Высокие потолки зала еще были сокрыты в сумерках. В центре под массивными навесами (попробуй-ка отопи такую махину!) у камина неспокойно спал мужчина лет 40-45. Его белые волосы были заплетены в косу, а тонкие черты лица сейчас портила гримаса боли и ужаса. Внезапно он резко сел на своем ложе, открыл глаза. Понадобилась какая-то доля секунды, чтобы зрачки, широко раскрытые от пережитых во сне эмоций, приняли свой нормальный размер. У мужчины были голубые, цвета неба ясным весенним днем, глаза. Молочная кожа лишь подчеркивала их яркость. Высокий лоб, массивный подбородок, широченные, с косую сажень плечи и просто невероятный рост делали его похожим на полярного медведя. Граф Антуан Де Шарите вызвал слугу, и с его помощью быстро оделся и привел себя в порядок. Не смотря на утро, выглядел он уставшим, если не сказать больным.
Не раздумывая более, граф быстро вышел из залы, и направился к своему другу и, по совместительству, личному магу.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Фридрих!
— Не ожидал тебя так рано! Ты болен? Что с тобой? С тех пор как ты отправил дочь, я не узнаю своего старого друга.
-Мне снится сон. Один и тот же чертов сон! Каждую ночь. Каждый раз, как закрою глаза. Я ненавижу этот сон. Я боюсь его.
— Расскажи.
— Я вижу Лидию. Она смеётся и бежит по полю, заросшему «Даром света». Теми самыми цветами, благодаря которым мы познакомились. Она совсем живая. Разворачивается ко мне, улыбается. Манит за собой. Я не могу ей отказать. Я скучаю по ней. И до сих пор люблю только её. Она подпрыгивает, и мой взгляд переходит на небо. Но вместо неба я вижу её лицо. Она смотрит на меня с теплом, слегка приподнимая уголки губ в сдержанной улыбке. Потом в её зеленых глазах вспыхивает пламя костра. Того самого костра, на котором её сожгли. Я знаю, что это именно этот огонь. Она в испуге открывает рот и рассыпается. Сначала кажется, пеплом, но до меня долетает только пушистый снег. Холодный до ожогов. И я знаю, что в этом снегу что-то должно быть. Что она что-то передает мне. Что-то очень важное. Но оно не такое. Больное или ущербное, не знаю. Я боюсь этого. И боюсь подвести Лидию. Я всегда просыпаюсь на этом месте.
— Ты должен узнать что-там.
— Знаю, что должен. Но боюсь. Тебе удалось связаться с моей дочерью?
— Да. Но второй день к ней не пробиться. Это не нормально. Я перепробовал почти все. Могу сказать, что в той местности, где она, парадоксально высокий фон. Возможно стоит выслать людей.
— Подождем еще день. Потом высылает. Соседи будут рады видеть у себя моих воинов. Но сейчас мне безразличны соседи.
— Со мной было 2 моих людей. Сестра Наставница здесь. Где мой второй человек? Что с ним? — голос Марии звучал твердо. Было понятно, что её решение зависит от ответа.
— Мы с Вами. Но не с этим, — сестра Наставница явно не собиралась принимать возражения: «Я не допущу Франциску к мести».
Высокие потолки зала еще были сокрыты в сумерках. В центре под массивными навесами (попробуй-ка отопи такую махину!) у камина неспокойно спал мужчина лет 40-45. Его белые волосы были заплетены в косу, а тонкие черты лица сейчас портила гримаса боли и ужаса. Внезапно он резко сел на своем ложе, открыл глаза. Понадобилась какая-то доля секунды, чтобы зрачки, широко раскрытые от пережитых во сне эмоций, приняли свой нормальный размер. У мужчины были голубые, цвета неба ясным весенним днем, глаза. Молочная кожа лишь подчеркивала их яркость. Высокий лоб, массивный подбородок, широченные, с косую сажень плечи и просто невероятный рост делали его похожим на полярного медведя. Граф Антуан Де Шарите вызвал слугу, и с его помощью быстро оделся и привел себя в порядок. Не смотря на утро, выглядел он уставшим, если не сказать больным.
Не раздумывая более, граф быстро вышел из залы, и направился к своему другу и, по совместительству, личному магу.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Фридрих!
— Не ожидал тебя так рано! Ты болен? Что с тобой? С тех пор как ты отправил дочь, я не узнаю своего старого друга.
-Мне снится сон. Один и тот же чертов сон! Каждую ночь. Каждый раз, как закрою глаза. Я ненавижу этот сон. Я боюсь его.
— Расскажи.
— Я вижу Лидию. Она смеётся и бежит по полю, заросшему «Даром света». Теми самыми цветами, благодаря которым мы познакомились. Она совсем живая. Разворачивается ко мне, улыбается. Манит за собой. Я не могу ей отказать. Я скучаю по ней. И до сих пор люблю только её. Она подпрыгивает, и мой взгляд переходит на небо. Но вместо неба я вижу её лицо. Она смотрит на меня с теплом, слегка приподнимая уголки губ в сдержанной улыбке. Потом в её зеленых глазах вспыхивает пламя костра. Того самого костра, на котором её сожгли. Я знаю, что это именно этот огонь. Она в испуге открывает рот и рассыпается. Сначала кажется, пеплом, но до меня долетает только пушистый снег. Холодный до ожогов. И я знаю, что в этом снегу что-то должно быть. Что она что-то передает мне. Что-то очень важное. Но оно не такое. Больное или ущербное, не знаю. Я боюсь этого. И боюсь подвести Лидию. Я всегда просыпаюсь на этом месте.
— Ты должен узнать что-там.
— Знаю, что должен. Но боюсь. Тебе удалось связаться с моей дочерью?
— Да. Но второй день к ней не пробиться. Это не нормально. Я перепробовал почти все. Могу сказать, что в той местности, где она, парадоксально высокий фон. Возможно стоит выслать людей.
— Подождем еще день. Потом высылает. Соседи будут рады видеть у себя моих воинов. Но сейчас мне безразличны соседи.
****************************************************************************
— Со мной было 2 моих людей. Сестра Наставница здесь. Где мой второй человек? Что с ним? — голос Марии звучал твердо. Было понятно, что её решение зависит от ответа.
— Мы с Вами. Но не с этим, — сестра Наставница явно не собиралась принимать возражения: «Я не допущу Франциску к мести».