Бывают такие рассказы, которые вроде реалистические насквозь, а смотришь и думаешь — ну ведь сказка же. Сказка сказочная. Вот и от этого такое же ощущение.
Романтическая встреча через много лет. Первый поцелуй из далёкого детства. Брат, который откуда-то знает, что сестра сохнет по Борису (агащаз, есть братьям дело до сестринских страданий… даже не заметил бы, зуб даю). Поэт Борис, который настаивает на том, чтобы его стихи считались не его — и музыкант Дима, которому зачем-то очень важно, чтобы его песни были именно на его же тексты. Сделка с передачей женщины в обмен на стихи. (Была ли она счастлива, эта почти неживая Настя, неживая не оттого, что от лейкемии умерла, а оттого, что автор не захотел оживить её? Понимала ли, что с ней сотворили? Бог его знает, слова-то ей не дали…
Декорации. Всё сплошь — декорации. Даже эпилог — и тот декорация. Да, я понимаю, что это как бы в основном про богатый внутренний мир главной героини. Но, ей-богу, вот возникает ощущение, что для неё и Борис — тоже декорация. Точнее, иллюстрация к сюжету: «Ах, как красиво и печально я в детстве любила». Что и подтверждает его пафосная тирада о Диме и Насте: такое ощущение, что не живой человек, скандальный поэт с нелёгкой судьбой, выдал этот набор штампов, а героиня за него произнесла этот текст и ему приписала.
Реализм для меня — это в первую очередь живые персонажи. А когда этого нет, а есть лишь любование собственными переживаниями со стороны героини, получается сказочка про фей. Пусть даже и с трагическим оттенком.
Бывают такие рассказы, которые вроде реалистические насквозь, а смотришь и думаешь — ну ведь сказка же. Сказка сказочная. Вот и от этого такое же ощущение.
Романтическая встреча через много лет. Первый поцелуй из далёкого детства. Брат, который откуда-то знает, что сестра сохнет по Борису (агащаз, есть братьям дело до сестринских страданий… даже не заметил бы, зуб даю). Поэт Борис, который настаивает на том, чтобы его стихи считались не его — и музыкант Дима, которому зачем-то очень важно, чтобы его песни были именно на его же тексты. Сделка с передачей женщины в обмен на стихи. (Была ли она счастлива, эта почти неживая Настя, неживая не оттого, что от лейкемии умерла, а оттого, что автор не захотел оживить её? Понимала ли, что с ней сотворили? Бог его знает, слова-то ей не дали…
Декорации. Всё сплошь — декорации. Даже эпилог — и тот декорация. Да, я понимаю, что это как бы в основном про богатый внутренний мир главной героини. Но, ей-богу, вот возникает ощущение, что для неё и Борис — тоже декорация. Точнее, иллюстрация к сюжету: «Ах, как красиво и печально я в детстве любила». Что и подтверждает его пафосная тирада о Диме и Насте: такое ощущение, что не живой человек, скандальный поэт с нелёгкой судьбой, выдал этот набор штампов, а героиня за него произнесла этот текст и ему приписала.
Реализм для меня — это в первую очередь живые персонажи. А когда этого нет, а есть лишь любование собственными переживаниями со стороны героини, получается сказочка про фей. Пусть даже и с трагическим оттенком.