Год выдался просто прекрасным. Четыре концерта в Большом Зале. Три первых премии на престижных конкурсах. Публикации в Литинституте.

Но самое важное — Женю пригласили в училище имени Шопена. Заведующая фортепианным отделением Ирина Николаевна Габриэлова.

Семь лет назад Габриэлова преподавала в Гнесинке. Её позвали в тогда только открывшееся училище имени Шопена. Это учебное заведение было частным, платили там в пять раз больше, поэтому Ирина Николаевна согласилась и ушла. Лень рассказывать, но пути Ирины Николаевны и Жени несколько раз пересекались – и тогда, в первом классе, и потом, на различных конкурсах. Тогда Женя не обращала внимания. Сейчас всё вспоминала — не без помощи мамы, которая сочла всё это знаками судьбы.

Конечно, после Гнесинской школы прямая дорога в Гнесинский институт. Но все соглашались, что училище Шопена — самая лучшая партия, которой только можно пожелать. К тому же все консультации и уроки – и по специальности, и по сольфеджио — абсолютно бесплатные. Половина детей приезжают туда со всей России, часто — из каких-нибудь тьмутараканьских городков. Живут в общежитии при училище. С таких, ясное дело, брать нечего. Вот и не берут. Если играешь хорошо — тебе все дороги открыты.

Женя согласилась, не раздумывая.

Она поступила первым номером, с двадцатью баллами. Десять по специальности — пять за технику, пять за артистизм — и десять по сольфеджио — пять за устный экзамен, пять за письменный.

 

Ей шестнадцать.

 

Восьмого октября Женя впервые выступала в новом учебном заведении – был концерт их класса. Она открывала второе отделение. Играла двадцать второй концерт для фортепиано с оркестром – своего любимого Моцарта.

Ирина Николаевна – уникальный человек. Всегда поможет по любому вопросу. Висит «хвост»? Сама найдёт врача и выпишет тебе кучу справок. Нет денег? Даст в долг. Негде жить? Поселит у себя. У неё в кабинете пьёт чай всё училище – первокурсники, выпускники, педагоги и директриса Мариэтта Таджатовна (которую мы кличем Мариэттой Шопеновной…). Поэтому на концерт любимого завуча сбежалось опять-таки всё училище.

Тем более что после концерта намечался банкет.

Дебют Женечки прошёл удачно. Банкет – тоже. Столы от яств ломились. Вечно голодные студенты набросились на бутерброды с икрой и салат «Цезарь». Родители и педагоги – на шампанское и сыр с плесенью.

Тосты, крики, шум, гам…

Почувствовав приближающуюся мигрень, Женя выскочила в коридор – абсолютно пустынный. Все люди, на тот момент бывшие в училище – включая охранников – сейчас сидели в буфете.

Отойдя подальше, Женя села на диванчик и отпила немного сока из предусмотрительно прихваченного из буфета бокала…

— Поздравляю.

Она обернулась.

… он изменился. Повзрослел, вытянулся, возмужал. Но кудри — всё такие же. И глаза. И улыбка…

«Чёрт возьми, Женя, хватит дурью маяться, — скептически хмыкнул внутренний голос. — Тебе просто нравился образ, придуманный впечатлительной двенадцатилетней девочкой — не более того. Четыре года прошло! Ты его не любила. И не любишь. Сама же знаешь».

Она знает. Но сердце почему-то пропускает один такт и с размеренного andante сбивается на взволнованный ритм allegro.

— Отлично играла.

Отлично… Что ж, пока не потрясающе… Но всё впереди, надеюсь.

— Спасибо.

Он улыбается и проходит мимо. Она смотрит ему вслед — пока он не исчезает на лестнице, ведущей вниз.

«Детка, ты дура, — с состраданием констатирует внутренний голос. Он никогда не церемонится с Женей. С тем, кто церемонится сам с собой, не церемонятся другие. — Ты хочешь сказать, что ты его любишь? Все эти годы? Ты безнадёжна! Допустим, что ты даже его любишь — думаешь, ты ему нужна? Посмотри на себя. Таких, как ты — тринадцать на дюжину. Ему девятнадцать, тебе — шестнадцать. Он учится на четвёртом курсе, ты — на первом. Что дальше ты собираешься делать?»

Дальше?..

Женя пригубила сок из бокала.

Что будет дальше?

Время покажет…