы, и уютный мирок, в котором всегда можно было укрыться от любой беды, завис на краю бездны. Но страшнее всего было то, что никто этого не видел. Все продолжали жить, как жили. Смотреть телевизор, сплетничать о соседях, ходить на работу…

Ему же казалось, что под ногами, отделенная лишь хрупкой корочкой асфальта, разверзлась жуткая черная пропасть без дна и света. И ее нельзя обнаружить до последнего момента, когда уже поздно будет что-то менять.

Дома все вели себя спокойно. И мама, и папа, и бабушка… Только младшая сестренка вдруг ухватилась за руку Антона и подняла на него глаза, отчаянно улыбаясь какой-то неестественной бледной улыбкой. Словно думала, что он все исправит.

Он бы исправил! Знать бы только, что…

— Как тут мама? — спросил он, когда они вышли в магазин, купить «чего-нибудь к чаю». Это был своего рода ритуал: сначала заглянуть во все комнаты в квартире, потом — сходить в магазин, а потом садиться обедать всей семьей, и долго слушать их рассказы о всяких дальних родственниках, половину из которых ты уже не помнишь в лицо, самому отчитываться о делах в институте… И заодно подмечать: вот у отца прибавилось седины, а у матери новые морщинки на лбу…

Больше всех, конечно, изменилась Ирка — младшая сестра. На нее не надо было долго смотреть, чтобы заметить разницу. В ответ на возглас матери «Антоша приехал!..» из комнаты Ирки выглянуло непонятное существо в балахоне с надписью «Король и шут» и угольно-черными волосами. Куда подевалась милая девочка, которая едва доставала ему до плеча?.. И почему вместо нее теперь ЭТО?..

— Анто-о-он! — завопило существо Иркиным голосом и кинулось ему на шею.

Он обнял ее, сказал: «ну ты и вымахала, козявка», потрепал по голове и улыбнулся — впервые с тех пор, как приехал. Только вот уже через пять минут Ирка вся съежилась. Втянула голову в плечи, будто от холода, и вцепилась в его руку. Антон нахмурился и кивнул ей на дверь:

— Пойдем, до магазина прогуляемся.

Она согласилась. И теперь они шли по улице, щуря глаза от яркого белого снега и кутаясь в куртки.

— Ты, наверно, скажешь, что я чокнулась, — тихо вздохнула Ирка, — но мама, она… знаешь, мне иногда кажется, она стала совсем другая. Что это вообще — не она…

— Как это?

— Ну… Вот например, я недавно книжку читала по истории. И сидим с мамой на кухне, а я говорю: «представляешь, оказывается, раньше на месте нашего дома текла река, а потом она высохла»…

— Правда текла? — удивился Антон.

— Да. И притом, никто не знает, почему она высохла. Так вот, мама это услышала и отвернулась. Я говорю: мам, ты чего? А она мне — «какая разница, была тут река или нет, вот скоро весна начнется, надо будет на дачу ехать, а у нас до сих пор машина в ремонте…»

Антон сдвинул брови и покачал головой.

— Или вот на той неделе, — продолжала Ирка, — я прихожу домой, а мама сидит у телевизора. На плите что-то сгорело, повсюду дым, вонища — прямо дышать нечем… а она сидит. Даже не чувствует.

— Так ведь телевизор на кухне!

— Вот именно.

— Ир… Что у вас тут происходит, а? Ты можешь мне объяснить?

Она долго молчала, кусая губы, потом развела руками:

— Не знаю. Как-то все… странно. Вот я иногда просыпаюсь ночью, и кажется — вокруг такая темнота неестественная… И ни огней, ни звезд, вообще ничего нет. А иногда и днем так бывает… Только никто ее не видит, эту темноту. Понимаешь?..

Антон снова нахмурился и обнял ее за плечи.

— Разберемся, — твердо сказал он.

Но разобраться не получилось. Уже на второй день он и сам понял, что мама и папа ведут себя иначе. Ирка не обманула — с ними и впрямь творилось что-то неладное. Отец постоянно молчал и порой даже не поднимал глаз, когда к нему обращались по имени. А мама… Она, наоборот, без умолку говорила о всякой житейской ерунде. О гадах-политиках, о том, какую диету предпочитают актрисы, о каких-то тетках с работы… И все ее раздражало. Она злорадствовала, если кому-то было плохо, и злилась, говоря о чужих успехах. Даже когда Антон сказал, что сдал сессию на «отлично», она не сумела выдавить улыбку. Сразу начала беспокоиться: «а если ты диплом завалишь, а если потом работу не найдешь… и зачем ты только пошел в этот институт, надо было на юриста идти… это отец не настоял, ему ведь дела нет до собственных детей, а теперь поздно…»

— Мам! — не выдержал Антон. — Я на диплом вышел! Ты можешь хоть немного за меня порадоваться?..

Она только вздохнула, покачала головой и молча ушла на кухню.

— А я что говорила? — шепнула Ирка ему на ухо.

Антон хмуро посмотрел на нее. Подумал немного и вышел в подъезд, прихватив с собой мобильник. Набрал номер профессора.

— Алло, Сергей Львович? Это Антон. Помните, я у вас практику проходил, в обсерватории?.. Мне с вами поговорить надо. По поводу календаря этого… как его там… Веллеса-Бранта! И по поводу начала Тьмы…