Мебель

— Да! — заявило старое кожаное кресло. — Мы должны бороться за свои права. Составим декларацию.

— Охотно, — высокие напольные часы, подбоченясь, приготовились внимать.

— Первое, — стол, патетично потянувшись к потолку, произнёс: — Не резать по нам ножом. Второе: не ставить на нас горячие сковороды и кастрюли. Третье: не заваливаться на нас спать.

— Да! — подхватила кровать. — Именно! Не прыгать, не заваливаться с разбегу, не пытаться лечь вдвоём или втроём, да ещё и с грязными ногами. И вообще не ложиться грязным, — воскликнула она.

— И не садиться на нас без одежды! — мрачно добавило кресло. — Это самое главное — иметь к нам уважение и не садиться голым задом.

Напольные часы покосились на него, и кресло визгливо добавило:

— Это сексуальное домогательство!

— Это что, — прошептала кровать, — видели бы вы, что они вытворяют со стульями…

При этих словах скромно стоявшая в углу табуретка упала в обморок.

— Так. Нужно всё это записать, — бюро деловито зашуршало бумагой.

— И запретить прятать во мне бутылки, — пролепетали часы.

— А можно ещё запретить им орать? — спросил телефон. — И очень больно, когда стучат...

Будь вещи не такими старыми и обветшавшими, они, наверное, могли долго продолжать дискуссию, выясняя, что важнее, что не так уж и нужно, кто правее, и чьи права наиболее ущемлены. Но так как были они уже изрядно потрёпаны жизнью и владельцами, энергии на пустые разговоры не хватало, и они быстро пришли к согласию. Написав Декларацию и зачитав её, единогласно проголосовали: принять.

— Постойте-ка! — вдруг спохватился комод. — А как же другие? Мы, значит, поставим своим хозяевам ультиматум, а соседские вещи?

— Да, и если мы уйдём от своих, они тут же найдут нам замену, — нежно пропела доселе молчаливая табуретка.

— Надо донести нашу мысль до всех! — и кресло, скрипя, решительно двинулось к окну. — Ну, что стоите? — оглянулось на соратников. — Двери заперты, остаётся только один путь — к свободе и равным правам. Наша задача — распространить Декларацию.

— Но как же мы выйдем? — воскликнула кровать. — Там же высоко.

— Не страшно, — проскрипело кресло. — Будем помогать друг другу. Кто боится, может остаться.

— Тогда я вперёд! — и, отодвинув товарищей, напольные часы шагнули на подоконник. — Спущусь до нижнего этажа, если что, подхвачу остальных.

— Освободим сородичей от векового угнетения. Дадим им чистые тела и красивые простыни! — Воодушевившись, кровать шагнула на стену.