Сестра Луиза ничего не успела прочитать, как внезапно осознала, что она стоит в кромешной тьме, а перед ней — туманная фигура с молодой и весьма симпатичной девушки. Фигура негромко прошипела" «не надо делать глупостей, никто не причинит тебе вреда, если ты не причинишь его нам...» Рыцаря рядом с ней не оказалось, как впрочем — не было видно и кого-либо еще. Зато прекрасно было слышно, как кто-то негромко спросил «как ее звали?»…
Внезапно инквизитор откуда-то сбоку услышал вопрос «Как ее звали?» и резко вздрогнул, обнаружив, что в кромешной тьме он по-прежнему никого не видит — но голос-то не был иллюзией. И тем не менее, Антонио не стал кричать и звать некроманта, он внимательно рассматривал созданный противником образ девушки — что-то в нем было такое, что цепляло на себя взгляд — но стоило сосредоточиться на девичьем лице и это ощущение «зацепления» исчезало. Что-то в созданном образе не билось с тем, какой помнил эту девушку инквизитор, но он никак не мог увидеть эту деталь — все-таки несколько дней это слишком мало, чтобы хорошо запомнить одно лицо из тысячи.
— Обычные люди здесь ее никак не звали, тот, кто назвался ее приемным отцом, дал ей имя Анна. Настоящее же ее имя неизвестно даже мне, — «прошуршало» туманное лицо. — Она попала в эти земли совершенно случайно после очередного «просветительского» похода на восточные окраины Европы.
Инквизитор сделал знак рукой, как бы прося у образа право сказать. Голова качнулась вперед-назад и ответила:
— Говори. Ты единственный из здесь присутствующих знал ее.
— Эту девушку до ее попаданию сюда звали Софьей. Она славянка, а попала сюда не случайно — наши доблестные крестоносцы выкрали ее у родителей за ее красоту — черту, которая была почти истреблена среди наших девушек. Стараниями святого отца, который нес службу при выкравшем девушку отряде, ее не отдали солдатам и не взяли в наложницы. Над ней не издевались, но лишь потому, что святой отче сумел найти в себе силы пригрозить отлучением любому, кто посмеет нарушить спокойствие этого ребенка — на момент похищения девочке не исполнилось и 15 полных зим…
Девичий образ пошатнулся, как бы засветившись изнутри. Абсолютная тьма, окружавшая всех, слегка расступилась и инквизитор увидел буквально в метре от себя некроманта, чуть в стороне — монахиню, а напротив он обнаружил спящую Марию… Это его сильно удивило, но он понимал, что тут не все так просто — тем не менее, даже его чувство магических сил подводило инквизитора: он чувствовал только легкий след все той же «ледяной» магии, которые не относились к происходящему. Рыцаря нигде не было видно, впрочем как и бесноватого трактирщика с его служанкой.
— Вы все здесь случайны, — тихо заговорил образ казненной девушки. — Но вы все можете меня освободить от того, зачем меня сюда забросило провидением, божеским промыслом или любой иной силой, какой вы сочтете нужным — это все одно и то же, просто людям зачем-то нужны названия… того, что называть нельзя.
Дух ненадолго замолчал, видимо давая время осознать, что происходит.
— Вот ты, — голова девушки качнулась в сторону Ричарда, — сможешь оживить тех, кого уже видел? Особенно, если я сниму печать крови?
И не дожидаясь ответа, образ всем своим туманным телом развернулся к тому, что защищало Марию.
— А вы сможете отомстить достаточно жестоко, чтобы более никому не было повадно поступать так, как поступили в этот раз?
Еще один поворот, в этот раз — в сторону инквизитора и монахини.
— А вы возьметесь защищать СВОЮ ЦЕРКОВЬ от таких, как ЭТИ?
Последний вопрос был задан в очень странной манере звучания — вроде и духом, но громовой глас разносился как бы отовсюду — из собственных душ и голов слышавших, откуда-то из поднебесной тьмы, из стен и даже из пола. А после того, как стихло эхо последнего слова, в непонятном месте, куда их выдернули силы этого духа, установилась гробовая тишина. Образ девушки внимательно смотрел на каждого, кто получил свой вопрос и как будто ждал ответа…
Сестра Луиза ничего не успела прочитать, как внезапно осознала, что она стоит в кромешной тьме, а перед ней — туманная фигура с молодой и весьма симпатичной девушки. Фигура негромко прошипела" «не надо делать глупостей, никто не причинит тебе вреда, если ты не причинишь его нам...» Рыцаря рядом с ней не оказалось, как впрочем — не было видно и кого-либо еще. Зато прекрасно было слышно, как кто-то негромко спросил «как ее звали?»…
Внезапно инквизитор откуда-то сбоку услышал вопрос «Как ее звали?» и резко вздрогнул, обнаружив, что в кромешной тьме он по-прежнему никого не видит — но голос-то не был иллюзией. И тем не менее, Антонио не стал кричать и звать некроманта, он внимательно рассматривал созданный противником образ девушки — что-то в нем было такое, что цепляло на себя взгляд — но стоило сосредоточиться на девичьем лице и это ощущение «зацепления» исчезало. Что-то в созданном образе не билось с тем, какой помнил эту девушку инквизитор, но он никак не мог увидеть эту деталь — все-таки несколько дней это слишком мало, чтобы хорошо запомнить одно лицо из тысячи.
— Обычные люди здесь ее никак не звали, тот, кто назвался ее приемным отцом, дал ей имя Анна. Настоящее же ее имя неизвестно даже мне, — «прошуршало» туманное лицо. — Она попала в эти земли совершенно случайно после очередного «просветительского» похода на восточные окраины Европы.
Инквизитор сделал знак рукой, как бы прося у образа право сказать. Голова качнулась вперед-назад и ответила:
— Говори. Ты единственный из здесь присутствующих знал ее.
— Эту девушку до ее попаданию сюда звали Софьей. Она славянка, а попала сюда не случайно — наши доблестные крестоносцы выкрали ее у родителей за ее красоту — черту, которая была почти истреблена среди наших девушек. Стараниями святого отца, который нес службу при выкравшем девушку отряде, ее не отдали солдатам и не взяли в наложницы. Над ней не издевались, но лишь потому, что святой отче сумел найти в себе силы пригрозить отлучением любому, кто посмеет нарушить спокойствие этого ребенка — на момент похищения девочке не исполнилось и 15 полных зим…
Девичий образ пошатнулся, как бы засветившись изнутри. Абсолютная тьма, окружавшая всех, слегка расступилась и инквизитор увидел буквально в метре от себя некроманта, чуть в стороне — монахиню, а напротив он обнаружил спящую Марию… Это его сильно удивило, но он понимал, что тут не все так просто — тем не менее, даже его чувство магических сил подводило инквизитора: он чувствовал только легкий след все той же «ледяной» магии, которые не относились к происходящему. Рыцаря нигде не было видно, впрочем как и бесноватого трактирщика с его служанкой.
— Вы все здесь случайны, — тихо заговорил образ казненной девушки. — Но вы все можете меня освободить от того, зачем меня сюда забросило провидением, божеским промыслом или любой иной силой, какой вы сочтете нужным — это все одно и то же, просто людям зачем-то нужны названия… того, что называть нельзя.
Дух ненадолго замолчал, видимо давая время осознать, что происходит.
— Вот ты, — голова девушки качнулась в сторону Ричарда, — сможешь оживить тех, кого уже видел? Особенно, если я сниму печать крови?
И не дожидаясь ответа, образ всем своим туманным телом развернулся к тому, что защищало Марию.
— А вы сможете отомстить достаточно жестоко, чтобы более никому не было повадно поступать так, как поступили в этот раз?
Еще один поворот, в этот раз — в сторону инквизитора и монахини.
— А вы возьметесь защищать СВОЮ ЦЕРКОВЬ от таких, как ЭТИ?
Последний вопрос был задан в очень странной манере звучания — вроде и духом, но громовой глас разносился как бы отовсюду — из собственных душ и голов слышавших, откуда-то из поднебесной тьмы, из стен и даже из пола. А после того, как стихло эхо последнего слова, в непонятном месте, куда их выдернули силы этого духа, установилась гробовая тишина. Образ девушки внимательно смотрел на каждого, кто получил свой вопрос и как будто ждал ответа…