Эпилог

Прошло 2 года.

Знаете, не так уж и плохо наблюдать за людьми со стороны. Ты всегда рядом, можешь часами наблюдать за ними, ничем не обременён, не надо ходить на работу, не надо есть, и спать, никогда не болеешь, уйму времени впереди. Хотя кажется это не надолго, пока я ещё прибываю среди живых людей, и даже ещё не встретилась с отцом, но вскоре, думаю, окажусь рядом с ним. Я совершенно точно чувствую это. Один минус, не могу дотронуться до родных людей, обнять, сказать ласковые слова, попрощаться с ними. Этого действительно не хватает.

Три огнестрельных раны нанесла мне мать Ника. Одна попала в селезёнку. Одна прошла между ребер и скорее всего, попала в сердце. Третья угодила в желудок. Кажется, мать Ника не так метко стреляет, если бы я была на приличном расстоянии от неё, всего этого можно было избежать. У неё тряслись руки, когда она стреляла.

Я не видела, как моё тело придавали земле. Возможно моя душа не хотела испытывать эту боль, кроме того не хотела видеть скорбь родных мне людей. Эту часть я пропустила.

Я, наверное, отвратительно выглядела в гробу. Не могу даже себе представить это.

Саша… недавно я проведывала её, она поступила в университет, на факультет иностранных языков, хочет стать переводчиком или дипломатом, я так и не поняла. Кажется, взялась за ум. Хотя, характер остался тот же. Но она очень часто стала улыбаться, хорошего стало больше в её жизни.

Алекс — мне так мало представилось с ним пообщаться, а он мне уже стал как брат. Такие парни на дороге не валяются, умный и красивый. Характер конечно не сахар, но мужчина, кажется должен быть немного дерзким. Поборол ли он свою агрессию по отношению к женщинам, кто знает, не хотелось бы, что бы он в дальнейшем сменил ориентацию.

Виктор Яковлевич, прекрасно себя чувствует. Недавно праздновал день рождение. Приезжали его дети. Его дочь выходит замуж. Она просто светится от счастья. И он рад до безумия.

Сын устроился работать в какую— то очень влиятельную фирму. В общем, всё хорошо. И я рада за них!

Хотя, иногда он заставляет меня задуматься о моей смерти, подолгу рассматривает мою фотографию с отцом, изредка пускает слезу. В такие моменты просто покидаю его, не могу вместе с ним сопереживать, ведь я не могу чувствовать горечь потери, у меня нет чувств.

Что касается Ника, то я, наверное, чаще всего бываю с ним, он снова окунулся в работу, его жизни теперь мало что угрожает, но он не спокоен. Возможно ли, что это из-за меня?! Каждый день он, куда— то ездит, я не знаю куда, мне туда, почему то доступ закрыт. Моя могила?!

Приезжает он с умиротворённым видом, плюхается на кровать, закрывает глаза и засыпает. А я наблюдаю за его сном.

Во сне он часто стонет, пару раз я слышала, как он звал меня, произносил моё имя.

А ведь я нахожусь рядом, но ничего не могу сделать, я бестелесна.

Тогда, как и Виктора Яковлевича, покидаю его и возвращаюсь только утром.

Утром он выглядит словно проснувшийся заспанный котёнок, его волосы всклокочены, вижу сонные глаза, озаряющиеся блеском, от лучей солнца, спускающихся из окна.

Я люблю наблюдать за ним. И пока здесь, буду рядом.

Когда покину этот мир, нпдеюсь он обретёт счастье.

Знаете, моя душа тоже постепенно обретает покой и, кажется, я попаду в рай или туда, что хотя бы приблизительно схоже с раем, ведь я пожертвовала своей жизнью ради любимого человека, а это как вы знаете, списывает сотню других грехов.

Мать Ника поместили в самую строгую психиатрическую больницу. К сожалению, тюрьма ей не грозит, так как она душевнобольная. После случая в зале суда, она вообще слетела с катушек. Расстройство психики — результат большого количества инъекций наркоза, вводимого для осуществления пластических операций. Её держат в привязанном состоянии, происходят приступы время от времени, санитары всё время вкалывают ей успокоительное, такими темпами она превратится в растение, кажется, настало её время расплачиваться за всё содеянное!

Со всем в жизни надо мирится…жизнь…для меня это слово уже не актуально.

Так пролетают мои дни.

Но сегодня что— то непонятное творится со мной. Меня будто куда-то затягивает. Кажется сегодня мой последний день на земле. А что потом? Где я окажусь, и что со мной будет, это уже никто не узнает.

Наступает конец.

Я, наконец, постигну тайны загробной жизни.

Стоп…точно, сегодня же тот самый день, когда меня застрелили. И, наверное, пора бы сменить моё нынешнее состояние.

Там я встречусь с отцом, надеюсь на это.

И сегодня в последний раз увижу Ника!

Я в его комнате.

Увидев его, я что— то почувствовала…мне стало очень грустно…не может быть, ведь я не могу ничего чувствовать!?

Ник сидит на кровати, схватившись за голову, он находится в таком состоянии минут 10, затем тяжело выдохнув, встаёт и накинув пиджак уходит, туда куда доступ мне закрыт. Его лицо выражает безразличие и спокойствие. Такое состояние, когда ты вроде и не волнуешься, но и не рад всему происходящему, тебе всё равно. Куда он ходит, на мою могилу, но почему я не могу там быть…не могу видеть это?

Я беспорядочно стала метаться по комнате. Мне так хотелось последовать за ним. Ведь я в последний раз вижу его.

Не уходи…мы больше не встретимся!

Внезапно почувствовалось тепло. Разве я могу ощущать тепло?

Создалось впечатление, что у меня появились ноги и руки. Захотелось вздохнуть.

Вот и всё. Я ухожу из этого мира.

Это новый этап.

— Ты слишком долго была здесь, пора уходить, — внезапно послышались неведомо кем произносимые слова.

— Я готова, — подумала я.

Прощайте все!

Знаете это такое чувство, когда во сне ты падаешь в своё тело, соскользнув с моста или обрыва в пропасть. Каждая клеточка твоего тела напрягается и выплёскивает адреналин.

Сейчас я падала точно также.

И мне было страшно!

Наконец остановив свой путь, я словно только что спасённый из воды человек, пыталась сделать свой жизненно важный вдох.

Неужели тут в ином мире я платонична.

Я совершенно точно ощущаю свои руки и ноги, хотя сейчас такое впечатление, что я целую вечность не пользовалась ими.

Я медленно открыла глаза.

Веки казалось, были килограммовыми, яркий свет тут же ударил в глаза.

Вокруг была такая же обстановка как в больнице.

Я опустила глаза на свои руки, они выглядели, ужасно, бледные и худые.

Пытаюсь подвигать хоть одним пальцем, эти движения даются мне с трудом.

Чувствую себя, как только что родившийся младенец.

Слабость и беспомощность.

Меня вдруг как молнией прошибает.

Так значит, жива…это не иной мир…это реальный мир, но как же тогда…я же была совершенно воздушна!?

Рядом послышались отчётливые звуки приборов, следящих за процессом моей жизнедеятельности.

Линия кардиограммы сердца набирала обороты, кажется, во мне заново зарождалась жизнь.

В палату вошла медсестра.

Она, увидев меня с открытыми глазами и услышав звук приборов, нервно забегала по палате, тут же введя мне в руку какой-то раствор, который медленно стал наполнять меня энергией.

— Доктор, сюда, пациентка вышла из комы, состояние стабилизировалось, все показатели в норме, реакция зрачков положительная. Работа органов также стабильна, отклонений не выявлено, — проговорила медсестра по местной связи, установленной в палате.

Минут через пять влетел доктор, он тут же стал светить мне в глаза фонариком, я недовольно жмурилась.

— Похоже, и правда, всё нормально., — обратился доктор к медсестре, — Софья, — продолжил он, уже обращаясь ко мне, — сейчас я буду задавать вам вопросы, чтобы проверить ваше состояние, если ответ будет положительным просто моргните глазами, я буду знать, что вы воспринимаете меня адекватно?

Я тут же моргнула.

— Прекрасно, вы тут же среагировали. Вы хорошо себя чувствуете?

Я моргнула.

— Ощущаете свои руки и ноги?

Я моргнула.

— Можете говорить?

— Могу, — слабо, еле внятно проговорила я.

— Замечательно, Софья, это чудо,2 года лежать в коме, без признаков жизни и так просто, без последствий выйти из неё….скажите спасибо вашему ангелу-хранителю, могу сказать, что он отличный парень у вас.

— Я и сама в шоке, — решила пошутить я.

— Прекрасно, с таким настроем вы быстро пойдёте на поправку. Через два дня начнём курс реабилитации. Вы залежались уже, пора бы и ножками походить.

Я одобрительно кивнула.

— А сейчас, пора и кровушке начать функционировать нормально, — доктор аккуратно помог мне принять полу сидячее положение, — сегодня я думаю, вам придётся принять множество посетителей, считайте, что у вас сегодня День Рождение, милочка!

Он, включив мне телевизор, поспешил удалиться.

— Отдыхайте, скоро прибудут ваши родные.

Родные? Виктор Яковлевич, Ник?

Я внезапно, поняла, как долго не разговаривала с ними.

Я тупо уставилась в телевизор. Там шла передача про путешествия.

На экране показывали морской прибой.

Жива!

Я ещё раз опустила глаза на свои измождённые руки, с напряжением сжала кисть. Затем стала бегать взглядом по ногам, которые были накрыты одеялом.

Наверное, ноги ещё страшнее выглядят.

Я от неудобства слегка мотнула головой, по щеке что-то скользнуло, и только сейчас я заметила, как у меня отросли волосы, они почти доставали до подмышек.

Не может быть, длинные волосы, у меня отродясь не было таких длинных волос.

Я попыталась поднять руку и потрогать волосы, но рука, словно ватная, не поддалась мне.

Впервые чувствую себя так беспомощно.

В палату вошла медсестра.

— Ну как вы, к вам посетители? Это большое счастье снова увидеть родных после долгой разлуки!

У меня заколотилось сердце.

В палату вошёл Виктор Яковлевич. С радостной улыбкой на лице. Следом за ним вошла его жена.

— Сонечка, дорогая, ты, наконец, проснулась, — аккуратно схватив меня за руку, проговорил он, — как мы рады. Золотце, мы молились, каждый день молились, что бы ты очнулась. Господи, ты сейчас на «скелетика» похожа, надо скорее поднимать тебя на ноги.

Жена Виктора Яковлевича нежно смотрела на меня.

— Мне всегда так папа говорил, даже тогда когда я была здорова, всегда считал меня доходягой, — неожиданно протянула я.

Виктор Яковлевич ещё больше расплылся в улыбке.

— Ты действительно проснулась! Как мы за тебя переживали, место себе не находили. Ник вообще тут ночевал.

— Ник? — услышала я долгожданное имя-Он был рядом?

— Да каждый вечер, часами сидел с тобой, разговаривал, книжки тебе читал, скорее всего, это и помогло тебе вернутся!

— А он?

— Сейчас приедет, я ему позвонил, слышала бы ты его голос, кажется, он был на седьмом небе от счастья, у него там какая-то встреча важная была по работе, всё покидал на радостях, из другого конца города едет, пробки, скоро будет.

Дверь палаты распахнулась.

Я замерла.

В палату вошли Саша, Алекс и какая-то девушка.

Алекс крепко сжимал её руку.

«Так всё понятно!»

— Охотник! — все трое проговорили в унисон.

— Встала, наконец, ну и дрыхнешь же ты, — в своём репертуаре проговорил Алекс.

«Охотник…как давно я не слышала это прозвище… уже и забыла, кем я была!»

Саша плавно села около меня.

— Сонька, ну и дала же ты нам поволноваться, мы за это время все свою жизнь переосмыслили.

— Ну, хоть что— то я полезное сделала, пока лежала здесь, — тихо проговорила я.

— Ну теперь мы тебя поставим на ноги, — Саша тут же полезла в сумку и достала зеркало, — смотри как у тебя волосы отросли, настоящая девушка теперь.

Я посмотрела на своё отражение.

Длинные волосы цвета меди плавно обрамляли лицо, были видны сильно отросшие чёрные корни, глаза были совелые, но отражали такой чистый взгляд, губы были бледными, но еле видный румянец на щеках затмевал их синеву.

Это я. Я вернулась.

— Посмотри, неплохо выглядишь, для только вышедшего из комы человека! — радостно проговорила Саша.

Я невзначай перевела взгляд на девушку, которая застенчиво стояла около Алекса.

Небольшого роста, стройная, причёска каре, карие глаза, такие же отчётливые черты лица как у Алекса и Ника. У парня есть вкус.

Алекс тут же понял.

— Охотник, это Вика. Моя девушка. Я много рассказывал ей о тебе. Ты, наверное, удивлена, я тоже. Но как то внезапно прошла болезнь…я…

— Приятно познакомится, — не стала слушать я, — он отличный парень, — словно старшая сестра, проговорила я.

Алекс явно смутился.

Девушка мило улыбнулась мне.

Я улыбнулась в ответ.

«Все тут. А ты опаздываешь. Вот так всегда. Кого хочешь видеть в первую очередь, всегда опаздывает …»

Через пару часов зашла медсестра и сославшись на то, что мне надо отдохнуть, отправила всех по домам.

Все очень долго прощались, говоря, что завтра с утра все снова придут меня проведать.

— Да не волнуйся ты, Ник, скоро приедет, он ведь не сложа руки, сидит, — поговорил Алекс уходя.

В палате воцарилась тишина.

Я устала, пока ещё мне тяжеловато вот так воспринимать столько информации.

Я зевнула. И тут же закрыв глаза, задремала.

Проснувшись, почувствовала тепло ладони.

Ник сидел рядом, сжимая мою руку.

Когда открыла глаза, он тут же встрепенулся.

Он молча смотрел на меня.

Я на него.

Я наиграно вздохнула.

— Что-то болит, плохо себя чувствуешь? — засуетился Ник.

— Хорошо я себя чувствую!, — бодро проговорила я.

— 2 года не слышал твоего голоса…сейчас словно прочувствовал его заново, — проговорил Ник, его глаза заблестели — а можно тебя обнять?

У меня вдруг покраснело лицо, и навернулись слёзы.

— Можно! — всхлипнув, проговорила я.

Он бережно обхватил меня руками. Я, растрогавшись, зарыдала у него на плече.

— И что ты рыдаешь, это я должен рыдать!

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, Ник! — протянула сквозь слёзы, — я тебе говорила тогда, но ты, наверное, не услышал…

Ник ещё крепче сжал меня в объятиях.

— Слышал! Но слова, сказанные тогда, лишь ранили моё сердце, давай не будем вспоминать тот момент.

— Хорошо, — протянула я.

— И Охотник теперь тоже уходит на отдых, договорились!?

— Ладно! — покорно проговорила я.

— Ну, вот и хорошо! Теперь надо тебя откармливать, а то даже схватится не за что!

— Что?!!!!

— Исхудала так что страшно, из плеч кости торчат, руки тоньше

ветки дерева!

— Эй, Ник, я наверное полумёртвая валялась тут! А не в спа — отеле!

Ник тут же засмеялся.

— Я пошутил. Всё же Охотник остался. Надеюсь, хоть изредка он будет давать мне побыть наедине с Соней?

— И не мечтай. Я же на мумию похожа, зачем...

— А говорила, что на парня похожа, а злишься как девчонка.

— Ник, перестань!

Я была счастлива в тот момент, и даже не предавала значения тому, что сутки назад, была мертва.

Мне кажется, я просто заснула на час, а проснулась уже с другой историей.