Глава 2

На воздухе просто бесподобно писалось, и потому Алиса вечно пропадала с блокнотом в руке на пруду возле домов, осуществляя (или, казалось, будто осуществляет) мечту стать поэтом. Год назад она прочитала запоем «Унесенные ветром», пусть даже на то ушел добрый месяц летних каникул, и теперь жаждала подражать описанным там леди, поэтому одевалась только в платья, забросила гаджеты, а писать недавно заведенный личный дневник и стихи стала перьевой ручкой. Почти все любовные стихи девушка посвящала самому прекрасному мужчине на свете — Рексу.

Сейчас на Алисе было зеленое платье, не сильно напоминающее платье Скарлетт, но все-таки хоть немного похожее, туфли-балетки, янтарные серебряные сережки с зеленым камешком и такое же колечко; начавшие темнеть русые волосы она собрала в пучок из косы, закрепив шпильками, из-за чего от души верила, что ей сейчас нельзя дать шестнадцать, лет, а можно принять за взрослую. Наивная тургеневская барышня! Все взрослые невооруженным глазом видели, какой она нежный ребенок.

Усевшись на скамейку городского парка, девочка-девушка вытащила любимый блокнот, перьевую ручку с картриджем, наполненным алыми чернилами (но корпус у нее был зеленый), устроилась поудобнее и принялась строчить очередной сонет про любимого Рекса, чья фотография была у нее в медальончике в форме сердца. Кнопочный телефончик как раз пел его голосом нечто прекрасное-романтичное, а потому хотелось плакать, но зато такие строчки выходили, что просто загляденье, на сайте все ахнут.

Розы нынче не растят,

Но любовь — что сладкий яд.

С книгой барышня сидит,

Негой взор ее блестит:

Сколько же прекрасных слов

В этой книге про любовь,

И мечтает вновь она,

И лишает ее сна

Дивный голос, нежный взгляд.

Ты, мой друг, лишь виноват

В том, что всех дороже стал,

Что ее ты идеал.

Плачет барышня опять —

Ей тебя поцеловать

Очень хочется порой,

Но, увы, друг милый мой,

Ты не получил письма,

Хоть и свел ее с ума…

Та любовь не отгорит,

Та любовь тебя пленит.

Алиса сморгнула слезинку и поцеловала медальон, шепнув как всегда, что любит Рекса и не разлюбит, хотя многие (она в их числе) даже имени его не знали. Дав чернилам высохнуть, она убрала блокнот в сумку и открыла книжку про Энолу Холмс, читая вдумчиво, поскольку все надеялась освоить шифр и написать Рексу о своих чувствах, так как говорить прямым текстом ужасно стеснялась.

На соседней скамейке присела дама примерно вдвое старше нее самой, но тоже в наушниках, воткнутых в кнопочный телефон, присела и открыла книгу, при виде которой у Алисы быстрее забилось сердце: книга была про Рекса! Дама перехватила ее взгляд и улыбнулась, поманив девочку пальцем, чем заставила залиться густой краской: пусть даже это не незнакомый мужчина, и вряд ли такая приятная женщина сделает ей что-то плохое, но все равно боязно.

— Гав-гав!

Опустив глаза, Алиса увидела маленького и очень пушистого шпица с рыжей мордочкой, но неожиданно черной спинкой — псеныш улыбался ей во всю свою черную пасть, приветливо вилял хвостиком и вообще всячески показывал, как рад видеть. Невольно захотелось его погладить, но для этого надо спрашивать разрешение; впрочем, как только крепенький влажный носик ткнулся в ногу, а горячий язычок прошелся по лодыжке, заставив засмеяться от щекотки, все сомнения отпали. Уже через секунду собачка тыкалась носом девушке в ладонь и терлась об руку как котенок.

— Глор, не приставай, — оказалось, дама уже вынула наушники из ушей.

Алиса пересела на ее лавочку.

Как выяснилось, даму зовут Алевтиной, а собачку — Глорфиндел (для смеха, но, с другой стороны, а почему среди собак не может быть эльфов?), а книгу про Рекса написал ее друг Эрик, журналист, потому дать посмотреть Алевтина может, но насовсем, увы, не отдаст, да и не дочитала еще. В свою очередь, девушка сказала, что ее родители назвали в честь легендарной актрисы Алисы Бруновны Фрейндлих, потому что любят ее оба (она же правда настоящая легенда?), на что Аля (как себя разрешила называть новая знакомая) весело заулыбалась. Алисе эта дама очень понравилась, было в ней что-то… ну, вневременное, пожалуй, такая могла жить как сейчас, так и сто, и двести лет тому назад, и это сейчас на ней серые брюки и бледно-голубой топ, а могло быть платье-роба, или одеяние гувернантки знатной дамы, или даже наряд леди Ровены.

Замечтаться было просто элементарно, потому что, неожиданно для себя, они стали взахлеб обсуждать книги, но затем Алевтина кинула взгляд на свой телефончик и встала.

— Пора идти, я верну Глора домой и пойду на работу, — она кивнула на офис по продаже недвижимости. — А ты тут до вечера не засиживайся, вдруг какая шпана, место-то неспокойное.

— Конечно-конечно, — мелко закивала в ответ Алиса, — а…

— «А» — это верно, — улыбнулась собеседница, — Аля меня зовут, Алька — разрешаю, отчество не каждый раз уместно. Фьюить! — звонко свистнула она. — Глор!

Дама с собачкой побежали к дому.

Девушка осталась стоять, прижимая к себе сумку и размышляя, что все это такое странное совпадение — она Аля и новая знакомая тоже Аля, она любит Рекса и эта дама тоже любит Рекса… ну уж нет, если Рекс и женится, то только на ней! Аля милая, но она уже старая, ей явно не меньше тридцати.

Аля вернулась к прерванному занятию — то бишь, книге, дневнику и блокноту со стихами, — и не заметила, как начало темнеть, поняв это лишь тогда, когда мигнули, зажигаясь, фонари на аллея парка. Мама почему-то не звонила, надо позвонить самой… ой, аккумулятор разрядился, слишком долго работал сегодня телефон в режиме плеера, даже стойкая «нокия» подобного не выдержит. Аля заторопилась.

— Ку-ку, кисонька!

Внешность у мужика была что ни на есть бандитская, а до жилой улицы пусть и рукой подать, но не докричишься, парк же уже пуст, кричать бесполезно, да и язык с перепугу к гортани прилип. Зажмурившись от ужаса, Аля только звук удара и различила, ведь события порой происходят слишком быстро.

Чьи-то сильные и, несомненно, мужские руки подхватили ее, отрывая от земли, и вот тогда Аля сумела завопить.

— Тихо, — голос был даже красивее и мелодичнее, чем у Рекса, — кричать не надо.

Странно, но одна только эта фраза заставила прекратить истерику. Открыв глаза, Аля встретилась с бирюзовым взглядом молодого блондина, красивого настолько, что перед ним отдыхали бы Аполлон, Ли Пейс в гриме эльфа, скандинавский бог красоты Бальдр, Дориан Грей и даже легендарный Олег Стриженов в виде Петруши Гринева. Мужчина без усилий держал ее в воздухе на вытянутых руках, слегка улыбался и был, несомненно, очень дружелюбен. Не он ли спас ее от бандита?

Скосив глаза, Аля убедилась, что напугавший ее маньяк валяется чуть поодаль в мирно-бессознательном состоянии, а под глазом у него наливается нехилый фонарь. Девушка икнула, а затем выдала самый глупый вопрос в своей жизни:

— Вы — ангел?

— Угадала, — белокурый красавец убедился, что дитя слишком напугано, и потому понес ее прочь из парка. — Конечно, наши имена секрет, но не для тебя, я прислан тебя охранять и спасти одного смертного от демонов.

— Ик? — зачем-то уточнила девочка.

— Да, ты можешь помочь.

Бесы слышат слова, а ангелы слышат мысли, но Алю совершенно не напрягало то, что ее златовласый друг станет видеть ее насквозь, ведь он ангел, ему — можно. Вот интересно, кому же угрожают демоны?

— Поверь, тебе пока лучше этого не знать, не спрашивай меня.

— А…

— Адриан.

Ох, какое красивое имя! Даже жалко стало, что у нее имя настолько банальное, таких много… нет, не правильно, для него она одна-единственная, его подопечная и — вот было бы здорово! — друг. Кто сказал, что ангелов нельзя любить? Они такие добрые, такие замечательные, особенно ее ангел, вот только имя его она при посторонних произносить не станет (что-то подсказывает, что так нельзя, и пусть инстинкт никогда не объясняет, почему именно так, а не иначе, но игнорировать его нельзя, а вот слушаться нужно).

Зато самое главное уже случилось — она больше никогда не будет одинока, а то ребята в школе скучные, и Алисы, слишком, по их разумению, «сложной», основная масса сторониться, чтобы не слушать ее восторженный лепет о книгах и кино, потому что книг они не читают, а в сфере интересов только еда и тупые приколы из сети. С ангелом можно даже не говорить, достаточно лишь думать, он поймет, а еще для него хотелось петь. Вдруг ему понравится.

Адриан не засмеялся ни разу, но улыбался очень ярко, красиво, очень-очень доброжелательно. Аля поняла, что, не прошло и минуты, а она уже к нему привязалась и, пожалуй, даже полюбила.

Какое прекрасное с ней произошло чудо.