История о том, как в Нижних Сероглюках появилось приведение

 

В Нижних Сероглюках, как и в любой уважаемой деревне, аккурат за домом Кузькиной матери, имелся колхозный сеновал. За неимением сена, наполнялся он чем попало. А попало туда три статуи. Две статуи были перемещены туда на заре перестройки. Баба с веслом, которая супротив сельпо стояла и ПионЭрка с горном, притащенная со школьного двора. Третью статую приволокли две предыдущие по причине весьма и весьма нелицеприятной – бывший гипсовый лев с белоснежной гривой, благодаря стараниям ассенизатора Кольки, оказался выкрашенным в нежно-зеленый цвет. Что навсегда лишило его, льва, рассудка. Ибо зеленых львов в природе не существует. За два дня до происшествия статуи усыновили розовощекого поросенка. Сперва хотели по осени на мясо пустить, да потом передумали – жалко стало. И жили бы – поживали, если бы не купил Трофим «Хумер». Начальство с району заинтересовалося, откуда у селян деньжищи-то такие? И от зависти наслало в Нижние Сероглюки аудиторскую проверку с пожарной инспекцией впридачу! И вот что из этого вышло…

Прямо посреди сеновальной сиесты, раздался угрожающий стук в дубовые двери. Да такой грозный, что еще не пришедший с себя после недавней экзекузии зеленый лев описался. Парсючек, почуяв теплое неладное, взвизгнул и стартанув, врезался прямо в дверь. Деуки, еще осоловевшие ото сна, потянули двери в разные стороны. В дверном проеме, прямо в луче солнечного света слепящего глаза, стоял он – пожаринспектор!

— Ну, что развратничающее население? Закрываться будем?

ПионЭрка толкнула Бабу и жалобно пропищала:

— Это что — конец?

— Спокойно, — ответила Баба, — конец не так выглядит. Думаю, это только начало.

— Здравствуйте, с кем имеем честь? – обратилась она уже к представителю пожарного надзора.

— Капитан Загоройпятьсотналивайко. Ваш инспектор по пожарной безопасности. Я тут смотрю, у вас объект пожароопасный, а о технике пожарной безопасности и слыхом не слыхивали! Кто у вас тут главный будет?

Взгляд наткнулся на изуродованную животинку.

— А что это у вас лев в непотребном виде? Да еще и неухоженный. Вон в луже бедолага сидит. Уписалася что ли?

— Это он из-за нервей, — пропищала из-за спины Бабы ПионЭрка. – Мы его недавно подобрали. Его Колька на субботнике изгадил. А раньше он был редчайшей породы – белый. Стресс у него…

— Аааааа… — протянул пожарный инспектор. – Но все-равно вы меня тут не разжалобите! Главный кто? – рявкнул он.

— Ой, мамочки… — ПионЭрка присела на корточки.

— Спокойно! – прошептала Баба. – Сейчас все будет хорошо. Быстро тащи на стол.

— Ну, что же Вы, господин инспектор, серчаете-то на нас? Да, как Вы, многоуважаемый, подумать могли, что мы на таком объекте, да без огнетушителей? Да знаете ли Вы, свет очей наших, сколько у нас этих тушителей? Да только свистни – вмиг набегут…

Так, уговаривая сурового мужчинку, Баба подвела его к столу, на котором вмиг появился самовар, сушки и варенье. Увидев такое великолепие, она рванула за локоть ПионЭрку, и со злостью зашептала:

— Ты что, дура? Одни мужики в голове!!! Кто же проверке самовар ставит? Коньяк тащи. Лимон. Сыр. Всему учить надо!

— Ой! – завыла та. – Нетути! Все под чистую выкушали. Что делать-то?

— Что делать? Что делать? Снимать трусы и бегать! Чтоб без меня делали! Эх, молодо-зелено! Одни шашни на уме! – вздохнула товарка и достала из-под моркови припрятанную бутылочку коньячку. И с улыбкой поставила на стол.

— Угощайтесь. Не побрезгуйте. Сами гнали!

Пожарный крякнул в ус, но сел. Баба налила пятьдесят. Исчезла в мгновенье ока. ПионЭрка налила еще. Вторую порцию постигла та же участь что и первую. Суровый пожинспектор занюхнул укропом и хруснул маринованным огурчиком.

— А что – правду говорят, что у вас тут и буржуйский стриптиз имеется? А то я только об им слышал. А глядеть – не видывал… Антиресно…

Статуи недоуменно переглянулись. ПионЭрка зашептала Бабе:

-Точняк, он нас с кем-то перепутал. У нас стриптизу отродясь не было!

— Было – не было – а показать придется! И уж никак не мне! Я девица порядошная. Так что – дерзай!

ПионЭрка ошарашенно переводила взгляд с инспектора на Бабу и наоборот. Баба кивала, а инспектор хитро щурился и поглаживал усы.

— Вы, пейте, пейте! – Баба налила представителю власти третью. – Она у нас знаете какая? Она у нас стрыптизу у самом горадзе у стрип-дэнсе училася! Ее в сам Мулен-Руж брать хотели…

Говорила -говорила, а сама ПионЭрку в угол оттесняла. Оттеснив совсем, повернулась и прошипела:

— Переодевайся!

— Во что?

— Кажух сверху натягивай! Одними красными труселями тут не отделаешься. А я пойду лопату вместо шеста вкопаю. И музыку подыщу.

И прошмыгнула мимо ошарашенных льва и парсючка назад к инспектору.

— Не соскучились? Я смотрю – уже почти бутылочку прикончили? Вы пейте- пейте. У меня в морковке еще припрятано. О! А вот и звезда! Вы уж нас извините, у нас шест стерся, мы его в ремонт отдали. Так что замест шеста – лопатой воспользуемся.

Осоловевший инспектор с плотоядной улыбочкой уставился на вышедшее на середину Сеновала чудо. Босая, с лопатой наперевес, завернутая в протертый от многочисленный любовных утех, кожушок, статуя лупала глазами, ожидая начала музыкального сопровождения. По мере осмысления увиденного перед собой, взгляд инспектора становился все менее и менее плотоядным и от этого все более трезвым и сердитым. Баба поняла, что действовать надо прямо сейчас! Потому как коньяк подходит к концу, а теми ста граммами, что в моркови припрятаны, буйвола не завалить. И решительно нажала кнопку «Play» на магнитофоне.

«Каааалиииинка-мааааааааалика, маааааалинка моооооя! Эх!» — резво понеслось из динамика.

ПионЭрка взмахнула руками по правилам русского народного танца, абсолютно забыв, что держит лопату острием вверх.

«В саааааду яяяягода маааалинкаааа-каааалинкааа мооооя!»

На последнем затихающем я, острие лопаты с хрустом вошло в череп инспектора. Тот, удивленно пару секунд поморгал глазами, закатил глаза и рухнул замертво! «Эээээх!» — эхкнул динамик и замолк, потому как вставленная три года назад батарейка, закончилась.

— Мамочки! – завыла ПионЭрка. – Я убила его! Ооооооой! Что будет?

— Что будет? Что будет? Ну, появиться у нас сероглюкское приведение и делов то?

И верно – с этими словами, душа инспектора отделилась от тела. Непонимающе огляделось по сторонам и спросила:

— А где я? И кто я?

Баба подошла к телу, прикрыла его кажушком.

-Ну, что сердешный, цепи для громыхания сейчас выдать или опосля, как привыкнешь?

Приведение ошалело пялилось то на одну статую, то на другую. Потом взвыло и растворилось в воздухе.

— Нервенное какое-то, – обратилась Баба к хныкающей ПионЭрке. — И не удивительно! Что с пожинспектора акромя штрафов возьмешь? Двое у нас теперь нервенных: лев и приведение. Нет, ну, лев через неделю-другую отойдет. А вот приведение… Вернется, никуда не денется! Он теперича к сеновалу приписан. Ты его пришибла – тебе он теперь замест Егорки во снах приходить должон!

— Ой! Не надо…

— Не надо, не надо… Терпи – оно теперь твое! Пошли, стриптизерша-убивца, еще подрыхнем…