Иоанна

ну ладно, после Венцеславовича, это церковно-славянское имя выговаривается, конечно, проще но отсылает меня, как читателя, не серебрянному веку, которым бредила героиня, а горааааздо дальше)) Понимаю, что автор волен давать своим персонажам имена какие угодно, как на его авторскую душу ляжет, но не могу избавиться от ощущения некоторого диссонанса их звучания на фоне остального текста.

со следами тёмно-терракотовой помады.

Смотрит Сергей, юноша. Кто он: художник, дизайнер, специалист-колорист?)) Как он так точно определил оттенок помады?

Иоанна Григорьевна лежала, вытянувшись во весь свой высокий рост

гимнастику она что ли делала?)) Придает неуместный комизм описанию мёртвой женщины.

нитка ярких рыже-красных бус — цвета спелой, тронутой первым морозцем рябины.

выделенное — лишнее

 

Отсылка к МиМ, на мой взгляд, должна быть тоньше, иначе она выглядит цитатно, как в школьном сочинении.

 

Переезжай к тёте Лиде, она у тебя будет вместо меня. И не вздумай спорить: это моя последняя воля, а последняя воля не обсуждается.

 

Я ухожу встречать рябиновый закат на острове Лидо. Если не знаешь, спроси у тёти, она тебе расскажет, где это. За мной не ходи: во-первых, заблудишься, а во-вторых, путешествовать так далеко тебе ещё рано. И знаешь что, поцелуй от меня Лизу.

Если это такая авторская задумка, чтобы имена и названия звучали похоже, и оно в дальнейшем как-то проявится в романе, тогда ладно. Если нет — мне не понятно зачем путать тетю Лиду с Лизой и островом?))

 

Ошеломляюще. Сюрреалистично. Вполне в духе обожаемого матерью Серебряного века — но только что всё это значит, Серёжка понять никак не мог.

Это фокал юноши?