Непростительное интервью

Войдя в отель через чёрный ход, дабы не привлекать к своим персонам много ненужного внимания, компания поднялась на 12 этаж, где располагались номера разряда "Люкс". Дверь Харта находилась в конце коридора. Сам номер состоял из небольшой прихожей, светлой гостиной и роскошной спальни, а также ванной и гардероба.

— Вы здесь живете? — вопрос сорвался с уст Грэйс неожиданно для нее самой.

— Временно, — пробормотал Томас, доставая звонящий телефон из кармана пиджака. — Прошу прощения.

Харт быстрыми шагами направился в сторону балкона. Грэйс присела за столик в гостиной и достала блокнот с вопросами.

— Вы без диктофона? — поинтересовался Генри, который стоял у миниатюрной барной стойки и заваривал чай.

— Меня предупредили, что мистер Харт их не терпит.

— Что ж, вот и чай! — радостно воскликнул старик. — Это Марокканский. Я бы предложил кофе, но мы его попросту не держим. Хотя, если желаете...

— Что Вы! Не стоит, я тоже предпочитаю чай, — остановила его Грэйс и резко обернулась, услышав, как громко хлопнула балконная дверь. Томас Харт стоял в центре гостиной с пылающим лицом и разгневанным взглядом:

— Генри, сейчас же отправляйся к этой умалишенной и объясни, что если она продаст свою часть Уолерам, я точно окажусь на кладбище!

— Прощайте, мисс Грэйс. — проговорил Генри, уже закрывая за собой дверь.

Томас тем временем подошел к бару, взял бутылку дорогого виски и приземлился на стул напротив притихшей журналистки:

— Так, теперь Вы.

Грэйс, ошеломленная подобной сценой, лишь молча прожигала его широко распахнутыми синими глазами. Да, её глаза были именно синие, не голубые, и более походили на два глубоких холодных озера.

— Интервью, — будто напоминая, сказал Харт с язвительной ухмылкой.

— Ах, да, — спохватилась Грэйс. — Итак, главный герой ваших романов путешествует в разных мирах, которые по сути похожи на некоторые страны Азии и "древней" Европы, также нам известно, что Вы...

— Стоп, стоп, — хмурясь, перебил её Томас, который в это время уже разлил виски в 2 стакана и залпом опустошил один из них. — У меня ужасный дефицит времени, давайте непосредственно вопрос!

Харт снова наполнил стакан. Королевское терпение Грэйс стремительно близилось к отметке "0".

— Хорошо, — выдохнула журналистка, показательно перевернув страницу записной книжки. — Так как?

Харт опустошал второй стакан, смешно щурясь одним глазом. Грэйс с вопросительным выражением лица ждала ответа.

— Что "как"?

— Вы просили "непосредственно вопрос".

— Хм, а знаете ли Вы, леди, что выливать в раковину алкоголь ранга "Blue label"— это кощунство! — заметил Томас, намекая на не начатый стакан Грэйс.

— Вы всегда пьете с журналистами? — она возмущенно приподняла правую бровь.

Было ясно: этот цирк, начавшийся еще рано утром, надо заканчивать. Томас был иного мнения. Он облокотился на стол, а затем резко вскочил, выдернув блокнот из рук Грэйс:

— Нет, Вы вообще первый журналист, которого я добровольно привез к себе на своей машине.

Та тоже вскочила от неожиданности. Она почти кричала, сжимая кулаки до беления костяшек:

— Немедленно верните мне блокнот!

— Пейте, Грэйс.

Его отуманенный алкоголем мозг воспринимал происходящее как весьма забавную штуку: разгневанная девчонка пытается отнять свой блокнотик. От возмущения и страха у Грэйс тряслись руки. Это должно было быть решающее интервью. Знай она в чем подвох… с удовольствием отдала бы его даже чертовой Клэр. Но отходные пути были абсолютно разрушены.

— Я выпиваю этот стакан, а Вы отдаёте мне блокнот и отвечаете на все вопросы, как адекватный человек? — осторожно произнесла Грэйс, отрывая Томаса от листания записной книжки.

Последний утвердительно кивнул, взял бутылку и сделал еще несколько глотков из горлышка. Промокший под дождем пиджак давно висел в прихожей, галстук тоже был утрачен в процессе, белая рубашка была расстегнута по рукавам и на 2 пуговицы сверху, стеклышки очков в черной оправе слегка запотели. В общем и целом, вид идеально подходил под ситуацию.

Грэйс стояла напротив, держа в руке наполненный почти до края стакан "дорогущего" виски: "Всё не так плохо, когда еще "blue label" попробую". Она усмехнулась собственным мыслям и, жмурясь, словно облизывает ту самую ложку дегтя, опрокинула стакан. Горло начало пылать, а по телу пробежала волна мурашек. Грэйс вопросительно взглянула на Томаса, продолжая хватать ртом воздух. Харт не шелохнулся, но всё это увлекательное действие вызвало у него мягкую улыбки. Девушка, поняв, что Томас Харт по её правилам играть не намерен, немного отдышавшись, попыталась вцепиться в предмет их споров. Однако Харт успел убрать блокнот, а свободной рукой перехватил запястье Грэйс так, что она оказалась почти вплотную к нему прижата.

Пауза. Томас отбрасывает блокнот, очки отправляются на диван. Харт прижимает журналистку к себе, накрывает её губы поцелуем. Еще секунду Грэйс пытается собрать разбежавшиеся мысли воедино, затем резко разрывает поцелуй, разворачивается и направляется к двери. Как оказалось, сделать это не так просто: от алкоголя кружится голова и подкашиваются ноги, а сердце бьется в ритме танго. Он догоняет её уже в прихожей, разворачивает и прижимает к стене. Он осыпает поцелуями её шею. Она часто дышит, пытается сопротивляться, выставляет перед собой руки, которые сразу же покрываются его поцелуями.

Темнота. Он утаскивает её в спальню. Она лежит на его кровати, задыхаясь от злость и наслаждения. Дурацкое платье не поддается. Он переворачивает её на живот, чтобы нащупать застежку. Есть. Нашел. Черт. Заело. Резкий рывок, и платье с треском расходится. Темнота. Прикосновения. Алкоголь. Её тело переполнено болью и наслаждением, а разум страхом и желание. Еще мгновение. Тишина. Она проваливается в бездну.