… Зачастили дожди, и стихи по ночам зачастили;
В незакрытую дверь не стучась, пробираются в дом…
Я никак не пойму: то ли каплей холодной навылет
Мне пробило висок, то ли пальцы царапнуло льдом
Так, что стало больней, так, что дрожь пробрала до озноба;
Тот, кто мог отогреть, притворился слепым и глухим,
Стал похожим на нимб в волосах металлический обод,
Я бы бросила всех, но опять зачастили стихи…
Я бы бросила всё, но дожди серебристой портьерой
Преградили мне путь, отодвинув назначенный час…
Впрочем, всё это было: и нимб, и размытая серость,
И предолгая ночь, и стихи, и потеря ключа —
Я живу, будто маюсь… Меня проверяют на прочность,
До отказа завод натянув, а точней — до щелчка,
До почти незаметной отметины — крохотной точки,
Так, чтоб целой осталась пружина и так, чтоб рука
Не срывала смолистый сургуч с запечатанных окон…
Тот, кто мог мне помочь, оказался слепым и глухим…
Впрочем, всё как всегда — бесприютно, темно, одиноко
И впридачу — ко мне зачастили дожди и стихи…
К тебе
…
Здравствуй, счастье моё… Ты запомни: и всё-таки – счастье,
даже если споткнусь на четвёртой строке и скажу,
что за эти слова я уже не готова ручаться,
но глаза выдают – по-осеннему светом лучатся,
но стихи выдают.
Впрочем, этот словесный ажур
бестолков и далёк от канонов классической речи,
патетических па, философских изысков – так прост,
так лирически чист и в нюансах своих безупречен,
преисполнен метаний, порою, и противоречий,
он, предвидя тебя, откровенен, как карты Таро.
…
Только магия слов, только тонкие нити наитий,
но для нашей любви не придумать прочнее канвы;
пусть песок из часов безвозвратно, казалось бы, вытек,
я предвижу тебя в череде бесконечных событий
и почтительно Время теперь окликаю на «вы».
…
Откликается ночь и доверчиво жмётся к ладоням,
как бездомный котёнок, прося молока и тепла;
мне подумалось вдруг: я сама, словно кошка, бездомна,
и сейчас, не сумев увернуться от стрел Купидона,
на порядок острей ощущаю никчёмность угла,
где ютится душа, столько лет по иному тоскуя, –
ей всегда и во всём не хватало стихов и небес, –
ты преломишь с ней хлеб откровения? примешь такую?
Острозубы вопросы, сомнения – точно акулы,
я, доверившись сердцу, сквозь них пробираюсь к тебе.
… Зачастили дожди, и стихи по ночам зачастили;
В незакрытую дверь не стучась, пробираются в дом…
Я никак не пойму: то ли каплей холодной навылет
Мне пробило висок, то ли пальцы царапнуло льдом
Так, что стало больней, так, что дрожь пробрала до озноба;
Тот, кто мог отогреть, притворился слепым и глухим,
Стал похожим на нимб в волосах металлический обод,
Я бы бросила всех, но опять зачастили стихи…
Я бы бросила всё, но дожди серебристой портьерой
Преградили мне путь, отодвинув назначенный час…
Впрочем, всё это было: и нимб, и размытая серость,
И предолгая ночь, и стихи, и потеря ключа —
Я живу, будто маюсь… Меня проверяют на прочность,
До отказа завод натянув, а точней — до щелчка,
До почти незаметной отметины — крохотной точки,
Так, чтоб целой осталась пружина и так, чтоб рука
Не срывала смолистый сургуч с запечатанных окон…
Тот, кто мог мне помочь, оказался слепым и глухим…
Впрочем, всё как всегда — бесприютно, темно, одиноко
И впридачу — ко мне зачастили дожди и стихи…
К тебе
…
Здравствуй, счастье моё… Ты запомни: и всё-таки – счастье,
даже если споткнусь на четвёртой строке и скажу,
что за эти слова я уже не готова ручаться,
но глаза выдают – по-осеннему светом лучатся,
но стихи выдают.
Впрочем, этот словесный ажур
бестолков и далёк от канонов классической речи,
патетических па, философских изысков – так прост,
так лирически чист и в нюансах своих безупречен,
преисполнен метаний, порою, и противоречий,
он, предвидя тебя, откровенен, как карты Таро.
…
Только магия слов, только тонкие нити наитий,
но для нашей любви не придумать прочнее канвы;
пусть песок из часов безвозвратно, казалось бы, вытек,
я предвижу тебя в череде бесконечных событий
и почтительно Время теперь окликаю на «вы».
…
Откликается ночь и доверчиво жмётся к ладоням,
как бездомный котёнок, прося молока и тепла;
мне подумалось вдруг: я сама, словно кошка, бездомна,
и сейчас, не сумев увернуться от стрел Купидона,
на порядок острей ощущаю никчёмность угла,
где ютится душа, столько лет по иному тоскуя, –
ей всегда и во всём не хватало стихов и небес, –
ты преломишь с ней хлеб откровения? примешь такую?
Острозубы вопросы, сомнения – точно акулы,
я, доверившись сердцу, сквозь них пробираюсь к тебе.