Глава вторая

Глава вторая

Вечер на планете Хинар. Алые всполохи заката прорезают небо. Это высокое бледно-фиолетовое небо. Стая белых птиц летит высоко-высоко. Гид на туристическом корабле первого класса без умолка перечисляет достопримечательности планеты, но Ролана чувствует — что-то не так. Сразу, едва успевает выйти из корабля, замечает перемены. Жизель спрашивает о впечатлениях перелета на новой сверхскорости, но голос ее звучит где-то далеко. Ролана оглядывается, пытается понять, что здесь изменилось.

— Что-то не так? — спрашивает отец Жизель.

— Люди, — говорит Ролана. — Здесь раньше было очень много людей, а сейчас… — Она снова оглядывается.

Родители Жизель говорят, что нет ничего вечного в этом мире. Ролана не слушает их. Они покидают здание космопорта. Ролана собирается отправиться на вокзал, откуда они смогут добраться до отеля «Алмаз», но Жизель настаивает на том, чтобы взять такси. Аэрокэб парит над землей. Жизель и ее родители сидят на заднем сиденье. Ролана рядом с водителем. Она спрашивает его о том, что здесь случилось. Он молчит, говорит, что раньше истории приносили прибыль, а сейчас от них только убыток.

— Люди боятся. Люди предпочитают другие планеты-курорты.

— Что за истории? — спрашивает Ролана. Таксист хмурится. — Я доплачу, — предлагает Ролана, чувствует, как Жизель толкает ее в плечо, оборачивается.

— Хочешь начать знакомство моих родителей с этой планетой с глупых сказок? — спрашивает она. Ролана смолкает на пару минут, затем спрашивает о резервации.

— Скоро вся эта планета станет одной большой резервацией, — говорит таксист.

Они проносятся по лесистой дороге. Таксист нервничает. Его состояние передается Ролане. Она оглядывается по сторонам, пытается отыскать причины страха таксиста. Деревья по бокам мелькают так быстро, что начинает рябить в глазах. Но лес расступается. Далеко впереди виднеется отель «Алмаз». Закат преображает его, скрашивает громоздкость.

— Хоть что-то достойное внимания, — говорит мать Жизель, но когда они подъезжают ближе презрительно фыркает.

Улицы почти пусты. Компания пьяных туристов торгуется с грязными торговцами за какие-то безделушки. Ветер швыряет пустые пакеты и столбы пыли. Кажется, что здесь никогда не убираются. Но ведь это не так. Ролана жила здесь. Она знает… Но глаза не врут.

— Здесь не всегда было так, — растерянно говорит Ролана родителям Жизель.

Они скептически поджимают губы. Таксист останавливается у главного входа, относит чемоданы в фойе гостиницы. Отец Жизель расплачивается с ним, спрашивает визитку, чтобы можно было вызвать его в ближайшее время и убраться отсюда.

— Корабли редко летают сюда, — говорит ему таксист. Отец Жизель смотрит на Ролану.

— Так было не всегда! — отчаянно заверяет его она, требует таксиста подтвердить ее слова. Он кивает.

— Но все меняется, — добавляет таксист. Ролана смотрит, как он уезжает, идет в фойе, пытается отыскать знакомые лица служащих, но за последние годы, кажется, изменилось абсолютно все.

— Не возражаешь, если я возьму тебе и Ролане разные номера? — спрашивает отец Жизель свою дочь. Она мнется, смотрит на Ролану, как бы извиняясь. — Вот и хорошо, — говорит отец, так и не дождавшись ответа. Ролана молчит. Поздний вечер клонится к ночи.

— Встретимся утром, — говорят ей родители Жизель.

— Встретимся утром, — говорит ей Жизель. Ролана кивает.

Лифт поднимает их на третий этаж. Отель выглядит пустым, заброшенным. Длинный коридор хорошо освещен, но на этаже, кажется, никого кроме них нет. Под ногами пыльный ковер. Несколько дверей в пустые номера открыты, и можно увидеть перевернутые кровати и разбросанное постельное белье.

— Надеюсь, мы ничем здесь не заразимся? — брезгливо кривится мать Жизель.

Они расходятся по своим номерам. Ролана закрывает дверь. В голове сумбур. Она не включает свет, просто ложится на кровать и пытается понять, что происходит. Усталость перелета отступает. Ролана смотрит на часы — семьдесят пять минут до полуночи. На Аламедо они с Жизель спали в это время. Здесь же на сон нет и намека, словно старое место жительства вернуло старые привычки. И еще эти перемены! Ролана поднимается на ноги, выходит в коридор. Хочет зайти к Жизель, но убеждает себя, что Жизель уже спит.

— Не думаю, что стоит выходить на улицу ночью, — предупреждает дежурный в фойе. Ролана пытается получить у него ответ о том, что здесь происходит, но он молчит так же, как и таксист.

— Тогда я рискну и выйду на улицу, — теряет терпение Ролана, но двери закрыты.

— Извините, но такие правила, — примирительно разводит руки в стороны дежурный.

— Когда я работала здесь, двери всегда были открыты.

— Тогда вы, наверно, работали здесь очень давно. — Дежурный улыбается и говорит, что самым лучшим сейчас будет отправиться спать.

Ролана злится, но выхода нет. Вернуться в номер, принять душ, дождаться утра. Сон длится всего лишь мгновение. Так, по крайней мере, кажется Ролане, но когда она открывает глаза за окнами уже полдень. Солнце играет лучами, касаясь лица, слепя глаза. Ролана щурится, видит на пороге Жизель.

— Что-то случилось? — тревожно спрашивает она.

— Просто пришла сказать доброе утро, — улыбается Жизель. Она подходит к кровати, садится рядом с Роланой, прикасается рукой к ее лицу. Ролана заставляет себя улыбнуться.

— Где твои родители?

— Уже позавтракали и собираются отправиться в горы. Местный гид соблазнил их горячими источниками, так что…

— Ничего если я не пойду с вами?

— А что мне сказать родителям?

— Придумай что-нибудь. — Ролана поднимается с кровати. Жизель пытается поцеловать ее. — Не сейчас, — останавливает ее Ролана и идет умываться. Жизель выговаривает ей свои обиды. Ролана не слушает, ждет, когда она уйдет, и только потом выходит из ванной. Из коридора доносятся голоса родителей Жизель. Ее отец говорит, что вечером собирается сходить в бар и посмотреть на шоу, в котором раньше принимала участие Ролана. Затем их голоса стихают.

Ролана ждет пару минут и выходит из номера. Запасной выход ведет на дворы отеля. До бара «Ночь ритуалов» четверть часа пути. Четверть часа до сцены, где каждую ночь слагается новый танец. Слагался танец. Но что-то изменилось и здесь. Ролана видит запыленную сцену. За спиной остались узкие улочки, заваленные мусором, закрытые двери, черные глазницы окон. Впереди пустая сцена. Заброшенная сцена. Уходящий к потолку шест блестит в лучах яркого солнца. И ни одного знакомого лица. Хочется развернуться и убежать. Из бара, из отеля, с планеты. Ролана заставляет себя подойти к стойке бара. Незнакомая смуглолицая женщина с закатанными рукавами и черными глазами ноаквэ, спрашивает Ролану, что ей налить выпить. Женщину зовут Вандида и на вид ей около тридцати.

— Что здесь случилось, черт возьми? — спрашивает Ролана, показывая на сцену. — Где все танцовщицы?

— Вы хотите посмотреть шоу?

— Я хочу найти хоть кого-то из старых знакомых.

— Так вы не впервые здесь?

— Я когда-то здесь жила.

— Вот как? — Вандида меряет ее оценивающим взглядом. Ролана рассказывает о своем прошлом.

— Ты ведь тоже из резервации? — спрашивает она женщину. Вандида кивает, хмурится, говорит, что тоже хочет найти достойного мужчину и убраться с этой планеты.

— Я нашла не мужчину, — говорит Ролана, рассказывает о Жизель. Вандида хмурится еще сильнее, долго обдумывает услышанное, затем говорит, что согласилась бы улететь отсюда даже с женщиной. Ролана смотрит на нее и понимает, что Вандида не нравится ей. Но никого другого рядом нет. — Так что не так со сценой? — спрашивает она, беря стакан с выпивкой. — Почему закрыли шоу?

— Его не закрывали. Просто танцевать больше некому. Все разбежались.

— Все? — Ролана недоверчиво называет имена, перечисляет своих друзей. Некоторых Вандида не знает, некоторые по ее словам улетели совсем недавно.

— Остались только мы — ноаквэ, — женщина безрадостно улыбается, рассказывает об упавшей комете.

— Я помню комету, — говорит Ролана. Вспоминает своего соседа по имени Мижан.

— Если он ноаквэ, то значит остался где-то здесь. После падения кометы людям из резервации сложно найти судно, которое увезет их отсюда. Все боятся нагвалей. Люди думают, что все кто жил в резервации заражены, — Вандида рассказывает о животных с белыми, высохшими глазами, затем о том, что эти перемены стали происходить и с людьми. — Говорят они бродят по городу ночью и ищут для себя пищу.

— А как же резервации? — впервые за последние годы Ролана чувствует тревогу за оставшихся родственников.

— Говорят, что резерваций больше нет. В лесах слишком опасно. Все кто имел хоть немного ума, перебрались в города, остальные превратились в нагвалей. У тебя было много родственников в резервации?

— Достаточно.

— Тогда надейся, что они где-то здесь. Надейся, что они еще те, кем были.