Странную энергетическую волну заметили не все. Луиза либо слишком увлеклась беседой с девушкой (и что б значили её слова? Наставница не сталкивалась с подобным!), либо и впрямь была защищена от подобным влияний своей Верой и Господом, коему уже с 30 лет несла службу и искренне была преданна всей душой и телом. Тем не менее, сестра-монахиня, пожалуй была единственной, кто никак не отреагировал. Остальных достать было куда проще.
Мария-Франциска вздрогнула. Заозиралась. Девушка, вероятно с рождения почти лишенная пигмента, сейчас умудрилась побледнеть еще больше. Сейчас она была белее мела. Она обхватила себя руками и мелко задрожала. На глазах появились слезы.
«Здесь что-то не так. Что-то не так. Оно не такое. Я никогда бы не сделала так!» — повторяла она совсем тихо, и, вроде бы даже не совсем понимая, что говорит. Пока она всё ещё держалась, хотя больше всего сейчас напоминала маленького ребенка. Её платье, напрочь скрывающее фигуру, только подчеркивало это впечатление. И лишь гордая, непреклонная осанка выбивалась из образа.
Артемий подошел к ней, накрыл своей рукой её заброшенную на плечо кисть. Он тоже был встревожен. Вторая рука воина лежала на рукоятке меча.
Он обратился к стоявшим чуть поодаль мужчинам: «Мне тревожно, господа. А когда мне тревожно, жди беды. Я не маг, не инквизитор и на этих землях совершенно не обладаю какими-либо полномочиями. Но, как воин, я предлагаю осмотреть место происшествия и трактир целиком. И, если здесь безопасно, оставить женщин здесь, а самим отправиться на осмотр близлежащих территорий».
Странную энергетическую волну заметили не все. Луиза либо слишком увлеклась беседой с девушкой (и что б значили её слова? Наставница не сталкивалась с подобным!), либо и впрямь была защищена от подобным влияний своей Верой и Господом, коему уже с 30 лет несла службу и искренне была преданна всей душой и телом. Тем не менее, сестра-монахиня, пожалуй была единственной, кто никак не отреагировал. Остальных достать было куда проще.
Мария-Франциска вздрогнула. Заозиралась. Девушка, вероятно с рождения почти лишенная пигмента, сейчас умудрилась побледнеть еще больше. Сейчас она была белее мела. Она обхватила себя руками и мелко задрожала. На глазах появились слезы.
«Здесь что-то не так. Что-то не так. Оно не такое. Я никогда бы не сделала так!» — повторяла она совсем тихо, и, вроде бы даже не совсем понимая, что говорит. Пока она всё ещё держалась, хотя больше всего сейчас напоминала маленького ребенка. Её платье, напрочь скрывающее фигуру, только подчеркивало это впечатление. И лишь гордая, непреклонная осанка выбивалась из образа.
Артемий подошел к ней, накрыл своей рукой её заброшенную на плечо кисть. Он тоже был встревожен. Вторая рука воина лежала на рукоятке меча.
Он обратился к стоявшим чуть поодаль мужчинам: «Мне тревожно, господа. А когда мне тревожно, жди беды. Я не маг, не инквизитор и на этих землях совершенно не обладаю какими-либо полномочиями. Но, как воин, я предлагаю осмотреть место происшествия и трактир целиком. И, если здесь безопасно, оставить женщин здесь, а самим отправиться на осмотр близлежащих территорий».