Засада

При тусклом свете фонарей Томас Хант казался еще более загадочным, чем обычно. В тех редких интервью он всегда вел себя сдержанно, как полагается настоящему джентльмену. Томас был из тех людей, проведя с которыми меньше четверти часа можно было без труда определить наличие у них гражданства Великобритании. Помимо стереотипно-британских нравов и манере одеваться он обладал высоким ростом, темно-каштановыми волосами и карими глазами, которые в то мгновение казались абсолютно черными и бесконечно усталыми.

Они пересекли улицу и завернули за угол. Начало моросить. Пройдя в тишине около двадцати метров, они услышали щелчок, а затем яркая вспышка осветила улицу.

— Чёрт, — еле слышно произнес Харт, нервно схватив Грэйс за запястье, и, развернувшись, потащил ее за собой в противоположную сторону.

Репортеры с фотоаппаратами и микрофонами, подобно хищникам, окружили свою жертву, нападая одновременно и быстро, стараясь отхватить лакомый кусочек.

— Мистер Харт, ответе...

— Мистер Харт, мы соболезнуем...

— Томас Харт, когда новая книга?...

Сердце бьется в бешеном ритм, голова идет кругом, и Харт безнадежно пытается найти выход из этого сумасшедшего круговорота.

— Мистер Харт, что случилось с Вашим сыном?...

— Сер, Вы будите на Благотворительном балу...

— Вы подтверждаете слухи...

Наконец, вырвавшись из толпы, Харт и Грэйс почти бегут по улице, стараясь скрыться от погони. Поворот. Еще поворот. Морось перерастает в ливень. Опять поворот. В конце концов, добравшись до конца квартала Томас остановился около черного Роллс Ройс, открыл заднюю дверь и бесцеремонно произнес:"Садись".

Грэйс послушно приземлилась на пассажирское сидение в попытке положить конец этой безумной беготне. Если Вы когда-нибудь видели взрослого вполне серьезного мужчину, с таким страхом и гневом убегающего от десятка журналистов, Вы бы определенно были немного растеряны.

Томас сел на соседнее кресло, а за водительским оказался седой мужчина лет 60 в черном пиджаке.

— Что на этот раз? О, здравствуйте! Кто эта юная леди, Томас? — спросил водитель, мило улыбнувшись Грэйс.

Томас сидел, облокотившись на спинку кресла и будто изнеможенно прикрыв глаза:

— Опять засада… я же говорил, из этого ничего хорошего не выйдет, из этого никогда ничего хорошего не выходит!

На последнем слове он с силой ударил по подлокотнику так, что Грэйс резкого дернулась, вновь привлекая к себе его внимание.

— Ах да… это… Грэйс. Грэйс, это Генри, мой помощник...

— И единственный друг, хотя он этого никогда не признает, — беззаботно бросил Генри. — Позвольте узнать, куда мы направляемся?

По правде говоря, именно этот вопрос мучал Грэйс с момента столкновения с другими журналистами. И вот сейчас она уже сидела в машине незнакомца, двигающейся в абсолютно неизвестном ей направлении. На фоне мыслей о собственной опрометчивости и беспечности блекли даже мысли о том, что она, промокшая до нитки, сейчас возможно портит дорогущий кожаный салон автомобиля, и, что также возможно, она уже заработала воспаление лёгких, и Роза теперь до скончания века будет твердить о том, как была права в безуспешных попытках одеть Грэйс в теплые брюки.

— Едим в отель, — вернув себе прежнее спокойствие и сдержанность, сказал Харт.

— Как? Вы же обещали интервью? — спохватилась Грэйс.

— О, Боже, — пытаясь скрыть вновь нарастающее раздражение, начал Харт так, как будто ответ был совершенно очевиден. — Вы поедете с нами, возьмете свое интервью, пока я окончательно не потерял от них рассудок, и Генри отвезет Вас домой.

— Так Вы журналист? — Генри удивленно приподнял брови.

— Да, Грэйс Лукас, журнал "Сплетник". А что Вас в этом смутило? — в неком замешательстве спросила Грэйс.

— О, нет, не подумайте, я напротив восторжен, и на это у меня 2 причины. Во-первых, Вы все еще сидите в машине Томаса Харта, во-вторых, Вы кажетесь мне весьма юной для такой работы.

— А, Вы об этом, ну я вроде как стажёр, подрабатываю после колледжа и на каникулах, мне 16. — смущенно пожала плечами Грэйс.

— Так Вы только учитесь на журналиста? Это объясняет Вашу скромность, мисс Грэйс… — снова улыбнулся старик.

— Верно, но я мечтаю стать писателем.

— Это чудесно, мисс, чудесно, а про что, смею спросить, будите писать? Вот Томас про путешествия пишет, изъездил пол планеты, любит всякие дикости, а в цивилизованном городе его на улицу и не выгонишь.

Генри усмехнулся, на что Томас театрально закатил глаза.

Оставшуюся часть пути они преодолели в тишине.