XXXII.

Я не заметил, как уснул за своими мыслями. Уснул крепко. Что мне тогда снилось, не помню, но приятных ощущений от сна, когда я проснулся, не было. Я огляделся вокруг. Все та же обстановка. Только теперь у нас хоть керосинка была. Ее тусклого света не хватало, что бы осветить всю камеру, но хоть что-то было видно.

Все, кроме меня, похоже, спали. Я начал размышлять над тем, как нам быть. В голову вообще ничего не приходило. Закурив сигарету (благо, мне их вернули), я начал смотреть на огонь керосинки. Ее пламя немного успокаивало. Я вообще люблю огонь. Есть в нем что-то первобытное, и даже уютное что ли. Сколько я так просидел не знаю, но когда я оторвался от огня, все на-ши уже проснулись.

— А сколько мы уже здесь? День? Два? Три? — начал разговор Паштет.

— А хрен его знает… Я, лично, во времени вообще не ориентируюсь.

И снова тишина. Было слышно, как по камере летает муха. Вдруг за дверью раздались шаги. Дверь скрипнула, и на пороге появился молодень-кий сержант. Он оглядел всю камеру и, остановившись взглядом на мне, произнес:

— Тарасов? — я махнул головой — пошли за мной…

— Эээ… А…

— Никаких вопросов! Встал, и пошли со мной.

— Ну, это… Ребята, бывайте… Если чего не так…

— Тарасик!!! — Халява уже рыдала у меня на плече… Гайка и Ива присоединились к ней. Парни стояли молча, опустив голову.

— Пошли!!! — не выдержал сержант.

И мы пошли… все теми же коридорами… Только шли мы не долго. Минут через пять мы остановились около одного кабинета. Сержант заглянул в кабинет и удовлетворенно махнув головой, пинком отправил меня в этот ка-бинет.

В кабине сидел капитан. Высокий, не молодой мужчина. Внешность его была не примечательна. Такого раз пять увидишь и все равно потом не узнаешь. Он посмотрел на меня и, вдохнув, спросил:

— Тарасов?

— Дда…

— Слушай, есть к тебе одно дело…

— Ко мне? Дело?

Сложно представить, что происходило у меня в тот момент на душе. Когда сержант меня вел по коридору, у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь… И я дрожал каждой клеточкой тела, а тут… дело у них ко мне…

— Да, Тарасов, дело… Тебя как зовут хоть? А то все по фамилии и по фамилии…

— Максим.

— Очень хорошо… Максим значит. Да сядь ты на стул уже! Чего стоишь?