ЮЛИЯ БЕРЕЖНАЯ

— Алло, мама я беременна.

— Девочка моя я знала, что у вас родится еще Анечка.

— Мне придется всю беременность просидеть дома потому что.

— Потому что ты износила свой организм результат на лицо.

— Ну не ворчи.

— А с тобой по-другому нельзя.

— Мама.

— Что мама? Детка с тобой святой сбесится ей богу, — отрезала мать и отключилась.

— Лев, как все некстати.

— Милая, видно судьба иметь пятерых детей другие берут приемных, а у нас свои.

— Меня забудут.

— Не забудут, мы объявим в прессе о работе над новым альбомом.

В Москве были, рано утром на перроне нас, встретила свекровь.

— А где мама?

— Я ей звонила у нее семинар, но на мой юбилей обещала приехать.

— Твоя мать живет с психологом Роговым Владиславом Борисовичем?

— Да с отцом они развелись, а к чему ты это спрашиваешь?

— Просто Рогова я хорошо знаю у него еще элитная клиника «Терапия без лекарств».

— Откуда знаешь?

— В лихие 90-е были в одной группировке.

— Понятно.

— Юбилей мать будет отмечать в ресторане «Пария» в 14:00 часа.

— Я матери сейчас перезвоню.

Зайдя в ванную, я связалась с матерью.

— Алло, — отрезала мать.

— Мам сегодня юбилей у матери Льва ты не забыла?

— Не забыла.

Приняв, душ я прошла в комнату сегодня надену, лиловое платье волосы, заколю крабом. Надев, платье я, сделав прическу, спустилась, вниз Дубровский молча, смотрел, на камин когда я к нему, подошла.

— Я готова поехали.

— Завтра встанешь на учет, и ни, каких стрессов Ир я хочу, чтобы ты нормально выносила дочь.

— Выношу, но без сцены я зачахну.

— Не зачахнешь, просто, не успеешь ведь работа над новым альбомом трудоемкое дело.

Когда мы приехали, мать с отчимом были уже там.

— Ир, ты вся светишься изнутри беременность тебе к лицу, — заметила мать, когда мы вышли в лоджию подышать свежим воздухом.

— Знаю просто.

— Просто ребенок спутал тебе карты? Ир, на сцену ты еще вернешься.

— Мне бы твою уверенность.

— Сейчас ты противоречишь сама себе, потому что знаешь, что я права.

— Может так оно и есть, — пожала плечами я.

— Ирэна, Марина Викторовна.

— Мы идем.

— Лев, мне что-то нехорошо.

— Поехали домой, — кивнул Дубровский.

Дома, коснувшись, подушки я уснула, проснулась от резких болей в низу живота.

— Лев! Я теряю его, — закричала я.

— Без паники.

В реанимации мне с трудом остановили, кровотечение теперь мне предстоит лежать в больнице до самого рождения малышки.

— Вы беременны три месяца вы в курсе? — вздохнув, спросил меня врач.

— Нет.

— Удивительно.

— Знаете, я известная певица мне, было не до этого я, думала, что у меня сбой.

— Ух уж эти знаменитости.

— Где мой муж?

— В коридоре.

— Я могу его увидеть?

— Когда вас переведут в палату, люкс которую оплатил ваш муж.

Дубровский зашел ко мне через двадцать минут, после того как меня перевели в палату.

— Ну, вот, а ты морила себя голодом. Ира ты безответственна.

— Я думал, что у меня обычный сбой я и подумать не могла, что беременна.

— С головой ушла в музыку?

— Да.

— Лев, займемся альбомом после рождения Алины.

— Хорошо.

Утром ко мне приехала сестра с фруктами и морсом.

— Привет как ты сестренка?

— Лучше, честно говоря, я испугалась.

— Все позади но.

— Что? Не пугай меня.

— К сожалению, роды будут, очень тяжелыми твоя жизнь будет висеть на волоске, понадобится переливание крови и.

— Что?

— У вас с мужем та же группа крови.

— А так бывает?

— Бывает.

Алину я выносила, девять месяцев мне, стоило это большого труда. Ночь с 22 на 23 декабря я родила девочку и потеряла сознание. В себя пришла через неделю.

— Где моя дочь?

— Слава богу, вы пришли в себя ваша девочка сейчас с вашим мужем.

— То есть?

— Ее выписали ваша малышка с вашим мужем и свекровью мы думали, что вы не выживете, вы потеряли много крови.

Достав, телефон я набрала мужа.

— Дубровский как это понимать?

— Ты была очень плоха. Ир я сейчас буду малышка с Риммой Петровной.

Я хотела встать, но не смогла ноги ватные штормит.

— Вы еще очень слабы.

— Дубровская к вам муж с малышкой.

Взяв, малышку на руки я прослезилась.

— Она твоя копия.

— Лев, я не могу тут больше.

— В субботу тебя уже выписывают в понедельник крестины.

Оказавшись в родных пенатах, я с облегчением вздохнула, набросив, халат я закрылась в ванной, я давно не была в душе. Восстанавливаться после родов мне, конечно, придется, грубо говоря, год ничего не поделаешь.

Услышав крик малышки я взяв бутылочку прошла в детскую нянька все пыталась ее укачать хотя она была насквозь мокрая.

— Рима Петровна мы вам очень признательны, но если вы и дальше будите, так халатно относится, к нашей дочери нам придется с вами попрощаться.

— Извините Ирина Александровна.

Сменив дочери панперс я, покормив ее из бутылочки уложив в кроватку, дала инструкции няньке.

— Ир, завтра из Омска прилетает моя двоюродная сестра.

— Снежана?

— Да.

— А для чего? — поморщившись, спросила я.

— Помочь тебе с малышкой. Ир, Рима не тянет, и ты это видишь, а у Снежаны педагогическое образование.

— Хорошо.

Няню мы уволили, в этот же день работает, без индуизма дети это чувствуют, а Снежана хоть и высокомерная штучка подход к племянникам нашла.

— Лев, я смогу выдержать ее лишь до года не больше.

— А больше она и сама не будет здесь находиться просто сейчас у нее отпуск.

— Как ее галерея «Солонея»?

— Процветает. Ты следи за своим язычком она моя сестра.

— Прости. Лев просто.

— Вы обе с ней не подарки идите друг другу на уступки вы, в конце концов, женщины не мне тебе это говорить.

Чтобы вновь обрести гармонию я зашла, в студию у меня, появилось желание распеться, тем более что одну песню к альбому «Колыбель любви» я уже написала это: «Ночной крик птицы в ночи»

Я слышу ночной крик птицы в ночи

Я одна в ночи без тебя

Я сильнее огня

Я слышу крик птицы в ночи

Я без тебя не могу, не молчи.

— Это будет шедевр? — зайдя в студию, заметил Лев.

— Знаю только надо написать музыку.

— Этим сейчас и займемся до 14:00 время еще есть.

— А что в 14:00 кто-то приедет?

— Гости отмечать пополнение в семействе не обойдется, и без прессы сама понимаешь ты известная певица за славу надо платить.

— Я просто забыла, до сих пор прийти в себя не могу.

— Я вообще думал, что ты не выживешь.

Герман приехал через сорок минут. За два часа мы практически записали альбом. Но, зная, Дубровского я точно, могу сказать что, несмотря на то, что альбом практически готов он еще сыроват, над аранжировками стоит поработать каждую песню проигрывать, а уж потом когда я буду в форме прокатить его по городам и селам.

— Снято.

— Ир, уже 13:00 тебе пора переодеться Корина уже приехала.

Приняв, душ я, достав кремовое платье, спустилась, вниз стилист ждала меня в моей комнате.

— Макияж сделаю, не броский волосы завью и распущу по плечам.

— Думаю, что, да так будет в самый раз, — улыбнувшись, кивнула я.

— Красавица.

— Спасибо.

— Ирэна тебе завидуют миллионы особенно Людмила, которая была, влюблена, в Дубровского еще тогда когда он стал раскручивать ее сестру Ходакову Викторию Владимировну.

— Спасибо за информацию, — тихо осадила я стилиста.

— Между ними ничего нет, Дубровский и своей покойной жене никогда не изменял, несмотря на ее пристрастие к алкоголю наркотической зависимости и похождениям видимо он самозахист.

— Корина твоя ошибка в том, что ты слишком идеализируешь, мужиков не надо делать из них идолов и уж тем более ни в коем случае нельзя им поклоняться.

— Ирэна.

— Иду. Вы можете быть свободны.

— Вы стали прожженной жизнью.

— Жизнь просто меня хорошенько побила, и я поняла одну простую вещь мужикам слепо верить нельзя, да и расслабляться тоже в миг скрутят, в бараний рог пикнуть, не успеешь.

Нацепив, на лицо улыбку для прессы я спустилась вниз.

— Ирочка, ты вся светишься от счастья, — обняв меня, сказала мать.

— Потому что счастлива.

— Журнал «Тайны звезд» Виноградова Лика.

— Мы счастливы вчера я родила малышку назвали Анной через год я снова выйду на сцену с новыми хитами.

— Говорят, вы, преступили к написанию нового альбома?

— Совершено, верно.

— Будем ждать вашего выхода с нетерпением.

— Все снято.

Это цена публичных людей и тут ничего не попишешь, моя мать тоже без конца дает интервью участвуют в фото сессии. Со вторника займусь, собой вплотную благо Торчинов Яков Борисович ни куда не уехал.

— Тебе так не терпится выйти на сцену?

— Да и дети меня понимают, дома я медленно усыхаю.

— Год побудь просто мамой.

— Ты прав, а то дети практически меня не видят особенно Ринат с Енисеем.

— Я рад, что до тебя это, наконец, дошло.

— Ребята куда вы пропали? — донеслись до нас не довольные голоса гостей.

— Идем.

Свекровь подарила малышке комбинезон.

— Будет такой же красавицей как мама, — сказала она перед уходом.

— Ир к скольким подъезжать к церкви?

— К часу.

— Хорошо.

— Мам, почему сестра не приехала?

— Она зашивается, на работе ты же, знаешь Татьяну с Даниилом.

— Да знаю, уж просто, боюсь, как бы она не загнала себя она женщина, а не лошадь.

— Ты это ей скажи мы с Виктором устали.

— Упрямее меня?

— Да.

— Никогда бы не подумала.

— Ира, нам пора.

Вздохнув, я, сев на диван плеснула себе еще вина.

— Это лишнее. Ира, нельзя головой окунаться в творчество дети, потом не оценят.

— Пожалуй ты прав.

— Завтра крестины послезавтра я начинаю упорно приводить себя в порядок.

— Ты не исправима, делаешь вид, что слышишь, но делаешь все по— своему.

— Потому что музыка для меня как воздух.

Пройдя в комнату Рината, я увидела, что он рисует мед кабинет.

— Хорошо получается, — потрепав, сына по волосам сказала я.

— Ир, я хочу тебя.

— Серьезно? — не поверила я.

— А почему бы мне не хотеть свою жену, тем более что после родов твоя фигура не так уж и расползлась какие-то лишние, десять килограмм не более того.

Его излишняя откровенность немного меня покоробила, но я промолчала.

Он говорил так будто я породистая лошадь, а он хозяин, который дает оценку лошади.

Он взял меня на фортепиано.

— Ты стала женственнее и раскрепощение.

«Началось», — закатив глаза, подумала я.

Я встала, когда он еще спал от плача Анечки. В девять часов утра позвонила, Снежана сказала, что уже подъехала, остановилась у тетки.

— Приходи только тихо.

Через десять минут в дверь позвонили. Увидев, рыжую бестию тридцати трех лет я тяжело вздохнула ее бы толковому мужику в ежовые руки.

— Где старшие?

— Спят, еще Енисей записывает первый альбом «Звездное небо» Арина идет по моим стопам.

— Тебе повезло у тебя хоть дети, а вот я после того аборта родить сама не могу.

— А взять из приюта не хочешь?

— Я думала об этом, но в ближайшем будущем это снова отпадает ведь помимо галереи у меня модельное агентство «Пассаж».

— Ты прилетела помочь по просьбе брата?

— Да. Ир я не по наслышке знаю, что такое плохая няня у меня такая была.

— Тогда спасибо за помощь.

Как же все-таки Арина похожа на меня, — посмотрев, на дочь стоявшую в проеме двери подумала я.

— Здравствуйте, а вы тетя Снежана?

— Да, солнце это я.

— Снежана ты ли это?

— Я братец я.

— Как ты смогла бросить работу?

— Все перевела в Москву там филиалы, а здесь основной бизнес пока остановилась у твоей мамы, но уже начну подыскивать квартиру.

— Мама это наша тетя? — хором спросили мальчики.

— Да.

— Ирэн ты прям мать героиня.

За разговором мы не заметили, как пролетело время.

— Я в душ, а то скоро приедет Карина.

— Твой личный стилист?

— Да. Мало ли папарацци будет в церкви надо быть готовой ко всему.

— Полностью с тобой согласна.

После того как Карина завила мои волосы и сделала легкий макияж я надела черные брюки с черной сорочкой.

— Классический стиль соскучилась по классике?

— Да.

Народу в церкви, было много от духоты я чуть, не потеряла сознание.

— Давай выйдем на воздух, — взяв, меня под руку сказал Дубровский.

— Спасибо, — потерев виски, сказала я.

— Снова было видение?

— Похоже на то.

— Ставить заслон пробовала?

— Несколько раз, куда там пробивают защиту как нехрена делать.

— Тогда вводи себя в транс либо же занимайся йогой.

— Думаю что ты прав, — кивнула я, потирая виски.

Пока была дома всю ласку и заботу отдала детям, и дельфинарии мы были, и на горках мальчики у меня катались с малышкой, несколько раз гуляла в парке. За неделю я сбросила десять килограмм, когда малышке, было три месяца я, взмолилась.

— Нас ждут в Минске, Вологде гастрольный тур начнется, с завтрашнего дня я знал, что на долго тебя не хватит.

— Потому что без музыки я умираю.

— Звони, Корине надо, будет переделать концертные костюмы.

— Ты прав я как-то об этом не подумала.

— Ты как всегда.

Достав, телефон я связалась с Кориной.

— Алло.

— Корина это я Дубровская ну все моя затворническая жизнь закончилась, со вторника у нас начнется гастрольный тур с новым альбомом «Колыбель любви» мне нужна твоя помощь, отредактировать, мои костюмы или сшить новые ты ведь училась на модельера.

— Что не сделаешь, ради Дубровского хорошо я скоро буду.

— Лев, а что наш альбом уже прокрутили на радио станциях?

— Да так что теперь твои песни знают все.

— Оперативно.

Открыв, гардероб я достала, черную шубу сегодня нам ехать в Останкино на запись концерта к 8 марта позвонила сама прима эстрады Пугачева.

— В тусовке все диву даются твоей плодовитости, — сказал Дубровский, когда мы вышли из дома.

Увидев, в машине своего одноклассника Кузьмина Максима Борисовича я присвистнула вот кого не ожидала увидеть.

— Знакома?

— Учились вместе из неблагополучной семьи, но парень не плохой.

— У него жена и трое детей кормить как-то надо.

Макс сделал вид, что видит меня в первый раз, за что я ему благодарна.

— Он теперь твой новый охранник.

— Я уже поняла.

Герман был уже в Останкино, когда мы приехали. Съемки для концерта длились три часа.

— Ты спешишь жить дорогая моя.

— Не могу иначе музыка для меня как воздух.

— А дети?

— Дети для меня счастье я не отрицаю их, но и не зацыкливаюсь на них.

— Даешь самостоятельность?

— Да.

— Нам пора завтра начнется гастрольный тур.

— С новым альбомом?

— Да.

— «Колыбель любви»?

— Да.

— Это поистине шедевр Дубровский твоей подопечной повезло с таким супругом.

Я промолчала с примадонной лучше отношения не портить себе дороже выйдет.

— В Кошенев мы летим?

— На один день все одним днем у нас обширная программа.

— Понятно.

Макс шел вслед след за мной порой у меня возникает желание избавиться от охраны но, вспомнив случай с машиной, я признаю правоту мужа.

— Макс, отгонишь машину в гараж и можешь быть свободен.

— Сороке я уже позвонил, он будет.

— Хорошо.

Коснувшись, подушки я заснула, проснулась от телефонного звонка.

— Алло.

— Так ты жива? Гадина он должен был быть моим вместо тебя на эстраде должна была быть я.

— Людмила тебе повезло, что вас со Стасом не посадили.

— Кишка тонка, мой муженек верит только мне.

— Лопух твой муженек, — рявкнула я и отключилась.

— Кто звонил?

— Людмила теперь уже Моника Дуглас.

— Кинула самого Кабана?

— Ну, да так что в Стасе я изначально не ошиблась.

— Ребята ею займутся, я уже связался с Джоном Куре.

— А без криминала ни как?

— Да простит меня покойная Вика, но ее сестра перешла все границы дозволенного.

— Значит, так тому и быть в Америку поедет киллер?

— Да.

— Детка такова наша суровая действительность лучше принимать ее такой, какая она есть.

— Порой она бывает через, чур, суровой.

Се — ля — ви ничего не поделаешь, милая поторопись в 9:45 самолет летим, в Кошенев я давно там, ни был концерт в 19:45 просто хочется показать тебе город.

— Номер забронировал?

— А то еще вчера в гостинице «Анабелла».

— Ирина Александровна чемоданы я собрала.

— Спасибо Раиса Павловна.

По обыкновению весь перелет я проспала, проснулась, когда самолет шел на посадку. Кошенев встретил нас солнечной теплой погодой. Моя мечта сбылась, я побывала, во многих странах и городах света. Увидев мраморное десяти этажное здание с золотой вывеской «Анабелла» я пришла к вводу, что у Тюрина Владислава Степановича цепкий ум.

Внутри гостиницы зеркальные потолки, мраморный пол по бокам позолоченные подсвечники навесные цветы по среди в не большом закутке скучающая девушка администратор в белой блузке и черной юбке.

— Катенька, солнце мое ключики от 309 номера, пожалуйста, — наклонившись к грудастой блондинке, обратился к зевающей девице Дубровский.

— Паспорта, пожалуйста, а то были случаи.

— Что выдавали себя не за тех, кем являются что ли?

— Да.

Номер оказался просторнее, чем я думала метров 200, если не больше все в бирюзовых тонах.

— Вижу, тебе здесь нравится, — закурив трубку, заметил Дубровский.

— Спрашиваешь? Еще бы.

— Тогда я предлагаю, тебе экскурсию по городу ты, сможешь увидеть красочные магазинчики, ювелирную лавку Домина играющий фонтан.

— Твое предложение звучит заманчиво.

— Тогда я жду тебя внизу.

— Я буду минут через двадцать.

Надев, черное кожаное пальто я, надев, шляпку с вуалью спустилась вниз. Здесь тепло, но не настолько чтобы ходить раздетой, — подумала я подойдя к Дубровскому.

— Ты прекрасна дорогая.

— Машина внизу.

— Да лимузин ждет тебя.

Порой мне кажется, что это сон все, о чем я с детства мечтала, сбылось слава, поклонники любимый мужчина дети все, о чем я мечтала.

— Посидим в ресторане «Орши»?

— Обожаю французскую кухню ди и рестораны в целом.

— Ничего удивительного ведь ты была семь лет замужем за чудовищем.

— Лучше не напоминай мне, — поморщившись, попросила я, пригубив к бокалу с шампанским.

— Прости, не буду больше ворошить твое прошлое надо жить в настоящем. Детка не налегай на спиртное нам еще выступать.

— Я знаю.

В гостинице я, приняв холодный душ, быстро протрезвела в 18:00 часов ко мне в номер пришла Корина.

— Выпей кофе с лимоном поможет.

— Пожалуй ты права.

Набрав, номер администратора я попросила прислать горничную с кофе с лимоном.

— Ну, вот совсем другое дело. Ирэна ты неисправима.

— Знаю.

— У Дубровского железные нервы.

— Сама поражаюсь, его выдержки то ли он не хочет терять реальные деньги, а ведь я приношу сумасшедшие гонорары и.

— Прекрати он любит тебя хоть ты его и приворожила, но если сделаешь отворот он умрет, так что ты теперь несешь ответственность за его жизнь.

— Карина да ты влюблена в него.

— И не скрываю, этого только он в упор меня не видит, ослеплен любовью к тебе, хотя ты того не заслуживаешь.

— Ты мне помогаешь лишь бы с ним быть рядом?

— Да. Ирэн маску я нанесла теперь оденем твое концертное платье.

Ее выдержке я просто поражаюсь быть стилистом костюмершей у жены любимого мужчины это сильно.

— Вот теперь ты можешь показаться Дубровскому, — залив мои волосы лаком сказала Карина.

— Спасибо.

— Я делаю это для него, потому что не по наслышке знаю как туго в столице с настоящими профессионалами.

— Тогда спасибо за искренность.

Дубровский молча курил в гостиной, когда я к нему подошла.

— Вот это другое дело. Детка контролируй себя.

— Хорошо.

— Ирэна я ни шучу.

— Я поняла, — отрезала я устав от нравоучений, хотя они обоснованы.

— Лев, давай остановимся, пока не поздно пока, не наговорили друг, другу лишнего, — обвив, его шею руками, сказала я.

— Ирэна как же с тобой тяжело, — вздохнул Дубровский, тая в моих цепких ручках.

— Знаю, но ведь ты меня любишь?

— Люблю и ненавижу одновременно ты мое счастье и моя погибель.

— Лев, а ты мой свет в конце туннеля с тобой я почувствовала, себя желанной ты, раскрепостил меня.

— Знаю. Нам пора, — вздохнув, прервал меня супруг.

Народу в концертном зале имени Тулеева Брига Владимировича была тысяча, если не больше. Сначала я спела «Прости за измену» затем «Крик ночной птицы в ночи» зал стол на ушах я пела, четыре часа зал не хотел меня отпускать. Гастрольный тур подошел, к концу завтра мы возвращаемся домой я ужасно, соскучилась по детям особенно по Анечке.

— Ирэна мне звонила, Примадонна завтра после трех будут съемки для «Золотого граммофона, « на котором тебя признают, народной артисткой ты завоевала, миллионы сердец твои песни распевают, когда одиноко.

— Лев, я благодарна тебе за то, что ты для меня сделал.

— Ирэн, в забитом в угол в зверьке я рассмотрел лучистую лань с ранимой душей. Я тогда понял что у прекрасной незнакомки голос от бога, и грех было бы его зарыть в землю.

Заснув, у него на плече я проснулась от телефонного разговора мужа с Кориной.

— Корина может тебе покажется это не реальным, но я вращающийся в богемных тусовках, несмотря на фокусы жены ни раз ей не изменил да она сука не спорю, но меня тянет к ней. Возможно, она приворожила меня, но я ничего менять уже ни хочу, нас многое, связывает, и у нас дует только с ней я, могу выступать.

— Я понимаю, но это не правильно.

— Карина, я буду тебе признателен, если ты и дальше будешь у нас работать.

— Это свинство с твоей стороны Дубровский, но ради сына я сделаю все.

— Марк мой сын?

— Да, но это ничего не меняет жить с нелюбящим меня мужчиной не в моих правилах.

Сердце ухнуло вниз выходит, у него случилась, интрижка тогда когда он узнал о моей связи с Грановским.

— Ты все слышала? — вздохнув, спросил Дубровский, отойдя к окну.

— Слышала. Лев мы оба наломали дров, но я ни хочу,… я запнулась.

— Ничего не изменится, у мальчика фамилия матери в строке прочерк она принципиально, не хочет, чтобы я им помогал.

— Она любит тебя.

— Наша связь была ошибкой, но тогда я мог тебя убить и загреметь в тюрьму ты не представляешь, как мне было больно.

— Прости меня, — смахивая бегущие по щекам слезы, — пробормотала я.

— Простил, но забыть не смогу.

— Спасибо за честность, — вздохнула я.

— Ир, сохранить наш брак будет, не просто над нашими отношениями, придется постоянно работать, а в костер постоянно подбрасывать дровишки, дабы он не погас я, кажется, говорил тебе, что будет не легко.

— Говорил, но я не думала что настолько.

— Детка за ошибки надо платить. Ирэна мне пока нелегко все забыть, но я больше ни хочу, во всем этом копаться за нас копается пресса впрочем, как и домысливает.

Проснувшись среди ночи от шершавого языка мужа я поняла, что как женщину— любовницу он меня хочет, а вот как жену пока в упор не видит и его можно понять.

— Ир, я решил больше не мучить ни тебя, ни себя легче, ни кому не станет, раз уж мы решили, начать все с чистого листа, оставив прошлое в прошлом, так давай это сделаем.

— Ты, правда, так думаешь? — вздохнув, спросила я.

— Да. Ир я хочу сохранить ни только наш дуэт, но и нашу семью надеюсь, что мы оба усвоили урок.

— Да уж усвоили.

— Считай, что у нас был кризис, кстати, все может быть как никак двенадцать лет брака своего рода рубеж.

— После возвращения домой после концерта в Олимпийском я хочу предложить тебе отдохнуть две недели в Париже.

— Я буду только рада.

— Ого, уже светает, а завтра самолет в 10:30.

— Ничего успеем.

Проснувшись, в половине восьмого я по шуму воды, поняла, что Дубровский там.

— Можно? — робко постучав в дверь, спросила я.

— Заходи.

В итоге из ванной мы вышли через час.

— Ничего себе, — посмотрев на часы, пробормотала я.

— Скажи, спасибо горничной она, собрала наши чемоданы, и я уже позвонил Корине, потому что в Демадедова могут быть репортеры с телеканала РНТВ или

канала муз ТВ ты должна быть на высоте.

— И буду. Лев я тут бессонной ночью набросала стихи к песне «Парусник одинокий».

— Напеть сможешь?

— Смогу.

— Пройдем в студию у нас с тобой двадцать минут в запасе.

«Я вижу парус одинокий вдали

Я помню все что было с нами

Я помню шум прибоя, под которым мы ходили

Нам, было хорошо с тобой мы беззаботными, были, — напела я.

— Ирка эта песня будет бомбой? — закружив, меня по номеру прокричал Дубровский.

— Тихо не урони меня.

— Не уроню или ты?

— Нет, я не беременна и у меня больше не может быть, детей после родов у меня открылось, ковотечение и мне удалили матку, — вздохнув, сказала я.

— Ир, у нас так их пятеро нам грех жаловаться.

— Это да.

— Дубровский прости за вторжение, но если вы не поторопитесь вы опоздаете в аэропорт.

Надев лиловое платье я надев белую шубку села к зеркалу за десять минут Корина завила волосы и уложила в крабе обрамленном изумрудами.

— Вы всегда будите выглядеть младше своих лет это у вас природное.

— Ну, без ботекса я не обхожусь и не скрываю этого.

— Все равно в сорок лет ни каждая женщина позволит себе так шикарно выглядеть.

— Вот смотрю я на тебя Корина и не понимаю это ж надо иметь силу воли работать на жену человека, которого любишь.

— Марк учится в юридическом ради него горы сверну, а жить с человеком, который переспал со мной из-за месте жене выше моих сил.

— Я прекрасно тебя понимаю и.

— Что?

— Герман влюблен в тебя.

— И что с того? Ир, он ничего не сможет дать ни мне, ни сыну.

— Девочки поторопитесь.

— Идем.

В самолете я как всегда вырубилась, проснулась, лишь тогда когда самолет пошел на посадку. Увидев, в аэропорту золовку маму свекровь и детей я прослезилась.

— Вы занимаете первое место в чат параде, — улыбнувшись, сказала Арина.

— Ты тоже не отстаешь от меня дочь Коземиров Кирилл Анатольевич твоя тропа на верх.

— Я знаю, и когда мне исполнится, семнадцать я стану его женой.

— А как же одиннадцатый класс? Арина.

— Школу естественно я окончу и стану женой Коземирова.

— Постой ты, что уже с ним спишь? — тихо спросила я дочь в машине.

— Да. Мама ради сцены я готова на все.

— Не боишься пожалеть?

— Не боюсь, потому что у меня талант, и я не собираюсь зарывать его в песок.

Не успев приехать, домой дочь пошла, заниматься завтра у нее три контрольные работы после двух еще репетиция на студии Коземирова.

— Такая же настырная и дерзкая, как и ты, когда-то, — закурив, заметил Лев.

— Это да не отвертишься, — сказала я, направляясь в сторону Анечки.

Аня перебирала кольца на манеже когда я к ней подошла.

— Она чудо особо не плачет только я смогу посидеть с ней год не больше.

— А больше Снежана и не надо она будет ходить в детсад « Муравушка».

— Завтра концерт в Олимпийском Гусь купил для меня билет.

— Гусев Ринат Владимирович банкир сеть филиалов банка в Москве и за рубежом?

— Да. За год он обещал разрулить с разводом с благоверной.

«Боюсь, что ждать тебе его придется, до пенсии подумала я».

Покормив дочь из бутылочки, я вернулась, в комнату Лев лежал, раскинув руки.

— Как малышка?

— Уснула.

— Будет психологом, как и Роберт, — вздохнув, вдруг сказал Лев.

Заснув под утро, мы с трудом встали в половине первого.

— Ничего себе мы дали, — зевнув, сказал Дубровский, взглянув на часы.

— Детей в школу отвез Ворон, — заглянув в комнату, бесцеремонно сказала Снежана.

— Снежана ты как всегда, — вздохнув, проворчал Лев.

— Что я голого мужика с бабой, что ли не видела?

— Где Анечка?

— В манеже я нее покормила через час пойдем гулять.

— Концерт в 20:00 часов?

— К счастью, да так что отрепетировать программу мы еще успеем.

— Анечку возьмем с собой?

— Ты имеешь в виду Париж?

— Да.

— Можем, наймем ей няню. Ир ты правильно делаешь, что стараешься повсюду брать дочь с собой.

— Я знаю.

Пол дня мы провели, на студии репетируя новый альбом Парусник одинокий».

— У Енисея сегодня в Останкино с Олениковым Богданом Степановичем запись первого альбома « Зеленоглазка».

— Ее что написал Ринат ему же только пять лет.

— В саду говорят, что он не по годам развит, — развел руками муж.

— А ты говорил с воспитательницей?

— С ней говорили, наши мамы пока мы, были с тобой на гастролях.

— Низкий за это им поклон.

За репетицией мы не заметили, как пролетело время.

— Ребята пора.

— Я ухожу.

— Дубровский я тоже могу тебя загримировать как-никак ты публичное лицо.

Надев, платье цвета морской волны я, распустив, волосы по плечам сказала: «Корина принеси изумрудное колье».

— Хорошо.

Концерт прошел, на ура было, море цветов после концерта Дубровский взял меня в гримерке, посмотрев в глаза любимого человека, я поняла, что все обиды он оставил, в прошлом сейчас у нас действительно новый этап в отношениях можно сказать мы заново узнаем друг друга.

— Она самозахистка, — одеваясь, сказала я.

— Ты что почувствовала присутствие Корины за дверью?

— Да. Лев после пережитого мною стресса под названием брак с Шуйским во мне раскрылся дар, который передается из поколения в поколения по женской линии.

— А у нас все наоборот моя бабушка передала дар мне.

— Дубровский лимузин ждет вас возле черного хода, — просунув, голову в дверь сказал Ворон.

— Мы уже выходим.

— Я за дверью.

— Ну, что поедем домой?

— Поехали.

— Иногда мне ее жаль.

— Она сама сделала для себя выбор она однолюбка.

— Я так не смогла бы.

— Ради сцены смогла.

— Может быть ты и прав, — вздохнув, пожала я плечами.

Ввалившись, домой в три часа ночи, мы не раздеваясь, рухнув, на кровать заснули. Проснувшись от звонкого смеха детей, я спустилась вниз Арина, Роберт и Ринат с Енисеем весело что-то обсуждали.

— Почему не в школе?

— Мне к дести Роберту к девяти, а Енисей учиться со второй смены.

— Спасибо что напомнила. Арина, а ты язва.

— Знаю, мама у меня была хорошая учительница.

— Мы сегодня вместе с Анечкой улетаем, во Францию на две недели с вами остается тетя Снежана.

— Клева, — присвистнули дети.

— Что за манеры?

— Мам не начинай, одну и ту же песню поздно, спохватилась, мы выросли, скажи спасибо нашим бабушкам мы не пошли по плохим дорожкам.

— Дети может я где и не доглядела но ведь вы тоже с головой углубленные в творчество знаете что, погрузившись в написание музыки, напрочь забудешь об остальном.

— Сейчас мы это понимаем, но тогда нам тебя не доставало. Мам как бы там ни было, мы тебя любим и гордимся.

— Спасибо хоть на этом.

— Когда улетаете?

— Вечером.

Подойдя к окну, я вскрикнула, потому что сквозь облако увидела облик покойной бабушки, которая сказала: « Береги, Анечку ей придется не просто в этом гнилом мирке».

— Снова было видение? — спросил вышедший из ванной муж.

— Да, — потирая виски, пробормотала я.

— Трушин голову нам не оторвет.

— Максим Георгиевич сам на две недели летит на Канны со своей любовницей.

— Трушин лучше нашего предыдущего он более ответственен, что ли.

— С ним я съел ни один пуд соли в группировке.

— Теперь понятно.

— Лучше иметь рядом своих людей, чем чужих у которых свои тараканы в голове.

Просматривая, фотографии я вдруг поняла, что давно не была дома, а это не правильно как сбежала, из дома в шестнадцать лет так меня так и не было.

— Решила навестить отчий дом?

— Да.

— Я могу поехать с тобой?

— Можешь, мама с Виктором Владимировичем будет только рада.

— Она вышла замуж за Ежа?

— Да за адвоката.

— В прошлом я знал, его как Ежа держал торговые точки, имел ресторанный бизнес.

— Мать с ним расцвела, я ни хочу раскрывать ей глаза.

— Может ты, и права я судить не берусь.

— Лучше не надо оставь все как есть.

Достав теплый лиловый брючный костюм я надев его нанесла легкий макияж волосы связала в хвост.

— Ты что поедешь в шляпке?

— Я даже зимой не ношу шапку.

— С тобой все ясно.

В машине я связалась с матерью.

— Тебе повезло, что сегодня я дома у меня выходной скажу Эльвире Николаевне, чтобы поставила утку в вином соусе только мы будем одни у отца совещание.

— Мы можем купить торт.

— Принесите лучше бутылку французского белого вина «Джордано».

— Хорошо мама.

— У Марины Викторовны тонкий вкус.

— Знаю.

— Вы с Татьяной совсем разные.

— Она более спокойная ни от мира сего, что ли это я сорви, голова, была.

— Оно и понятно.

— Она где живет?

— В Скворцах в элитном городке благодаря связям отчима они переехали из семи комнатной квартиры в элитный городок купили семи этажный особняк.

— На адвокатскую зарплату так не разгуляешься.

— Может, ты и прав только я во всем этом копаться, ни хочу это ее жизнь я не в праве в нее влезать для нас с сестрой главное то, что наша мать счастлива.

Припарковав машину на парковке недалеко от дома, выйдя из машины подойдя к массивной мраморной двери нажав на кнопку, услышали гнусавый бас: «Кто»?

— Дрозд это я Дубровская мы приехали к Ежовой Марине Владимировне.

— Проходите она в бассейне.

Мать изменилась, еще бы при таких деньгах она наверняка себя перекроила.

— О, вы так неожиданно, — надевая халат сказала мать.

— Так получилось.

— Лев подожди нас в гостиной скажи Эльвире Николаевне, что мы скоро подойдем, пусть накрывает на стол.

— Хорошо, — пожав плечами, сказал Дубровский.

— Ты с ним счастлива?

— С ним я наконец почувствовала себя жениной а с твоим отцом я чувствовала себя психологом мамой которая то и дело повышала само оценку мужа в итоге он спился и умер в гараже.

— Прости, мам я ни хотела, чтобы ты ворошила прошлое.

— Ничего. Ир ты изменилась, повзрослела что ли.

— Я повзрослела, когда чуть не потеряла мужа.

— Встряска вам обоим пошла, на пользу вы научились ценить то, что имеете.

— Может, ты права я не знаю.

— Снова противоречишь, сама себе сегодня летите на две недели в Париж?

— Да.

— Попутного вам ветра.

— Пойдем в дом, а то Лев уже нас заждался.

— Это точно.

Мать изменилась, стала, более волевой из блондинки перекрасилась в брюнетку этот цвет как не странно ей идет. Ей шестьдесят лет а выглядит на тридцать все благодаря пластической операции.

— Как Даниил?

— Живет в Риге женат, на адвокате Роговой Алисе Сергеевне у них близнецы у Игоря жизнь не складывается с головой ушел в работу.

— Он детский педиатр?

— Да.

— А как Татьяна?

— Вся в работах у них семинар на семинаре.

— Я рада за них.

— Марина Владимировна я на стол накрыла.

— Вы можете идти.

— Ир, вы тут такие очаровательные, — перелистывая альбом, сказал Лев.

— В детстве мы были неразлучны, — кивнула я, садясь рядом с мужем.

— Это видно.

— Лев в моем пакете бутылка вина принеси ее сюда.

— Сейчас.

— Вы с ним гармоничная пара и у вас творческий тендем.

— Несколько песен мы поем дуэтом остальные я.

— Твоя мечта сбылась, только через что тебе пришлось пройти.

— Мама игра стоила свеч, зато я знаменита у меня поклонники.

— И моя внучка пошла по твоим стопам, — вздохнула мать.

— Видно судьба у нее такая против выбора дочери я не пойду, потому что вижу, что ее ждет блестящая карьера.

— Ну, что наполним бокалы? — прервав нас, спросил Лев.

— Давно пора, — услышала я бархатистый баритон отчима.

— Привет, — пожав, руку Дубровскому сказал тот.

— Мама, а почему ты не пьешь?

— Потому что беременна.

— Ты же говорила мне, что не можешь иметь детей.

— Я тоже так думала до недавнего времени, да и вообще в моем возрасте это нонсенс.

— Ты на третьем месяце?

— Да и из центра я пока ушла, потому что лежала на сохранении и.

— И ничего мне не сказала.

— Я Татьяне сказала, так она теперь со мной не разговаривает, говорит, что я врежу своему организму, а не понимает, что Виктору нужен наследник.

— Мама твое давление.

— Все под контролем меня ведут ведущие врачи Москвы.

— Ирэна с твоей мамой будет, все хорошо положись на меня, — тихо сказал отчим.

— Я знаю, благодаря вам она расцвела.

— Ир нам пора, а то в аэропорт опоздаем, а нам еще вещи собирать, — посмотрев на часы, сказал Лев.

— Мам нам действительно пора.

— Звоните.

— Хорошо.

— Твоя мать отчаянная женщина, — заметил Дубровский в машине.

— Просто она борется, за свое счастье ведь до встречи Ежа ей попадались подобие на мужика.

— Моей матери тоже на мужиков не везло, потому она и, отыгралась на моем отце за все прегрешения мужского пола.

Когда мы приехали, Снежана собирала вещи малышки.

— Спасибо.

— Как съездили?

— Нормально моя теща беременна.

— Что? — поперхнувшись кофе переспросила Снежана.

— Она беременна.

— Ничего себе.

— Я сама в шоке с ее-то давлением так рисковать.

— Что не сделаешь ради любимого, — вздохнув, развела руками Снежана.

— Страх остаться одной у разбитого корыта и толкает, женщин на отчаянные шаги не удивлюсь, если у нее муженька был роман на стороне.

— Ир так оно и было, ради спасения брака от краха она, решилась на этот шаг и.

— Что?

— Еж сто раз пожалел о своей интрижке на стороне с практиканткой.

Я хотела сказать: «Все мужики слабы на передок» но прикусила язычок мне ли такое говорить.

— Ну, все чемоданы собраны.

— Мы позвоним, как доберемся, Снежана, проследи за тем, чтобы дети выполнили уроки.

— У меня не забалуют.

— Спасибо.

Как всегда весь полет я спала, проснулась, когда самолет пошел на посадку. В Париже тепло десять градусов тепла я пожалела, что так тепло оделась. Увидев, в сад Марио я помахала ему рукой.

— Эмира ждет вас.

— Ворон отнеси наши чемоданы наверх, — обратился муж к нашему охраннику.

— Я в душ, — пройдя в дом сказала я.

— Я пока поплаваю в бассейне.

— Хорошо.

Нежась в ванной, я поймала себя на мысли что безмерно счастлива Дубровский, наконец, перестал, копаться в прошлом в наших ошибках понял, что у нас с ним настал новый этап отношений все с нуля.

— Ваше полотенце, — просунув, голову в дверь сказала домработница.

— Повесьте его на крючок.

Выйдя из ванной надев розовый пеньюар, вышла, в лоджию растянувшись в гамаке, я столкнулась с пристальным взглядом зеленоглазого брюнета лет сорока пяти.

— Я не картина чтобы меня так разглядывали или вы сомневаетесь, что перед вами Дубровская? — в лоб спросила я мужчину нагло так меня рассматривающего.

— Ты что не узнала меня?

Присмотревшись к незнакомцу, я покачала головой.

— Соколовский?

— Он самый я просто вынужден был бежать из России, но и это в прошлом теперь я Казановский Артур Станиславович продюсер группы « Лампада»

— Поздравляю.

— Все-таки Бог тебя любит, в свое время ты отхватила лакомовый кусочек.

— Отхватила и не скрываю этого. Артур хватит так на меня глазеть, — бросив, окурок в пепельницу сказала я.

— Прости просто.

— У тебя есть Королева Казановская Аврора Владиславовна, если ее хорошо преподнести даст фору любой начинающей певичке. Развернувшись, я вернулась в дом.

— С кем ты говорила? — вздохнув спросил Лев садясь в кресло.

— С Соколовским он год назад бежал из России были, проблемы с законом здесь сделал пластическую операцию, сменил, имя на Казановского Артура Станиславовича, раскручивает начинающую певицу Аврору.

— Ты играешь, с огнем ты это, понимаешь?

— Я ни с чем не играю. Лев будет лучше, если ты научишься верить мне.

— Я стараюсь, просто ты не перестала флиртовать, с мужиками видимо это у тебя в крови и тут уже ничего, не поделаешь.

— Лев, ну не дуйся, — притянув, мужа к себе промурлыкала я.

— Что ты со мной делаешь? — увлекая, меня на кровать прохрипел Дубровский.

Лежа у него на плече я в Авроре увидела себя и поняла что передо мной реальная соперница.

— Она не так хороша у нее мало голоса она будет петь на сцене, но знаменитой не станет, — словно прочитав мои мысли, сказал Дубровский.

— Я знаю тем не менее.

— Детка ты сама еще дашь фору любой начинающей певичке.

— Ты льстишь мне.

— Совсем нет.

После позднего обеда мы решили прогуляться по городу зашли, в музей восковых фигур побывали в художественном музее посидели в кафе «Дерне».

— Здесь довольно уютно, — потягивая зеленый чай, сказала я.

— Я всегда сюда захожу, когда по делам.

— По делам с местными кланами?

— Много будешь знать. Ирэна тебе многого лучше не знать.

— Я поняла.

— Я рад если это так просто это может быть для тебя не безопасно.

— Спасибо что предупредил.

Больше этой темы мы не касались я больше не сую нос в дела мужа для меня главное, что он мой продюсер ну и я точно знаю, что с наркотиками он не связан, а там кто его знает, стараюсь не вникать как говориться меньше знаю спокойнее сплю.

— Ирэн я купил, билеты в дельфинарий Анечка будет рада.

— Ты прав малышку надо куда-то водить, а то, как Арина скажет, что ей не доставало материнского тепла, — вздохнув, сказала я.

— Ты меняешься на глазах детка, — потрепав, меня по щеке заметил Дубровский.

— Билеты на сколько?

— На 16:35.

— Тогда нам стоит поторопиться.

Открыв, гардероб я достала, кремовое платье волосы завив муссом, уложила наверху заколов заколкой усыпанной алмазами.

— Ты изменила, гардероб твои вещи стали более сдержанными встряска в наших отношениях пошла тебе на пользу, — задумчиво заметил Дубровский, надевая белую рубашку с черными брюками.

— Как быстро летит, время нашей малышке уже год это год нас не было в Москве?

— Да так что наша малышка год отметила без родителей, так что теперь мы ей должны и.

— Что?

— Моя мама оформила ее в сад «Муравушка».

— Я благодарна ей за все, в том числе и за терпение.

— Мам я готова, — просунув, голову в дверь сказала малышка.

Как же она похожа на Дубровского те же курчавые волосы как у него, — с задумчивостью посмотрев на дочь, подумала я.

— Моя кровиночка.

— Наша общая, — поправила я мужа.

— Не цепляйся к словам.

— Нам пора уже выходить. Ир ты бываешь невыносима.

Досчитав, до десяти я, вышла из дома Дубровский прав в последнее время я стала раздражительной.

— Вы куда-то едете? — закурив, спросил Ворон

— В дельфинарий.

— Хорошо.

В дельфинарии народу было полно все с детьми.

— Вот так встреча Дубровский, — услышала я мелодичный голосок рыжеволосой девицы в красном облегающим фигуру платье.

— Я тоже рад видеть тебя София.

— Дорогой может, представишь нас?

— Хамитская София Анатольевна точнее Белоснежная София Анатольевна солистка группы « Вираж».

— Ее муж случайно не Десницкий Александр Вадимович? — тихо спросила я.

— Да, а ты что с ним знакома?

— Пересекались.

— Дубровский что вы там шушукаетесь?

— Да так, — переглянувшись, отрезали мы.

— Наслышана, о похождениях твоей благоверной как ты ее только терпишь?

— Дорогой нам лучше уйти я ни хочу, чтобы наша дочь все это слышала.

— Соня ты как была торговкой с рынка семечками так ею и осталась. Ир мы ни куда не уйдем, лучше после все дочери объясним.

К счастью дочь была увлечена игрой дельфинов и не слушала, что говорят взрослые.

«Твоя бывшая пассия еще задолго до Вики»? — вздохнув по губам, спросила я.

«От тебя ничего не скроешь детка», — вздохнув по губам, ответил он.

— Мам я домой хочу, — сказала нам малышка.

— Хорошо зайка.

В машине я перевела дух дело в том, что я захотела Александра, как и он меня только он и я понимаем, что быть вместе не сможем слишком уж мы разные.

— Ира! — простонал Лев.

— Прости я.

— Тебя уже ничто не исправит, ты понимаешь, что на карту поставлен наш брак?

— Понимаю и держу себя в руках.

— Я на это надеюсь, потому что вечно тебя прощать я при большой страсти к тебе уже не смогу.

— Лев, я дорожу нашими отношениями, и я не совершу ошибки.

Уложив, дочь спать я спустилась вниз.

— Лев, ну не дуйся, ну пофлиртовала не более того.

— Ир, не подвергай наш брак новым испытаниям, — вздохнув, попросил меня Лев.

К этому разговору мы больше не возвращались, муж Сони пытался связаться со мной, но я ясно дала понять, что замужем и что ничего менять в своей жизни не собираюсь.

— Дубровская, а ты изменилась, — услышала я хрипловатый баритон Артура.

— Просто когда вот— вот потеряешь близкого человека начинаешь ценить отношения.

— Я это понял, вижу, на Дубровском ты остановилась?

— Остановилась.

— Детка ты где?

— Я в лоджии можешь, ко мне присоединится.

— Ты что снова с Артуром разговаривала?

— Да.

— Ира.

— Лев твоя ревность на пустом месте как мужчину я его давно ни хочу.

— Спасибо успокоила. Ира ты точно, когда нибуть доведешь меня до белого колена.

— Лев, я изменилась.

— Что-то не заметно.

— Я люблю тебя, — прижавшись сзади к Дубровскому, пробормотала я.

— Я тоже тебя люблю, но ты своими фокусами доводишь меня до тихого бешенства.

— Со мной не просто но.

— Но я тебя люблю. Иди ко мне.

Страсть настигла, нас в лоджии нам было уже не до кого.

— Ты как вулкан, — закурив, сказала я.

— А ты как тигрица.

— За нами наблюдал, Соколовский ты бы видела его лицо.

— Возможно, он еще хочет меня как женщину, — пожала плечами я.

— Тебе его не жаль?

— Нет, мне его ни капельки не жаль, он получил по заслугам.

Как же быстро пролетели эти две недели рая, — потягивая, кофе в лоджии размышляла я.

— О чем так глубоко задумалась? — подойдя ко мне, сзади спросил Лев.

— О том, что сказка подходит к концу впереди запись нового альбома «Пламя любви».

— В апреле гастроли по городам.

— Понятно.

— Отдохнули, и хватит шоу-бизнес такая штука, что свято место пусто не бывает, о себе постоянно надо напоминать иначе тебя, задвинут на задний план.

— Я знаю.

Вечером позвонила, мама сказала, что в больнице на сохранении угроза выкидыша миновала.

— Почему мне не позвонила?

— Со мной была Танечка.

— Передавай ей привет. Мама ну ты.

— Дочь, ради любви я пошла на такие жертвы и вроде все хорошо.

— Кто хоть у вас родится?

— Мальчик. А вы когда возвращаетесь?

— Завтра вечером.

— Звоните.

— Хорошо.

— Как она там?

— На сохранение чувствую, что пробудит в больнице до самых родов, — вздохнув, сказала я.

— Помолись о том, чтобы она осталась жива, — вздохнув, сказал Лев.

— Ты что думаешь что?

— Не исключаю.

«Ирочка он прав твоя мама может умереть при родах», — едва не ослепнув от разноцветной вспышки осветившую комнату, услышала я голос покойной бабушки.

— Ир, давай надеется на лучшее.

— Давай, — выдохнула я, увидев, похороны мамы и заревела.

Ночью мне, всхлипывая, позвонила, сестра сказала, что ночью мама разродилась, родила, сыночка назвала Валентином и умерла, узнав, о смерти мамы от сердечного приступа скончался отчим, так что мальчика они будут оформлять на усыновление.

— Тань, мы сможем вылететь только завтра вечером и.

— Ир, я все понимаю, похороны будут в субботу в десять.

— Ты что заранее все прогадала?

— Я еще за день увидела смерть матери.

— Я тоже, но я надеялась.

— Я тоже, но такова жизнь и потом у нее, было повышенное давление с таким давлением в таком возрасте опасно рожать только мама ни кого слушать не, хотела.

— Сестренка крепись, — сказала Татьяна.

— Ир, держись.

— Держусь я ведь сильная.

— Вылетаем, завтра утром я билеты обменял.

— Когда успел?

— Пока ты говорила по телефону.

— Спасибо.

— Ир, можешь на меня рассчитывать.

— Хорошо, что до апреля нет концертов.

— Это да сейчас тебе не до концертов, тем не менее, ты должна продолжать жить и творить.

— Я знаю просто мне больно.

— Твоя мама не оценит, если ты замкнешься в себе.

— Знаю только от этого не легче.

— Крепись, что я еще могу сказать.

Ночью я не сомкнула глаз к утру ко мне пришла мать и попросила посвятить ей альбом «Мама».

— Лев, ночью ко мне пришла мать и попросила, чтобы я посвятила ей альбом.

— Исполним волю покойной, — обняв, меня за плечи сказал Лев.

— Спасибо.

— Ир только не альбом, а песню.

— Это понятно хоть так.

— Лев может, уже поедем?

— Поехали.

В Москве мы были, около двух увидев, зареванную сестру я, подошла к ней.

— Ир, ты изменилась.

— В какую сторону?

— В лучшую сестренка.

— Таня, поехали к нам.

— Поехали.

— А где Даня?

— Он занимается похоронами.

— С кем ребенок?

— Со старшими детьми на них можно положиться.

— Лев, купи нам бутылочку французского вина.

— Хорошо только Ир.

— Я поняла.

Галина Степановна что-то жарила на кухне когда мы приехали.

— Галина Степановна принесите летний салат утку в вином соусе и фрукты.

— Хорошо, Ирина Александровна.

Татьяна изменилась из волевой превратилась в обычную бабу, которую потрепала жизнь остались лишь глаза.

— Ты с Даней счастлива?

— Счастлива только мы с ним стали больше родственниками, чем муж с женой.

— Э подруга так не пойдет, с собой надо что-то делать посмотри на себя у тебя вид загнанной лошади. Дети выросли, да появился малыш, но это не значит, что о себе надо забыть и потом у тебя психологический центр, если ты махнешь, на себя рукой тебя не будут уважать, твои подчиненные пока не поздно возьми себя в руки.

— Спасибо.

Вздохнув, я связалась с Кориной.

— Корина нужна твоя помощь привезти в божеский вид мою сестру, которая после предательства мужа ни как в себя прийти не может спасибо, что хоть с похоронами решил на последок помочь.

— Сейчас буду краску брать?

— Бери.

— Ир, а ты изменилась.

— Меня жизнь изменила.

— Тань, у тебя с Даней давно плохо?

— После того как застала, его с любовницей сказал, что устал от сильной женщины и.

— И позволила себя сломать? Таня ты же не такая.

— Знаю, но я морально сломлена.

— Ничего это поправимо.

Через час пришла Карина с причиндалами.

— Ого, это ж надо было себя так забросить ну мужичье.

Через час сестру я не узнала, из пегой женщины побитую жизнью я увидела холеную блондинку лет тридцати пяти.

— Тань, он хочет, оттяпать у тебя центр тут к бабушке не ходи ты обратись, за помощью к Царю скажешь что Курчавого.

— Тань ты ли это? — приоткрыв, рот от удивления рот спросил стоящий в дверях Даня.

— Как видишь, — ледяным тоном отчеканила сестра.

— Расхрабрилась да?

— Пошел вон из моей квартиры.

— Твоя ли она?

— Моя и еще освободи кабинет в моем центре.

— Он теперь мой.

— Ошибаешься, я на тебя к счастью еше ничего не успела оформить.

— Ну и катись, предупреждала меня мама.

Мрак ну мужики пошли, — вздохнув, подумала я, провожая зятя не приветливым взглядом.

— Тань, ты как?

— Нормально жаль, что разглядела его, прожив тринадцать лет.

— Как дети?

— Нормально только он никогда особо ими не интересовался.

— Тань теперь времени у тебя будет, много начнешь все с чистого листа.

Да не думала я что придется утешать старшую сестру.

— Ир, а ты молодец.

— Надеюсь, ты?

— Ты о чем? Ир она не в моем вкусе в ней нет того огня, который бьет в тебе через край.

Закрыв за сестрой дверь, я перевела дух, потому что она находится в таком же состоянии что и я после развода с Шуйским.

— Лев у тебя нет знакомого психолога, а то боюсь, она не справиться Алина от нее отдалилась.

— Есть Оленев Вадим Сергеевич психологический центр «Фортуна».

— Позвонишь ему?

— Сейчас?

— Желательно на сестру больно смотреть.

— Хорошо сейчас позвоню.

— Спасибо.

Выйдя в лоджию Лев, связался с Вадимом.

— Алло.

— Вадим нужна твоя профессиональная помощь, сестра моей жены в депрессивном состоянии ее морально сломал муж.

— Я понял, когда могу начать работать?

— После похорон с понедельника.

— Хорошо я позвоню.

— Сочтемся.

— Брось ведь мы же друзья.

Маму похоронили, солнечным морозным утром на Тихомировском кладбище народу было много. Слезы душили меня, если бы не муж не знаю, чтобы со мной было. Тане было тяжело, но видимо память о том, что на ней дети заставили ее взять себя в руки.

— Завтра позвоню адвокату.

— Он уже у тебя есть, — набирая номер Жуковского Рината Павловича, — сказал муж.

— Спасибо.

— Тань, поехали к нам домой.

— Поехали.

— Я, наверное, поеду.

— Тань, а где Алина?

— Ее давно нет в Москве я как-то упустила ее из виду и девочка канула в никуда.

— То есть?

— Ее убил сутенер и.

— И она подсела на иглу?

— Да.

— Танечка, почему же ты молчала?

— Потому что на тот момент я жила в Калуге, а не в Москве и ты была не досягаема.

— Тань прости я.

— У каждого своя судьба ничего Валентина из виду не упущу, буду жить, ради него больше ни какой мужик не заставит трепетать мое сердце.

— Тань, никогда не говори никогда, кто знает, как повернет судьба.

— Не знаю, может ты, и права, но пока на мужиков я вообще смотреть не могу.

После ухода сестры на душе стало, как-то не по себе вспомнила себя раздавленную Шуйским.

— Твою сестру постигла та же учесть что и тебя.

— Потому мне и не по себе мне жаль ее.

— Только твоя сестра в жалости не нуждается.

— Я бы не сказала да она старается храбриться, но это у нее плохо получается.

— Психолог будет у нее уже завтра с десяти утра.

Сестра сначала противилась, но потом все же приняла нашу помощь. Через неделю ее состояние улучшилось, она занялась оформлением опеки над Валентином и кажется, возможно, скоро снова выйдет, замуж мы с завтрашнего дня на год летим, на гастроли начнем с Вологды там Литва, Чита, Смоленск и другие спасибо свекрови наняла няню для малышки Кудину Веру Сергеевну женщину с большим опытом работы.

— Лев, мы даже альбом не записали.

— Когда? Ирэна в этих городах мы с программой «Океан любви» еще не были, прогоним как мега новый альбом.

— Слушай, а это мысль.

— Жаль Анечку.

— Пусть привыкает, чем раньше она станет самостоятельной, тем лучше для нее, — закурив, сказал Лев.

— Может ты и прав.

— Даже не сомневайся в этом.

Через час пришла Карина сделала, мне грим ровно в шесть мы выехали. В Вологде мы были рано утром город встретил нас радужно солнышком только вот гостиница «Ястреб» мне совсем не понравилась задрипанное зеркало столик стоявший на честном слове про обслуживающий персонал я вообще молчу.

Возле Дворца культуры «Сопрано» была, толпа поклонников, пришлось идти через черный ход. Я пела три часа начала с альбома «Колыбель любви» после каждой песни мне несли, цветы после трехчасового концерта я еще пол часа раздавала, автографы ночью, летим, в Смоленск, посмотрим, как там встретит нас публика.

— Детка, я могу тебя порадовать, — повернувшись ко мне, сказал Дубровский, когда мы отъезжали.

— И чем же?

— Я забронировал номер в гостинице «Жар-птица» она намного лучше этой забегаловки, в какой мы были.

— Ловлю тебя на слове.

Весь перелет я проспала, проснулась, когда самолет шел на посадку. Увидев семи этажную гостиницу, отделанную под мрамор я, пришла к выводу, что Кочергин Станислав Вадимович выгодно вложил, свое состояние в гостиничный бизнес его я знаю еще с начала своей карьеры только вот знать Дубровскому об этом не обязательно.

Внутри мне понравились навесные потолки живая изгородь по бокам фонтан вообщем в этой гостинице мне понравилась сама обстановка кроме обслуживания девица в накрахмаленной блузке готова была растелиться перед Дубровским пришлось детку поставить на место.

— Девочка ты обслужи нас быстрее он тебе не по зубам.

— Извините, пробормотала серая мышь, покрывшись красными пятнами.

Придя, в номер я, бросив, сумку на кровать, скрылась в ванной смыть усталость и просто прийти в себя.

— Ирэн что на тебя нашло?

— Думаешь легко смотреть на то, как какая-то лимитчица в наглую пытается увести мужа?

— Ты просто встала на мое место и прочувствовала все на себе, — сказал, Лев присоединяясь ко мне.

— Знаешь, ты прав, — вспыхнув, кивнула я.

— Ты изменилась и я рад этому.

Я хотела вспылить но, остыв, поняла, что он прав я едва не угробила брак, а он, чтобы не придушить меня сделал стилисту ребенка, что ж мы оба во всем виноваты главное больше не, натворить, тех же ошибок.

— Концерт в 20:00?

— Да так что поторопись, Корина должна подойти.

Выйдя из ванной, я набрала номер Карине.

— Карина подгребай к нам уже 17:45 концерт в 20:00 часов, а у меня еще конь не валялся.

— Иду.

— Ждем.

Ровно в шесть она была, у меня Дубровский уединился, в мини студии продолжил работу над альбомом «Ангел света и тьмы» а стилист начала работу над моим образом раковой красотки.

— Волосы распустить или?

— Сначала я надену платье цвета морской волны серьги, браслеты, а уж потом.

— Ты права.

После грима я, подмигнув своему отражению, подумала о том, что пластика творит чудеса не делай я подтяжки не имела бы такой результат мне смешны певички, бьющие себя в грудь, заверяя всех и вся в том, что у них все натуральное, что пластика ни-ни это же бред надувательство своих поклонников. Посмотрев на часы, я вышла, из комнаты Дубровский молча, курил у окна, когда я к нему подошла.

— Где Карина?

— Я здесь.

— Иди к машине мы сейчас.

— Хорошо.

— Лев мы уже второго директора сменили.

— Трошин Виктор Вадимович, проверенный человек, прежде чем найдешь то что тебе надо перемесишь массу дерьма.

— Это да тут я с тобой согласна, — вздохнув, сказала я.

Народу возле «Сопрано» было, полно их запустят в 19:35 не раньше нам пришлось, зайти через черный ход благо директор Дворца культуры Щукин Валерий Николаевич, открыл черный ход. Зал я зажгла с песни из альбома: «Розы и шипы» «Парусник одинокий» затем я спела «Одинокая волчица»; «Крик в ночи» после плавно перешла к альбому «Океан любви» где спела: «Прости за измену», «Ночь без любви», «Порочная любовь», «На волнах любви» зал ревел, от восторга я только успевала укладывать цветы на край сцены. После трехчасового выступления я пол часа раздавала восторженным поклонникам автографы.

— Приезжайте еще, — кричали мне вслед.

— Обязательно приеду через год.

В машине я перевела дух поклонники это хорошо, но от гастрольного тура я немного подустала.

— Утомилась?

— Есть немного.

— Детка это цена славы.

— Знаю, кстати наша дочь тоже во всю репетирует свой альбом «Грезы любви».

— Ее ждет та же участь что и тебя, хотя она зажжется как звезда.

— Она учится на своих ошибках это ее выбор.

За разговором ни о чем мы не заметили, как доехали до аэропорта.

— Ворон, а ты поедешь следом на машине.

— Я знаю шеф.

В самолете, откинув голову на спинку сиденья, я заснула, проснулась, когда самолет шел на посадку. В гостинице «Жар-птица» мы были, в половине двенадцатого внутри гостиница мне понравилась зеркальными потолками живыми цветами в горшочках по бокам и тем, что женщина администратор знает свое место.

— Ваши паспорта, пожалуйста.

— Возьмите.

— Вы Дубровская так это вы поете: «Ночь без любви»?

— Я.

— Ой, а автограф можно?

— Пожалуйста.

Оказавшись, в номере я, бросив, сумку на кровать, скрылась в просторной ванной отделанную кремовой плиткой.

— Ты особо долго не засиживайся в час у тебя интервью для Муз ТВ, — постучав дверь, напомнил Дубровский.

— Хорошо.

Выйдя, из ванны я, надев банный халат, зашла в комнату. Сев возле зеркала я взяла фен, для того чтобы посушить волосы.

— Без мусса тут не обойтись, — покачав головой, сказала Карина.

— Ты а?

— Пока ты была, в ванной мне позвонил Лев.

— Благодарна ему за это, а то еще это интервью.

— Плата за известность, — развела руками Карина.

— Знаю.

Через сорок минут в номер зашла рыжеволосая девушка представилась ведущей рубрику о звездах для канала МУЗ ТВ, честно говоря, она порядком меня утомила. Когда дамочка ушла я перевела, дух терпеть, не могу рассказывать всю свою подноготную, хотя это плата за славу.

Возле Дворца филармонии «Орленок» яблоку не где, было упасть к счастью директор филармонии Осин Виталий Григорьевич, открыл черный ход. Зал забит битком, — подумала я, поправляя прическу.

— Детка, твой выход.

Зал я зажгла с песни из альбома: «Розы и шипы» «Прости за измену», спела «Ночь без любви», «Одинокая волчица» плавно перешла к альбому: «Колыбель любви» спела: «Парусник одинокий»; «Где ты моя любовь» зал ревел, от восторга я ели успевала складывать цветы на край сцены. Я пела, четыре часа. После концерта, раздавала, автографы, устала, ужасно. Я ели, держалась на ногах, но усталость была, приятная впереди Мурманск Дубровский уже, забронировал номер в гостинице «Веретена».

Спасибо Карине помогла унести цветы.

— Тебя любят.