Она училась в седьмом классе. Её школа — семилетка. После неё нужно было идти в музыкальное училище. Попасть к хорошему педагогу — дело довольно муторное. Нужно выбрать училище, прийти к нему на консультацию за год или хотя бы полгода до самого поступления, а если он соизволит тебя взять, то весь этот год или полгода заниматься с ним… Платно. Цена колебалась от десяти до тридцати евро за урок. Уроки следовали брать хотя бы раз в неделю.

Всем этим муторным делом должен заниматься твой педагог.

Но вся проблема была в том, что Женин педагог не собиралась этим заниматься.

И. Н. была сложным человеком. Работоспособным — да, не буду отрицать. Но с психикой у неё были большие проблемы.

Она была одна. Родила сына в восемнадцать лет – и из-за этого не смогла кончить консерваторию. Мать, уважаемый всеми музыкальный педагог, с трудом пристроила её в Гнесинку.

Сына И. Н. всю жизнь говорила, что его отец в Америке и никак не может приехать.

Когда сыну исполнилось двадцать пять, он решил жениться. И. Н. не понравилась его невеста. Она поставила его перед выбором – невеста или мать. Он выбрал невесту. Собрал вещи и ушёл. Навсегда. Сейчас они не поддерживают отношения.

И. Н. осталась одна в огромной трёхкомнатной квартире на Садовом. Из животных у неё всегда была только черепаха.

Наверное, в результате всего этого у неё выработалось стремление отдалять своих учеников от родителей и приближать к себе. Чтобы создавать иллюзии того, что она не одна.

Скажите, нормальный человек будет во время урока садиться напротив тебя и выпытывать, кого ты больше любишь — маму или папу? А в ответ на твой резкий ответ, что это немного не её дело, закатывать тебе лекцию на сорок минут, что она, твой единственный педагог, должна быть тебе ближе мамы и папы? Что ты должна делиться с ней всеми своими душевными секретами и тайнами?

Многие соглашались — тем более что от этого непосредственно зависело время и качество занятий, а так же заявок на конкурсы. Они высказывали ей то, что не могли высказать родителям. Что их бьёт мама, что противный папа не соглашается покупать новые туфли, что капризная бабушка целыми днями смотрит свои сериалы и к телевизору даже не подойти…

Тем самым предавая близких ради посторонней женщины, с которой расстанутся навсегда через несколько лет.

Женя всё понимает. Даже сейчас, после всего того, что она сделала — ей жаль И. Н. Но как-то раз Женю всё это достало, и она — в довольно несдержанных выражениях — сказала И. Н: или учительница не лезет не в свои дела и их отношения не выходят за рамки «учитель-ученица», или Женя за себя не ручается. И ушла, хлопнув дверью.

Нет, И. Н. не заорала «как ты говоришь с учителем» — это было не в её правилах. Она решила отомстить.

Мило улыбалась. Занималась положенные два часа в неделю — не больше. За год у Жени было лишь три-четыре концерта — вместо обычных двадцати-тридцати. Но самым подлым было то, что она не занималась вопросами поступления.

Либо Женя падала перед учительницей ниц и слёзно просила прощения за своё ужасное поведение — либо Женя никуда не поступала, и вопрос о её пианистической карьере закрывался бы сам собой. Однако Женя не падала. Гордость не позволяла. Да и в итоге всё разрешилось.

В марте, на одном из концертов Женю заметила педагог из ЦМШ. Кира Александровна Шашкина. Педагог Михаила Плетнёва — замечательного, известнейшего пианиста. Она пригласила Женю к себе.

В ту пору ЦМШ уже отстроила новое шикарное здание, облицованное мрамором. Так что мама, подумав, велела Жене согласиться. Женя согласилась.

Начали заниматься. Платили по тридцать – хорошо хоть не евро, а долларов — за урок. Женя бесилась от такого расточительства, но поделать ничего не могла. Порядок есть порядок. В школе намечалась гастрольная поездка в Венецию…

И тут, за два месяца до окончания школы, И. Н. на очередном уроке доводит-таки Женю до слёз, и выбегает из класса, хлопнув дверью; а дома жалуется маме; а мама, вне себя, прямым текстом говорит И. Н. всё, что она думает о дорогой учительнице своей дочери…

На следующий день Женина мама идёт к директору — говорить ему, что они не могут больше заниматься с И. Н.

У директора она узнаёт, что час назад И. Н. написала заявление, в котором выгоняет Женю из класса и просит перевести её к другому педагогу. «По состоянию здоровья».

Не только Андрей Петрович — вся школа была в шоке. Отказаться от лучшей ученицы за два месяца до окончания школы?

«Больная» — сказала завуч Элла Михайловна. Она взяла Женю к себе — вроде как на оставшиеся два месяца.

Но тут Кира Александровна повела Женю на консультацию по сольфеджио. Она должна была показать её уровень и то, надо ли ей подзаниматься к поступлению.

Женя, у которой с первого класса по сольфеджио была чистейшая пятёрка, получила три.

А на следующий день она узнала, что её тестировала соседка И. Н. И — по размытым слухам — что И. Н. сказала: «Эта девочка в музыку не пойдёт. Кажется, она в школе идёт на медаль? Вот пусть становится химиком. Или физиком. Мне всё равно».

Конечно, ситуация с ЦМШ не была катастрофической. Кира Александровна от Жени не открестилась. Ну, пришлось бы походить на очередные платные консультации. Как-нибудь бы выбралась… Но Жене, во-первых, было жалко папу, который выбивался из последних сил ради денег на эти чёртовы уроки; а во-вторых — вся эта ситуация уже довела её до ручки.

Плюнув на всё, она объявила, что пока не хочет поступать. И осталась в своей школе, у Эллы Михайловны, на восьмой класс. Что-то вроде подготовки к колледжу для избранных учеников…

А что будет с поступлением? Завтра. Женя подумает об этом завтра. Ведь завтра будет другой день.