Промысел

Промысел

Проснулся Илья от холода, печка давно прогорела, а тепло из помещения посредством тяги выдувало в трубу. Промёрзлая изба ещё не до конца прогрелась, а поэтому, как только огонь погас, началось неумолимое снижение температуры в зимовье. Проспал Илья долго, на улице уже давно светило солнце, пробиваясь в избушку сквозь узкие окна.

Несмотря на то, что изо рта шёл пар, Илья хорошо выспался, был полон сил и желания побыстрее отправиться в лес. Наскоро растопив печь, вскипятив воду для чая, перекусил практически на бегу, Илья оделся, закинул за спину подготовленный с вечера рюкзак и ружье, вышел на улицу, держа в руках короткие охотничьи лыжи, покрытые мехом. Эти лыжи ему ещё лет пять назад сделал дядя, который вскоре тяжело заболел и помер. Лыжи дядя делал из маньчжурского ореха по какой-то старой технологии местного населения-нанайцев. Мех использовался изюбря, взятый с нижней части ноги, называемым камус^[1]. Он там наиболее прочный и мелкошерстный, что облегчало вес лыж. Служили лыжи уже пятый год и износа не знали, Илья был ими очень доволен, не представлял себя в лесу на других лыжах.

Прикрыв дверь и забив обратной стороной колуна скобу назад в древесину, но не сильно, так, чтобы ветер или случайный зверь не могли открыть дверь, а он бы мог легко вытащить скобу обратно, Илья спустился к речке и, одев лыжи, не спеша, наслаждаясь каждым шагом, направился вдоль неё. Охотничья территория, на которой находился в данное время Илья, числилась за покойным дядей Эдуардом Матвеевичем. По сути Илья здесь находился незаконно и не имел права на данной территории заниматься охотничьим промыслом. Но как заведено испокон веков, все знали, что Илья всю жизнь охотился совместно с Эдуардом Матвеевичем, а после его смерти все охотники автоматически причисляли эти охотничьи угодья к Илье.

Никто не разбирался в юридических тонкостях, переоформил ли Илья участок на себя или нет. Для всех было однозначно ясно, что это территория Ильи, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Соседи-охотники не вели промысел на данной территории, так же, как и Илья охотился только на данной территории, проходящей вдоль реки и упирающуюся в Сихотэ-Алинский хребет.

Уже через сто метров от зимовья Илья приметил спускающиеся к реке следы взрослого, скорей всего кота^[2], судя по расстоянию между следами соболя. Сразу появился охотничий азарт. Не наступая на протоптанную тропу зверем, идя параллельно ей на расстоянии десяти метров, Илья поднялся выше в сопку, откуда шла сама соболиная тропа. Идти далеко не пришлось, как попалось идеальное место, чтобы поставить капкан на вынос. Это было упавшее дерево с вывернутыми корнями наружу.

Достав охотничий нож, Илья, чтобы не топтаться на месте, где будет стоять капкан, немного в стороне нарубил с помощью ножа веток, наломал сухих палок. Приготовив всё необходимое, аккуратно подошёл к месту установки капкана. Сперва под корнями дерева сделал из палок и веток шалаш, правда, маленький высотой по колено. Тщательно закрыл возможность проникновения в него не со стороны входа, присыпав шалаш по окружности снегом и сухими листьями. Во внутрь шалаша положил приготовленную приваду из куриных кишок. Для завершения почти идеальной приманки, зная, что соболь очень обожает сливочное масло, положил в шалаш небольшой, размером с ноготь мизинца кусочек масла в самый дальний конец шалаша.

Над входом в шалаш, предварительно разровняв место, положил лист бумаги от тетрадного листа, чтобы капкан не примёрз. Сверху тетрадного листа установил взведённый капкан. Закрыл сухими листьями тарелку капкана, рычаг сторожка и сам сторожок, все для того же, что бы талая вода не попала на них и не приморозила к друг другу, не дав сработать механизму, когда по капкану будет ходить зверёк. Осторожно маленьким куском фанеры, которую Илья использовал на охоте вместо лопатки, набрал снега с верхнего слоя, посыпал им капкан, полностью его закрывая от зрительного контакта.

Цепочку, идущую от капкана, Илья также присыпал снегом, далее нашел рядом стоящее небольшое дерево, нагнул его и привязал к его макушке цепочку от капкана. Чтобы дерево не подняло капкан, одно из звеньев цепи продел за корешок упавшего дерева.

Получилось следующее. Соболь — зверёк любопытный, обнаружив на своём пути вкусно пахнущую приманку, спрятанную как ему будет казаться в домике неведомого зверька, обязательно решит изучить, обследовать новое жилище, тем более если там пахнет чем-то вкусным. Сразу решиться зайти в чужой дом соболь не посмеет, будет кружить рядом, обнюхивая всё вокруг, в том числе и сам шалаш. В конце концов, если его ни что не спугнёт, осмелеет и приблизится к норке неизвестного существа, чтобы осмотреть вход в неё, вот тут и ждёт его сюрприз в виде капкана.

Сработав, капкан сомкнётся своими дугами на теле соболя, сразу же убив его. Возможно, что соболь окажется более расторопным и капкан успеет схватить его за лапу или за место, где не сразу убьёт. Тогда естественно соболь прыгнет в сторону или вверх, снимая кольцо цепи с корня, освобождая дерево от натяжения. Дерево выпрямится, принимая своё естественное положение и соболь вместе с капканом повиснет в воздухе, где ему не за что зацепиться, упереться, чтобы выкрутится, вытащить застрявшую лапу или как-то по-другому избавиться от капкана. С этого момента участь соболя предрешена, его найдет охотник, установивший данную ловушку, либо замерзшим или живым, чтобы добить и забрать с собой.

Осмотрев со стороны установленную ловушку, Илья остался довольным, и спустившись назад к реке, продолжил движение вдоль реки. Не пройдя метров двадцати, заметил множественные следы на снегу покрывающим лёд речки. Внимательно проследив, откуда следы приходят, куда уходят, сделал вывод, что на реке резвились примерно трое или четверо котят^[3] из нового выводка.

Времени много не понадобилось, чтобы определить, откуда пришли в поисках корма на речку несколько соболей, а заодно и поиграть на свежем пушистом снегу. Закипела работа, теперь Илья решил установить сразу три капкана в расщеп. Это была немного другая технология установки ловушки, но при этом один из самых распространённых и эффективных способов ловли пушного зверя.

Для этого способа Илья вырубил три сухие жерди толщиной с руку, поднявшись чуть выше по натоптанной соболиной тропе, привязал проволочкой первую жердь к дереву наискосок под углом сорок пять градусов. Нижний конец воткнул поглубже в снег, притоптал как следует. В верхнем конце толстой палки сделал надрез ножом настолько, чтобы нижняя часть пружины капкана легко туда заходила, при этом держалась в этом расщепе надёжно. Далее капкан взводится в рабочее положение и устанавливается на жерди в расщеп, его цепь привязывается к этой наискосок расположенной палки так, чтобы попавшийся соболь повис на ней, не доставая до земли. Желательно подбирать специально такое место, чтобы возле установленного капкана в расщеп находилось мелкое деревцо или ветка, по которой зверьку трудно будет достать приманку. На это деревце с помощью тонкой мягкой проволоки крепится приманка, чуть выше капкана, так чтобы зверьку стоя на жерди с капканом приходилось тянуться к приваде.

Далее происходит следующее. Соболь как при первом способе привлечён запахом приманки и пытается до неё добраться. По тонкому деревцу, на котором висит приманка, соболь естественно даже и не попытается лезть, ведь рядом расположена такая удобная, толстая ветка, расположенная под удобным углом. Взобравшись по жерди к приманке, соболь тянется к ней, подбираясь к капкану всё ближе, так как он установлен на самом конце, а чем ближе находишься к вкусняшке, тем удобнее её достать. В конце концов наступает на тарелку капкана, капкан срабатывает, зверёк подпрыгивает, выдёргивая капкан из расщепа и повисает в воздухе, где ничего сделать не может.

Установив три капкана, Илья отправился дальше вдоль реки. Пройдя не больше трёх километров, обнаружил несколько хорошо утоптанных тропок колонка, норки, заметил следы игрища харзы^[4]. Во всех этих местах он устанавливал не по одному капкану различными способами. Выйдя в пойму^[5] реки, обнаружил множественные следы зайца. Немного прогулявшись по кругу, выявил заячьи тропы, откуда косые приходили на открытый участок покормиться высохшими водными и полуводными растеньями. Шкурка зайца нынче не в цене, на рынке шкур появилось много кроличьего меха, который сбил цену на зайца практически до нуля. А вот мясо косого добавить в свой рацион, было бы даже очень неплохо, и Илья приступил к установке капканов способом, который называется капкан на подрезку. Зайца не приманишь тухлыми куриными кишками, на жердь он не полезет, поэтому найдя наиболее хорошо утоптанный след, уходящий в глубь леса, достал фанерку и принялся за работу.

В полуметре от следа вырезал фанеркой квадрат снега, аккуратно убрав его в сторону. Той же самой фанеркой, выгребая снег, прорыл туннель под самим следом, создав пустоту под ним. На дно отверстия уложил лист бумаги, на него не спеша, чтобы не дай бог не обвалить след, положил взведённый капкан. Цепь капкана привязал к стоящему поблизости небольшому дереву за макушку, предварительно его наклонив. Чтобы дерево оставалось в таком же положении, вырезал из прутиков сторожок и закрепил его на кустарнике поблизости. Затем везде, где он прикасался к снегу, рыл его, установив куб снега на место, замёл веточкой ёлки, замаскировав свои следы.

Зайцы как любой зверь не очень любят передвигаться по глубокому снегу. Это отнимает очень много сил, а скорость передвижения оставляет желать лучшего. Поэтому натоптав тропы, заяц старается передвигаться по ним. Установленный капкан никак не выдавал своего присутствия, соответственно косой не чувствуя подвоха, передвигался по уже привычному маршруту. Прыгнув на утоптанный снег, ноги зайца проваливались в пустоту под ним, прямо на капкан. Естественно капкан срабатывал, смыкаясь у зайца на лапе или двух, ноги зайца слишком длинные, чтобы дуги капкана достали до жизненно важных органов. Косой в страхе прыгает в сторону или вверх, вместе с капканом, тем самым срывая сторожок с места, далее история повторялась, как и соболем, длинноухий повисал в воздухе, где умирал или дожидался, когда за ним придёт хозяин ловушки.

Установив таким образом четыре капкана на косого, желательно сразу на четверых, Илья отправился дальше, ему хотелось дойти сегодня до границы охотничьих угодий. Впереди оставалось километра два, далее начинались угодья Саныча с его двумя сыновьями Пашей и Андреем. В этом месте речка круто разворачивалась, обходя высокую, длинную сопку, создавая неповторимый ландшафт в виде заросшего лесом крутого склона, с одной стороны реки и долиной, лишённой деревьев по другую сторону реки. Вид у этого места был потрясающий, можно было сравнить с картинками какого-нибудь уголка Швейцарии. Сама долина находилась на территории Саныча, славилась хорошей охотой на изюбря, в особенности во время гона^[6]. Илья, зная это, соорудил на своём участке два солонца^[7], где не раз добывал дикого зверя в виде сохатого, изюбря, кабана. Теперь ему не терпелось достигнуть первого солонца, осмотреть место, присутствующие следы, их свежесть, чтобы определить, какой там зверь ходит, что в ближайшее время удастся подстрелить. Домой он хотел вернуться не просто с пушниной, за которую можно выручить неплохие деньги, а главным образом с мясом, чтобы показать жене: не одним хлебом сыт человек. Хотя без хлеба тоже тяжко, есть сало без краюшки не то удовольствие.

Вышел Илья к вытянутой сопке быстро, заметив её ещё издалека, но так как обнаружились ещё несколько хорошо утоптанных тропок соболя и норки, сперва занялся установкой капканов. Пока возился, солнце немного сместилось на горизонте, изменив угол освещения полянки перед сопкой. Если до этого свет бил прям в глаза, то теперь солнце светило сбоку, не ослепляя прямой взгляд. Подойдя ближе, на полянке можно было разглядеть несколько тёмных пятнышек, контрастирующих по цвету с жёлтой травой и белым снегом.

Можно было подумать, что на поляне находится несколько кабанов, но расстояние было слишком большим, не разглядеть, да и неподвижно они как— то себя вели. Любопытство всё равно взяло верх и Илья, не смотря на то что за рекой были не его охотничья угодья, спустился и стал переходить по замерзшей реке в сторону поляны. Обнаружить на своей территории чужого охотника, ведущего активный промысел, чем сейчас и занимался Илья, всегда предшествовало неприятному разговору. Охотники старались избегать такой конфронтации, зачем напрягать и усложнять и без того нелёгкую жизнь, тем более у всех вокруг участки одинаково хорошие и богатые. Но Илья не собирался охотиться на поляне Саныча, просто хотел посмотреть, что это находится посередине лужайки. Может, соседи тоже соорудили солонец, а черные пятна — это брёвна с вырубленными лунками для размещения соли. Простое любопытство никто не мог запретить, так же как и прогуляться по чужой территории, а постебаться^[8] над Санычем по поводу его солончака святое дело, но сперва нужно увидеть криворукое строение.

Находясь в метрах тридцати, Илья остановился. Первый чёрный холмик на белом снегу, оказался кабаном, лежащим на боку. Сняв ружьё с плеча, оглядевшись вокруг, Илья снял оружие с предохранителя. Кабан не шевелился, не похоже, чтобы он был жив. Осторожно передвигая лыжами, направился в сторону кабана, держа ружьё наготове, осматриваясь вокруг, в надежде увидеть Саныча с его взрослыми сыновьями. Илья стал приближаться к кабану.

В метрах десяти стало понятно, что перед ним лежит действительно крупный кабан, спиной к Илье. В других чёрных холмиках в снегу, так же угадывались очертания диких свиней, всего их было пять штук, лежачих в разных сторонах на значительном расстоянии друг от друга. Илья опять остановился и огляделся вокруг, свиньи лежали неподвижно, а охотников, убивших их, заметно не было.

— Саныч! — крикнул в пустоту Илья, услышав своё эхо сквозь морозную пустоту.

Кабаны остались лежать на месте, значит, действительно мертвы. Саныч или его сыновья не ответили. «Может, ушёл за техникой, чтобы перевести убитую дичь к зимовью», — подумал Илья и продолжил движение к убитым свиньям. Это вполне возможно, Саныч или его сыновья подстрелили зверя, да так удачно, что убили сразу пять кабанчиков, вручную такой вес не утащить, тем более их зимовьё в пяти километрах отсюда, вот и отправились за Бураном с санями.

Приблизившись к крупному самцу секача, Илья замер, когда он шёл со спины кабана, ему не было видно, теперь же его взгляду открылась следующая картина — перед ним лежал убитый зверь с выпущенными наружу внутренними органами. Шея животного была разорвана, именно вырвана с куском плоти, а не перерезана ножом как это бы сделал человек. Сперва оглядевшись вокруг и не обнаружив опасности, Илья присмотрелся к следам вокруг, сразу приметив знакомый, вполне узнаваемый, но чересчур крупный след тигра — Амба, как его называют местные жители дальнего востока— нанайцы. Один отпечаток лапы был наиболее хорош, к нему и подошёл Илья. Испуганно оглянувшись вокруг, присел на корточки, чтобы разглядеть получше.

Лапа самой крупной кошки на всей планете внушала уважение. Раньше Илья видел следы тигра, но те по сравнению с этим были котята. В диаметре отпечаток в снегу был больше двадцати сантиметров, он вполне мог уместиться двумя своими ступнями сорок первого размера во внутреннюю часть следа. О таких размерах кошки он ещё не слышал. Представив сколько может весить данный экземпляр и какого размера сам тигр, Илья невольно присвистнул.

— Однако же.

Осмотрев кабана, у которого были вырваны внутренние органы и частично съедены, что вполне естественно для дикой кошки, Илья направился к другим кабанам. Две слева были чушками, самками, у них также были вырваны шеи с трахеей, одна вспорота, другая целая с неестественно вывернутой головой.

— Д-а-а-а, ну и силище! — произнёс Илья, увидев, что голова крепкого лесного животного вывернута так, словно это нежная мышка, пойманная домашней кошкой.

Но сопоставив след Амбы, а соответственно возможный его рост и вес, понял, что данные кабанчики весом под восемьдесят килограммов и вправду, для такого исполина, словно мышки в лесу. Не задерживаясь возле двух самок, направился к дальним двум тёмным холмикам, лежащим чуть ближе к реке и его охотничьим угодьям.

Ещё не доходя распознал, а может быть, почувствовал недавнее присутствие человека. Следы поменяли свой характер, стали более отчётливыми. Приблизившись к двум свинкам, лежащими друг от друга на расстоянии пяти-шести метров, убедился в своём предчувствии: одна дикая свинья была без двух задних ног, тут явно поработали ножом, отрезав две ноги с убитых тигром свиней — вон шеи вырваны, вспороты обе. Следы человека тоже присутствовали, две ровные полоски от лыж уходили с места бойни, прихватив две задние ноги с собой в сторону, где находится зимовьё Саныча.

«Ох ты какой шустрый, Саныч, или кто это был, может кто-то из его сыновей, успели ограбить Амбу и скрыться», — подумал Илья и тоже задумался о чем-то подобном. Мясо в зимовье всегда пригодится, не пропадать же добру, но, подумав, решил не осуществлять задуманное. Не из— за того, что ему было жалко тигра, нет, просто свиньи лежали на территории Саныча, а он ещё тот сварливый старикашка, весь мозг за взятую им падаль выест, такой уж у него характер, сам не возьмёт и другим не даст. Ещё раз осмотрев место побоища, Илья вернулся назад на свой участок, направился к первому своему солонцу.

Через час, осмотрев места возможной охоты на копытных, он приметил вполне пригодные, вызывающие оптимизм следы изюбря. Поставил ещё пять капканов на соболя и хорька, отправился в обратную дорогу.

Обратная дорога давалась куда легче, идти по уже проложенной им лыжне, быстрее и веселее, капканов за спиной поубавилось в разы, теперь он шёл вниз по течению, а значить спускался. По дороге назад появился повод порадоваться удачной охоте, на обратном пути проверяя установленные капканы. Снял одного зайца и крупного соболя, можно сказать, день прожит не зря. Вернулся в избушку, когда солнце катилось к закату, не мешкая сходил за водой на речку, набрал снега с горкой в бочку, занёс в избу, растопил печку, зажёг лампу и приступил свежевать сегодняшнюю добычу, попивая горячий чай.

Сварил зайца сразу целиком порубив его на части, а потом потушил с картошкой, так мясо косого получалось намного нежнее. Илья хорошенько поужинал. Заниматься двумя шкурками не имело смысла, вот как накопятся штук десять, тогда и займусь. С этими мыслями, уложив шкурку соболя и зайца в пакет, Илья вынес его на улицу, повесив под крышу, — на морозе с ними ничего не случится.

В небо поднялся полумесяц, освещая лес вокруг. На улице было тихо, полный штиль, ветер совершенно не колыхал деревья создавая своеобразный шум. Мороз на улице крепчал, где-то далеко раздался треск, похожий на то, как будто упало дерево, но Илья знал, что так трещат кедры на морозе. Вода внутри дерева замерзает, расширяется и рвёт волокна древесины, отсюда характерный треск.

Стоя на пороге зимовья, покуривая сигаретку, Илья наслаждался. Показалось, что где-то вдалеке кричит человек, но прислушавшись, услышал лишь тишину. Странно, рано ещё до слуховых галлюцинаций, которые непременно наступают, когда человек проводит несколько месяцев в одиночестве.

Это явление было знакомо Илье не понаслышке, он не одну зиму находился на промысле, поэтому слышал несуществующие машины в лесу, разговор невидимых людей среди деревьев, обычно это означало, что всё пора собираться домой, хватит охотиться. Но он только вчера прибыл, всё самое интересное впереди.

Со стороны вытянутой сопки, где он обнаружил убитых кабанов со следами тигра-исполина, раздался утробный, глуховатый рык, затем ещё один.

— Ааауурр! Ааауурр!

Под светом луны, в ночи леса, это звучало жутко страшно, и Илья ретировался назад в избушку, где закрыл двери на засов.

[1] Ка́мус — шкура с голени животных, принадлежащих в основном семействам оленевых (например, северный олень, лось, косуля), лошадиных или ластоногих (например, нерпы), которая обладает более коротким и прочным мехом и используется для изготовления зимней обуви (кисы, унты).

[2] Кот — котами называют самца соболя, норки и других подсемейство куньих, сленг среди охотников. Собственно куньи (лат. Mustelinae) — подсемейство куньих (Mustelidae), в которое входят куницы, ласки и хорьки, перевязки и другие роды. К этому подсемейству относятся около 30 видов в девяти родах.

[3] Котята — дети соболя, зимой это уже взрослые особи, вполне пригодные для промысла.

[4] Харза — желтогрудая куница, или уссурийская куница (Martes flavigula) — хищное млекопитающее семейства куньих. Самый крупный и ярко окрашенный представитель рода куниц, иногда выделяемый в отдельный род.

[5] Пойма реки — это часть долины, которая оказывается под водой в периоды половодья или паводков.

[6] Гон — поведение зверей в брачный период.

[7] Солонец — это специальное сооружение в виде кормушки для подкормки животных солью.

[8] Стебаться — издеваться.