Что сказать, премного жаль, что на почве т.н. «национальной гордости» некоторые люди напрочь теряют такие качества как человечность и сострадание. Лично я, как и любой нормальный человек, не вижу ничего криминального в том, чтобы посочувствовать польскому военнопленному, попавшему на нашу территорию. И никакого предательства по отношению к погибшим в польских лагерях красноармейцам в этом не усматриваю. И подобную месть не считаю за нормальное явление, ибо среди расстрелянных военнопленных офицеров были немало тех, которые не имели никакого отношения к гибели наших красноармейцев — там были не только военные, но также мобилизованные гражданские: учителя, врачи, священники и др. И губить невиновных в отместку за наших — это в корне противоречит такому понятию как справедливость. Кто мы, в конце концов, благородная русская нация или фашисты какие-то? Ещё я считаю, что назвать поимённо тех, кто были расстреляны в Катынском лесу — полезное и нужное дело. Не только для поляков, но и для нас, ибо такое решение с нашей стороны даёт нам право называться благородной и ответственной нацией. Если поляки со своей стороны позаботятся об увековечении памяти наших красноармейцев, буду только рада. Хотя, когда я была на экскурсии в Катыни, экскурсовод говорил, что поляки поставили памятник тем самым красноармейцам. А Вы со своей стороны, вместо того, чтобы исходить неадекватной злобой, давно бы взяли бы да написали рассказ о тех красноармейцах. Если, конечно, Вы действительно неравнодушны к их судьбе и искренне сочувствуете. Потому что сочувствие за счёт других — это не сочувствие, а использование этих людей как средство шантажа. Умный и здравомыслящий человек, если считает, что какая-то тема незаслуженно забыта, восполняет этот пробел за счёт своего труда и таланта, а не требует (тем более, в хамской форме), чтобы об этом писали другие.
А у Сольского я взяла только ту часть, где описывается, как их вывозили. Про книги — это у другого военнопленного — у филолога Збигнева Болеслава Пшисташа. А насчёт выучить испанский и греческий и прочитать «Врага народа» — это вообще взято у Ольги Вербовой. Так что охотно верю, что у Адама Сольского таких планов не было.
Что сказать, премного жаль, что на почве т.н. «национальной гордости» некоторые люди напрочь теряют такие качества как человечность и сострадание. Лично я, как и любой нормальный человек, не вижу ничего криминального в том, чтобы посочувствовать польскому военнопленному, попавшему на нашу территорию. И никакого предательства по отношению к погибшим в польских лагерях красноармейцам в этом не усматриваю. И подобную месть не считаю за нормальное явление, ибо среди расстрелянных военнопленных офицеров были немало тех, которые не имели никакого отношения к гибели наших красноармейцев — там были не только военные, но также мобилизованные гражданские: учителя, врачи, священники и др. И губить невиновных в отместку за наших — это в корне противоречит такому понятию как справедливость. Кто мы, в конце концов, благородная русская нация или фашисты какие-то? Ещё я считаю, что назвать поимённо тех, кто были расстреляны в Катынском лесу — полезное и нужное дело. Не только для поляков, но и для нас, ибо такое решение с нашей стороны даёт нам право называться благородной и ответственной нацией. Если поляки со своей стороны позаботятся об увековечении памяти наших красноармейцев, буду только рада. Хотя, когда я была на экскурсии в Катыни, экскурсовод говорил, что поляки поставили памятник тем самым красноармейцам. А Вы со своей стороны, вместо того, чтобы исходить неадекватной злобой, давно бы взяли бы да написали рассказ о тех красноармейцах. Если, конечно, Вы действительно неравнодушны к их судьбе и искренне сочувствуете. Потому что сочувствие за счёт других — это не сочувствие, а использование этих людей как средство шантажа. Умный и здравомыслящий человек, если считает, что какая-то тема незаслуженно забыта, восполняет этот пробел за счёт своего труда и таланта, а не требует (тем более, в хамской форме), чтобы об этом писали другие.
А у Сольского я взяла только ту часть, где описывается, как их вывозили. Про книги — это у другого военнопленного — у филолога Збигнева Болеслава Пшисташа. А насчёт выучить испанский и греческий и прочитать «Врага народа» — это вообще взято у Ольги Вербовой. Так что охотно верю, что у Адама Сольского таких планов не было.
Прошу прощения у Аривенн!