1. Еще раз говорю: тополя — это не важно, так, мимоходом. Но МЕСТНОСТЕЙ тополей в Латвии нет, только противоестественные насаждения хрущевского времени (наряду с кукурузой). Да, в городах тогда был тополиный пух. С девяностых их целенаправленно вырубают, 25-летние уже такого пуха не помнят.

2. И Янов день в этом рассказе не цель, пусть!

3. А латышские слова мне никак не могут помешать, наоборот, я забочусь о тех, кому они непонятны. А то, что даже интересно не было — не удивительно: большинство вообще не считают, что каждый письменный знак в тексте должен быть написан (а также прочтен) осознанно и с целью. Нас, придирчивых зануд, мало.

4. Единственное, в чем весь прокол рассказа: что эта сначала явно достойная и неприступная дама высокого полета с очень скептическим отношением к мужскому полу, пусть если даже и не красавица, то такая, которая никак не может счесть этот свой недостаток поблажкой для унизительно самоуверенного невоспитанного неджентльмена, позволяюшей относиться к ней неуважительно вплоть до грубого обращения уже самым первым словом, ссылки на кровать в самом первом приглашении и наплевательства на то, что ее уже будучи его избранницей рядом с ней другой может при ней и перед остальными презрительно оценить малокачественной особью.

5. А если вдруг задумаете переделать героев более симпатичными и психологически обоснованными, и также переступление ГГ через свое «немогу» более трудным и неуверенным и тем самым и убедительным, еще одна мелочь в добавок. Она там выходит перед публикой вдруг уже абсолютно превратившейся, без малейшего слмнения и стыда. Думаю, не только убедительнее, но и намного эротичнее было бы, если она, наоборот, испытывала бы наряду с желанием блеснуть красотой и большое внутренне сопротивление, если она чувствовала прикосновения наглых взглядов чисто физически и они жалили бы ее одновременно сладострастно и невыносимо. И от этого вышло еще одно подробное эротическое описание — никак не хуже той с кистью. Публичное унижение (хоть капелька такого) голой невинной женщины перед похотливыми мужскими взорами — намного эротичнее чем самоуверенное безразличие опытной стриптизерши.