Притча о жестокости...

Инок59

По мотивам « Ненаписанной песни»

Ксении Быковой.

В прокуренной харчевне гуслей стон,

Седой гусляр пел о ЛЮБВИ и ЧЕСТИ.

Но струн его звучащий обертон,

Подвыпившей толпе не интересен.

Шатающийся воин подошёл,

В дешёвых и помятых в битве латах.

И молвил старику, твой слог смешон,

Ты спой балладу старому солдату.

Про то, как смелый сказочный герой,

Рубит дракона, побеждая в схватке.

Кусками плоть,- течёт, дымится кровь,

Ведь мы солдаты, на жестокость падки.

Кровавую потеху нам воспой,

Ведь наша жизнь коварна и опасна.

Играем каждый день своей судьбой,

Жизнью в боях, рискуя ежечасно.

И бросив серебро на стол пустой,

Воин походкою нетрезвой удалился.

Гусляр сказал ему в ответ, постой,

И разговор меж ними приключился.

А сам дракона, в жизни видел ты?

Нет,- расскажу я случай без утайки.

И может быть «кровавые мечты»,

Рассеются под впечатленьем байки.

Я возвращался с дальней стороны,

И перед самым горным перевалом.

Примкнул к обозу, шедшему с войны,

Ведь в одиночку, в горы, не пристало.

Шумел, галдел обоз как балаган,

Вино рекой, и распри то и дело.

Добыча уходила за стакан,

И наживались шинкари умело.

Я ехал средь толпы один совсем,

И сочинял,… взор грустный вперив в небо.

Ненужных избежать хотел проблем,

И тут средь облаков увидел небыль.

Драконы в вальсе, в небо воспаря,

Кружили хоровод любовной страсти.

Прекраснее картин не видел я,

Они же позабыли о напастях.

Кружили будто пара лебедей,

В лазоревой недоступны сини.

Они, конечно, видели людей,

Но позабыли начисто о сыне.

Народ глазел, судача как всегда,

Вот бы содрать с них чешую и зубы.

Но высоко, и не достать, беда,

И тут «вниманье» протрубили трубы.

На каменном уступе среди скал,

Стоял детеныш, хлопая глазами.

Проснувшись, из гнезда он убежал,

И жалобно пищал, взывая к маме.

Как свора гончих увидавших дичь,

На скалы поползли легионеры.

Старался каждый первенства достичь,

Алчность, рождала, жадности химеры.

Казалось всё, ещё один рывок,

И участь незавидная решится.

Но вдруг дракон, на выступ спрыгнуть смог,

Чтобы за чадо бедное вступиться.

Закрыть собою тело малыша,

Его подруга верная спешила.

Он заслонил их, и огнём дыша,

В смертельный бой вступил за своих милых.

Кидал каменья, и людей пугал,

Не ведая, что злоба в нас безмерна.

Но лучники взошли на перевал,

И дело обстояло очень скверно.

Взлетели стрелы, как осиный рой,

И кровью обагрились раны тела.

То было избиение не бой,

И вскоре вниз громада полетела.

Пьянила кровь жестокие сердца,

Её сбирали в котелки и шлемы.

Кровавой драме не было конца,

Царила алчность, в этом вся проблема.

Я отошёл не в силах стон сдержать,

Ну почему он не взлетел бедняга.

Но не смогли оставшихся сыскать,

И не напрасна, знать, была отвага.

На изумрудной зелени травы,

Рубиновые капли догорали.

Ну что же люди натворили вы,

Шептал я в исступленье и печали.

Меж тем всё длился тот кровавый пир,

Я удалился прочь, глотая слёзы.

Жестокость, злоба, вечный наш кумир,

Алым закатом красила берёзы.

Гусляр затих, залпом допил вино,

А тишина до двери проводила.

В прокуренной таверне за окном,

Сердца рассказом видно зацепило.

В глазах погас «кровавый» интерес,

И все на миг, стали чуть- чуть добрее.

Ушёл гусляр с сумой наперевес,

А вот слова, звучат и души греют.

Это где же ты ее прочитала? Я сама еле нашла)))