Вторая речь обвинителя, ответ на первое выступление Защитника (представленную в двух частях выше)Касаемо обвинения
Мой глубокоуважаемый оппонент сосредоточился на том, что роман принадлежит к женской развлекательной литературе и костерит его на этом основании, как будто сама автор отрицает эту принадлежность.
Уважаемый защитник!
Хочу заметить, что если бы автор отрицал принадлежность своего произведения к женской развлекательной литературе, то он бы обвинялся не только в написании таковой, а ещё и в выдаче свой развлекательной литературы за серьёзную.
То есть, чистосердечное признание (которое имеем в данном случае) не есть само по себе отсутствие состава преступления.
Ваши рассуждения о печенках, которые не есть пирожки с мясом, в данном случае шаг в сторону, попрошу больше таковых не делать, и не плодить лишних сущностей. Мы и без них запутаемся.
Так что, пожалуй, сосредоточим основное внимание на, собственно, развлекательной литературе, которая, к слову, может быть разной. Не только развлекательной, и только развлекательной. Безвредной развлекательной, полезной развлекательной и вредной развлекательной.
Да, роман Мелоди, представленный на суд в этой игре, относится к развлекательному жанру. И чем по-вашему, уважаемый обвинитель, это плохо? Величайшие люди искусства
Однако, Защитник не отрицает обвинения, что меня несколько удивило, но.
Защитник пытается уверить, что состав преступления при этом отсутствует, для чего использует избитый, и, чего греха таить, неправильный приём – спрятаться за спиной у классиков, некоторых из которых перечисляет в качестве примера.
Однако, уважаемый Защитник забывает о том, что, во-первых, классиков признали вовсе не за то, что они не отрицали развлекательного элемента в своих творениях.
Классики стали таковыми, потому что при всём этом они вкладывали в произведения что-то умное и серьёзное, умели создать нечто гармоничное и эстетически-состоятельное. И если бы не их мастерство и глубокие и серьёзные вопросы, поднятые в произведениях, они никогда не стали бы классиками и не были бы признаны.
Во-вторых, от того, что спрячешься за спинами людей, имеющих заслуги, у самого заслуг не прибавится. Скорее, наоборот – тот, кто прячется за кем-то, прикрывается чьими-то именами, только расписывается в своей несостоятельности.
Можно тысячу раз сказать, что Булгаков тоже писал фэнтези (что, ещё, очень большой вопрос), но от того, что Вы объявите продукт своей деятельности произведением в этом жанре, сами Булгаковым не станете.
Так вот, о развлекательной литературе. То, что создано классиками, содержит в себе некоторый развлекательный элемент, но помимо этого, несёт в себе много чего другого – эстетическую составляющую, культурную составляющую, может играть познавательную и развивающую роль.
Считаю, что задача Защитника – доказать, что глава из произведения «Между Молотом и Наковальней» содержит в себе те или иные полезные компоненты, способствующие развитию личности читателя, а не бесполезному убийству времени.
Касаемо целевой аудитории
Позволю себе не согласиться как с очерченным кругом аудитории, так и с тем, что она узкая. Конечно, произведение легкого жанра, написанное от лица молодой женщины, рассчитано в первую очередь на читательниц женского пола. Однако почему эта аудитория названа узкой?
Хочу напомнить уважаемому обвинителю, что уточнение «скучающие домохозяйки и экзальтированные девочки» введено вовсе не для того, чтобы поставить жирный знак тождества между этими двумя упомянутыми категориями женщин (скучающими домохозяйками и экзальтированными девочками) и всеми женщинами вообще. Так что все образованные и работающие женщины, читающие на русском языке, в очерченную Обвинителем категорию не входят, и утверждение что:
Женщины составляют большинство среди активных читателей и покупателей печатной продукции, женщины составляют большинство среди образованного населения, активного работающего и учащегося населения, да и просто среди всего русскоговорящего населения.
В данном случае является софистикой. Речь не идёт об активно работающих женщинах, учащихся женщинах, образованных женщинах. Активно работающим и учащимся вообще читать некогда, а образованные женщины, особенно если получали образование не для галочки, а из интереса к знаниям, читают совсем другую литературу.
И эту многомиллионную армию потенциальных читателей мой оппонент называет узкой?
Так же следует различать понятия «широкий/узкий» и «многочисленный/малочисленный». Это не одно и то же.
Широкая аудитория подразумевает не огромное число читателей, а наличие разнообразных читателей, или, если можно так сказать, читателей с широким разбросом параметров. А именно – читателей разных возрастов, разного пола, разных профессий, разного уровня образования, разных пристрастий и интересов.
Это как специализация бывает широкой и узкой, но никак нельзя утверждать, что специалисты широкого профиля – это многочисленные люди. Их может быть мало.
Но сейчас речь не о широком профиле, а о широкой аудитории. То есть, аудитории, в которую входят самые разнообразные люди, не важно, многочисленные или малочисленные. Это могут быть уникальные специалисты, которых мало, но которые, тем не менее, играют важную роль в обществе. И вот из низкой численности этих людей у незадачливого обывателя напрашивается вывод об их малой значимости и малой ценности. А из этого обыватель делает вывод, что их права и интересы не надо учитывать, и для них, конечно, не надо писать.
Зато, следуя логике Защитника, писать надо для тех, кого много. Это типичный коммерческий и прагматичный взгляд на вещи, взгляд с точки зрения получения выгоды с распродажи тиража, но совсем не учитывающий пользу произведения для общества, его культурную и просветительскую значимость.
Позвольте, говорю я, целью искусства в целом и литературы в частности, является не стимуляция мыслительной деятельности — для этого имеется научпоп — а стимуляция духовного развития, чувственного сопереживания и психологического раскрытия. Рациональное мышление тут вторично и основной роли не играет.
Однако же, какое может быть духовное развитие, если человек не совершает умственных усилий, не работает над собой, а просто пропускает что-то через мозг, в надежде, что оно там само зацепится? Обвинение о том и ведёт речь – подано на блюдечке, задумываться не надо.
Так же читатели не будут задумываться, почему они плачут вместе с героиней, и вообще, забудут сюжет, едва прочитав, и ничего для себя не вынесут.
Что уважаемый Защитник считает духовным развитием? Проскальзывание по строчкам без какого-либо осмысления?
Далее уважаемый Защитник говорит о том что:
Времена, когда мужчина играл в обществе бесспорно лидирующую роль, а женщина по его велению торчала босая, беременная на кухне, давно прошли.
И опять игнорирует доводы обвинения о том, что подчинённое положение зашито на инстинктивном уровне. А то, что написал Защитник, может быть осознанно только при работе разума, необходимость которой Защитник ставит под сомнение. В самом деле, не станет же Защитник утверждать, что к приятию этой мысли читатель-мужчина придёт, минуя мыслительную деятельность?
Кроме того, в этой части обвинительной речи я вижу логическую ошибку.
Обвинитель протестует, противоречия нет. Как подметил сам Защитник:
То есть, по мнению Черного, это произведение предназначено домохозяйкам, но им же никакой пользы не несет, потому что ведению хозяйства не учит и роль женщины-хозяйки не превозносит.
Совершенно верно!
Тогда получается, что прочитав этот роман, домохозяйки, наконец, поймут свое незавидное положение и решат его именить: начнут устраивать кухонные бунты и требовать равных прав с мужчинами?
Тогда, по логике же обвинения, произведение уже становится революционным, а не просто развлекательным. А это хорошо! Основную часть обвинений можно снять )))
Вот такая логика )))
Однако же, теперь докажите мне, что это есть хорошо!
Смотрите сами. Те женщины, которые почувствовали, что годятся на что-то большее, получили образование и читают совсем другие книги. А те, кто этого сделать не смог, стали домохозяйками. Или, в скором времени ими станут (экзальтированные девочки). Установилось естественное равновесие, но революционный роман «Между Молотом и Наковальней» это самое равновесие разрушит, кухарки, с их уровнем развития ниже среднего, потянутся, страшно подумать, на руководящие должности или в профессии, требующие специальных знаний, специальных навыков и особых личностных качеств.
Черный справедливо замечает, что героиня у нас сирота, без привязанностей, но со средствами. И называет это роялем — а вот это уже ошибка. Герой с такими данными, т.е. готовый к приключениям — это не рояль, это закон приключенческого жанра, если хотите, штамп.
Штамп, однако, это нарушение логики, в данном случае это и имеет место.
И если тут мой уважаемый оппонент объявляет наличие штампа недостатком,
Предлагаю Черному все же определиться, штамп: хорошо это или нет?
Протестую.
Давайте, всё же, без «если».
Хочу заметить, что понятие штампа в полемику ввёл уважаемый Защитник, забыв о том, что не стоит плодить сущности без необходимости, и он же потребовал у Обвинителя определиться с отношением к этому понятию.
Снова попахивает софистикой.
Мы говорим не о том, хорошо или плохо наличие штампа. Мы взвешиваем положительные и отрицательные компоненты, а это можно сделать, не вводя всяких новых понятий.
В противном случае можно доказать что три равно четырём, примерно так:
0 = 0
0*3 = 0*4 – продолжает выполняться.
Обозначим 0 как X
X*3=X*4, а теперь сократим обе части на X:
3 = 4
А с другой стороны некоторое количество штампов (сирота с деньгами и даром ведьмы) позволяет все же остаться произведению в рамках развлекательного жанра, а не перейти в беспросветно-чернушный реализм.
Однако, рояль и развлекательный жанр имеют место быть.
Обвинение продолжает утверждать, что то, что Защитник назвал конфликтом:
Однако в душе ГГероини зреет желание найти свое место, найти опору в жизни, она начинает интересоваться предками и своим ведьминским наследием. И этот ее интерес, этот внутренний зарождающийся огонь в сочетании с портретом прабабки, очень похожей на ГГероиню, дает в итоге интересную интригу, тайну, которую хочется разгадать.
Является авторским роялем, толчком для попадания в лучший мир. Не могу согласиться с тем, что героиня ищет своё место и опору целенаправленно, скорее, к этому её подталкивает тётя, ведь это она привела героиню в ту самую квартиру, где находился портрет родоначальницы.
То есть, страдалка, конечно, есть, но назвать ее стаей аднаногих собачек было бы очень большим преувеличением.
Уважаемый Защитник забывает, какой объём в тексте отведён на описание этих самых страдалок. Они рассмотрены довольно основательно и скрупулёзно.
И опять категорически не согласен. Эмоционально развитый человек должен уметь сострадать, проявлять сочувствие не только в счастье, но и в горе, не отворачиваться от чужой беды, не делать вид, что все хорошо и не требовать этого ото всех окружающих.
Однако тема аднаногих собачек без думалки головой всё же вредна, и я продолжаю на этом настаивать.
Худлит читают ради сопереживания, ради проживания еще одной жизни в мире произведения, а это рассматриваемый текст может дать своему читателю в полной мере.
Желание наслаждаться книжными страданиями зачастую отбивает у читателей всякое желание понимать реальных людей, и перетягивает всё их внимание и сострадание в вымышленные миры. Ведь это, напомню, лёгкое удовольствие. При его наличии, незадачливая домохозяйка или девочка никогда не потянутся к другому удовольствию, ради получения которого надо поработать, пусть даже и головой. Лёгкое удовольствие – наркотик в чистом виде.
Как было сказано в первой обвинительной речи, в главе нет никаких моментов для подумать. Да и все страдания и переживания разложены по полочкам и поданы читателю в легкодоступном виде.
Уважаемый Защитник утверждает, что это учит нас сопереживать? Вот вопрос только в том – кому сопереживать? Книжным героям, максимально адаптированным для нашего незадачливого восприятия, или, всё же, реальным людям, которые вот так структурировано и ясно свои печали никогда нам не изложат ввиду многих причин, да хотя бы потому, что в момент страдания человек часто не в состоянии что-либо излагать.
Довольно часто приходится видеть людей, которые могут много и умно теоретизировать на тему страданий, но мало кто способен понять страдающего человека, чаще всего естественное стремление – скорее от него отмахнуться, от того, в чём ещё надо разобраться, и переключиться на то, что уже разобрано и разжёвано.
Хочу заметить, что если бы автор отрицал принадлежность своего произведения к женской развлекательной литературе, то он бы обвинялся не только в написании таковой, а ещё и в выдаче свой развлекательной литературы за серьёзную.
То есть, чистосердечное признание (которое имеем в данном случае) не есть само по себе отсутствие состава преступления.
Ваши рассуждения о печенках, которые не есть пирожки с мясом, в данном случае шаг в сторону, попрошу больше таковых не делать, и не плодить лишних сущностей. Мы и без них запутаемся.
Так что, пожалуй, сосредоточим основное внимание на, собственно, развлекательной литературе, которая, к слову, может быть разной. Не только развлекательной, и только развлекательной. Безвредной развлекательной, полезной развлекательной и вредной развлекательной.
Защитник пытается уверить, что состав преступления при этом отсутствует, для чего использует избитый, и, чего греха таить, неправильный приём – спрятаться за спиной у классиков, некоторых из которых перечисляет в качестве примера.
Однако, уважаемый Защитник забывает о том, что, во-первых, классиков признали вовсе не за то, что они не отрицали развлекательного элемента в своих творениях.
Классики стали таковыми, потому что при всём этом они вкладывали в произведения что-то умное и серьёзное, умели создать нечто гармоничное и эстетически-состоятельное. И если бы не их мастерство и глубокие и серьёзные вопросы, поднятые в произведениях, они никогда не стали бы классиками и не были бы признаны.
Во-вторых, от того, что спрячешься за спинами людей, имеющих заслуги, у самого заслуг не прибавится. Скорее, наоборот – тот, кто прячется за кем-то, прикрывается чьими-то именами, только расписывается в своей несостоятельности.
Можно тысячу раз сказать, что Булгаков тоже писал фэнтези (что, ещё, очень большой вопрос), но от того, что Вы объявите продукт своей деятельности произведением в этом жанре, сами Булгаковым не станете.
Так вот, о развлекательной литературе. То, что создано классиками, содержит в себе некоторый развлекательный элемент, но помимо этого, несёт в себе много чего другого – эстетическую составляющую, культурную составляющую, может играть познавательную и развивающую роль.
Считаю, что задача Защитника – доказать, что глава из произведения «Между Молотом и Наковальней» содержит в себе те или иные полезные компоненты, способствующие развитию личности читателя, а не бесполезному убийству времени.
Касаемо целевой аудитории
Широкая аудитория подразумевает не огромное число читателей, а наличие разнообразных читателей, или, если можно так сказать, читателей с широким разбросом параметров. А именно – читателей разных возрастов, разного пола, разных профессий, разного уровня образования, разных пристрастий и интересов.
Это как специализация бывает широкой и узкой, но никак нельзя утверждать, что специалисты широкого профиля – это многочисленные люди. Их может быть мало.
Но сейчас речь не о широком профиле, а о широкой аудитории. То есть, аудитории, в которую входят самые разнообразные люди, не важно, многочисленные или малочисленные. Это могут быть уникальные специалисты, которых мало, но которые, тем не менее, играют важную роль в обществе. И вот из низкой численности этих людей у незадачливого обывателя напрашивается вывод об их малой значимости и малой ценности. А из этого обыватель делает вывод, что их права и интересы не надо учитывать, и для них, конечно, не надо писать.
Зато, следуя логике Защитника, писать надо для тех, кого много. Это типичный коммерческий и прагматичный взгляд на вещи, взгляд с точки зрения получения выгоды с распродажи тиража, но совсем не учитывающий пользу произведения для общества, его культурную и просветительскую значимость.
Так же читатели не будут задумываться, почему они плачут вместе с героиней, и вообще, забудут сюжет, едва прочитав, и ничего для себя не вынесут.
Что уважаемый Защитник считает духовным развитием? Проскальзывание по строчкам без какого-либо осмысления?
Далее уважаемый Защитник говорит о том что:
Тогда, по логике же обвинения, произведение уже становится революционным, а не просто развлекательным. А это хорошо! Основную часть обвинений можно снять )))
Вот такая логика )))
Смотрите сами. Те женщины, которые почувствовали, что годятся на что-то большее, получили образование и читают совсем другие книги. А те, кто этого сделать не смог, стали домохозяйками. Или, в скором времени ими станут (экзальтированные девочки). Установилось естественное равновесие, но революционный роман «Между Молотом и Наковальней» это самое равновесие разрушит, кухарки, с их уровнем развития ниже среднего, потянутся, страшно подумать, на руководящие должности или в профессии, требующие специальных знаний, специальных навыков и особых личностных качеств.
Давайте, всё же, без «если».
Хочу заметить, что понятие штампа в полемику ввёл уважаемый Защитник, забыв о том, что не стоит плодить сущности без необходимости, и он же потребовал у Обвинителя определиться с отношением к этому понятию.
Снова попахивает софистикой.
Мы говорим не о том, хорошо или плохо наличие штампа. Мы взвешиваем положительные и отрицательные компоненты, а это можно сделать, не вводя всяких новых понятий.
В противном случае можно доказать что три равно четырём, примерно так:
0*3 = 0*4 – продолжает выполняться.
Обозначим 0 как X
X*3=X*4, а теперь сократим обе части на X:
3 = 4
Обвинение продолжает утверждать, что то, что Защитник назвал конфликтом:
Как было сказано в первой обвинительной речи, в главе нет никаких моментов для подумать. Да и все страдания и переживания разложены по полочкам и поданы читателю в легкодоступном виде.
Уважаемый Защитник утверждает, что это учит нас сопереживать? Вот вопрос только в том – кому сопереживать? Книжным героям, максимально адаптированным для нашего незадачливого восприятия, или, всё же, реальным людям, которые вот так структурировано и ясно свои печали никогда нам не изложат ввиду многих причин, да хотя бы потому, что в момент страдания человек часто не в состоянии что-либо излагать.
Довольно часто приходится видеть людей, которые могут много и умно теоретизировать на тему страданий, но мало кто способен понять страдающего человека, чаще всего естественное стремление – скорее от него отмахнуться, от того, в чём ещё надо разобраться, и переключиться на то, что уже разобрано и разжёвано.