Глава 3

Корабль аккуратно шел по поясу астероидов.

— Так, а где оборонно-космический комплекс "Ностромо"? — бурчала писательница, меряя шагами рубку, — я же прекрасно помню, что он должен быть тут, а астероиде Стикс...

Некстати вспомнилась аббревиатура военного объекта ОБККНАС.

— Значит, мальчики-девочки, печенкой чую, что ваш капитан на сём астроиде и окопалась, причину пока не выявляем — некогда, а вот почему комплекс вертонулся через четвертое измерение — это бы надо узнать ("Ну и зануда я!", — опять сильно некстате мелькнуло в голове). Если не вявим причин, автоматику отрубим и доложим генералу… как там его?

— Джимас Нельсон, — подсказал Игорь.

— Это тот самый, который из Нигерии?

— Кто ж еще? — покрутил головой пилот, разминая затекшие мышцы.

Феня отметила еще один провал: Станислав Лем жил слишком давно, и брать на вооружение то, что его Пиркс был практически спеленатым страховочными ремнями не стоит, невесомости на кораблях все-таки нет, а если гравитатор сломается, опытные космонавты прекрасно знают, как себя вести. Да уж! А никто-то сейчас и не знает, что колыбелью космонавтики был Советсткий Союз, и, когда старик Хайнлайн еще только писал о "Звездных рейнджерах", советский народ уже запустил первый спутник… или это раньше было? Ну, Гагарин уж точно 12 апреля полетел, потому и день космонавтики. А год? Вроде 1961...

Не отвлекаться! О космонавтике можно поговорить и позже.

Феня быстро начала расписывать порядок действий в своей тетрадке с царскими указами, великолепно понимая, что все ее фантазии по перемещениям в тессерактовом доме сейчас не особенно-то уместны, а значит, их следует отложить до более благополучных времен, когда уже не потребуется кого-то спасать. По схеме выходило, что коммандос будут ждать у входа, пока она, Феклуша Толстухина, не найдет их капитана — надо же хоть раз в жизни совершить хоть какое-то подобие подвига, пусть и на своих условиях… Трусиха! Самой гадко, до чего же она трусиха; но, с другой стороны, Жанка со своим героизмом вон где оказалась, ибо героизм и глупый риск суть есть вещи прямо противоположные. Собственно, одна из причин нелюбви девушки к "Копям царя Соломона" на фоне любви к Ричарду Чемберлену объяснялась именно тем, что Квотермейн рисковал зря и глупо. Нет уж, ради наживы башку в петлю сунуть — это увольте! Пока что дюже сильно жить охота.

— Ребят, все поняли? Ни с места, ни звука.

— Есть, товарищ капитан, — машинально отозвались все и вылупились друг на друга.

— Я что-то уже не врубаюсь, кто наш кэп, — мрачно пробурчал бугай Игорь.

— Надо полагать, обе, — развела руками Памелла, — вон оригинал, а кэп — ее отражение.

"А я ведь тогда Желязны не читала", — чуть не ляпнула Фекла, но осеклась, вспомнив, что "Девять принцев Амбера" читала именно тогда, а Корвина объявила шкурой. Вот наказание! Каким была книжным ребенком, таким и осталась, потому в школе ее и мнили дурочкой, задразнивая до слез. Ничего, мудрые понимают — знание есть сила, да только мудрых можно пересчитать по большим пальцам одной руки.

Как и всегда бывает при предварительном планировании, добралась Феня до Жанны без потерь, по дороге правя "линии вероятности" (тетрадь-то при себе!), так что очень скоро обнаружила свою первую героиню лежащей на полу и бездумно смотрящей в потолок. В уши врывался бодрый ритм "Queen", причем звучал, похоже, "A kind of magic" — еще одна ее подростковая любовь, ибо, в неполные тринадцать лет юная Феня впервые посмотрела фильм "Горец" и, как следствие, по самые свои милые ушки втрескалась в статного красавца Кристофера Ламберта (отсюда и фамилия Жанны, а имя ей досталось от капитана Сорвиголова). Феня полюбовалась крупно-изящной девушкой, отметив про себя, что золотисто-рыжие ее кудряшки по-прежнему практически до середины спины, затем присела рядом.

— Давно кукуешь?

Жанна лениво скосила на нее один глаз.

— А, это ты.., — после чего и вовсе их прикрыла. — Все хотела тебя спросить: ранений у меня немеряно, а почему нет шрамов и сломанных костей?

— Потому что я их тогда не ломала и не знала, как это, — отозвалась писательница.

— Знаешь, острой железкой в плечо и сапогом в живот тоже больно, — неторопливо разъяснила коммандос, — а когда меня отравили, дело не только температурой закончилось.

Феня виновато крякнула: ну да, грешила в детстве излишним романтизмом, подхваченным от Дюма, у которого героев не выворачивало наизнанку, а пищеварительный тракт заканчивался желудком Не все можно записать, но представлять-то надо четко!

— Мучительница, — продолжала героиня, — хоть бы Игоря с Пэм поженила...

— А сама замуж хочешь? — спросила Феня.

— Неа… сына родить хочу — солдатом сделаю.

Феня рассмеялась — ну хочет, значит, получит. Что-то подсказывало писательнице, что мир, придуманный ею в юности, сделался пусть и таким вот незавершенным, но вполне самостоятельным, так что теперь не стоит вмешиваться слишком сильно — пусть живут как хотят. Пусть даже Жанна обвинила ее в том, что стала не нужной, но Кира Стара, отважного космолетчика, девушка создала одновременно с ней, а он до сих пор в ее произведениях, просто история Жанны прошла, а убивать ее и коммандос автор не стала.

Две правды, одна из которых в том, что Феня — виновница их бед, но вторая в том, что, если бы не Феклуша, их никогда бы не существовало вообще. Одна правда с лихвой перекрывает другую.

— Идем, — писательница протянула руку героине. — Выйдем отсюда.