4, 7, 12… Как-то интересно вы пишите. Что мешает писать попорядку, если извкстно, что это — 12? (Вижу тут подвох: 12 писать куда интереснее, чем, например, 5, 9 и 11, а значит есть опасность, что и читать пропущенное будет менее интересно. Хочу ошибаться.)
Итак, Ильяс.
Ильяс — образ на картинке? Тогда фокальному персу явно не хватает брутальности, чтобы быть на него похожим. Он у вас слишком мягок и деликатен, ироничен по-женски, и по-женски же мудр. Не особо похож.
Аргументация:
нечто худющее, несчастное, с бутылкой йогурта
дитя Освенцима уже бродило
За спиной прерывисто вздохнули, зашуршали. Неразборчиво пожаловались на холод.
Потом кашлянули.
— Я… это. Вот.
Вот. Сидела на камне, подобрав ноги, опираясь рукой для равновесия.
Хорошо, аленький цветочек, начавший понемножку синеть, замечтался над водой и не видел картины типа «собака на заборе».
Не будет мужчина называть желанную женщину в среднем роде. Она для него ОНА, а не ОНО. Для мужчины в ситуации сильный-слабая важно, что именно ОН — сила, а ОНА — нуждается в нем. А у вас он более умиляется ее непохожестью на женщину, ее, скажем так, самковой непритягательностью. Я понимаю, в этом есть некоторый женский фетиш, типа, как в «Сумерках»: «каждая хамура — красавица» и «даже если...» — есть надежда на принца все равно, но достоверность мужского персонажа страдает.
Если все же подчеркнуть ее именно женскую притягательность для него, может даже привлекательность за счет возможности несколько грубовато демонстрировать силу и превосходство, а не упирать на то, что она — бледная моль и вообще нечто детско-бесполое, и этим умиляться, будет куда лучше, ИМХО.
Ну и остальное:
чтобы не добавить «мечта мазохиста»
А почему мазохиста, а не садиста?
Проезжая мимо Лавры, подумал: пиццей, что ли, накормить, здесь отличная пиццерия?
Проезжая мимо Лавры, подумал: пиццей, что ли, накормить? Здесь отличная пиццерия.
Потом кашлянули.
— Я… это. Вот.
Вот. Сидела на камне, подобрав ноги, опираясь рукой для равновесия.