Антонио, лишь слегка взглянув в сторону запыхавшейся монахини, внимательно следил за лицом некроманта, покуда он куда-то отходил вместе с девочкой-магом. Но признаков надвигавшейся из-за неосторожных слов ее спутника-рыцаря катастрофы инквизитор не углядел, поняв, однако, что ответ девушки что-то расставил для Ричарда по местам. Разговор шел достаточно далеко, чтобы Антонио ничего не смог понять по губам, а уж тем более — услышать. Ему это не очень понравилось, но раз Ричард не счел нужным активно привлекать его внимание к некой тонкости — значит это было достаточно малозначимым фактом в общей картине.
А вот сообщение монахини про то, что пост стражников закрыт на какую-то непонятную магическую цепь (да еще и со следами волков вокруг" его сильно встревожило — волки, заходящие в поселение, это большая проблема. Даже если он один.
Во-первых, пустой пост стражи косвенно подтверждал мысль инквизитора, что помощи ждать неоткуда, а убийств будет много больше, чем два. Во-вторых, также косвенно подтверждалась мысль о том, что эти убийства так или иначе связаны с последней казнью на костре — всей картины он пока не понимал, но уже было достаточно сведений, чтобы считать, что ритуальные кровавые расправы — это месть со стороны той силы, которую выпустили, когда сжигали девушку.
Единственным моментом в сообщении монахини, который не озадачил инквизитора, были слова про пустую улицу — рассветный час, если крестьяне и не спят, то им уж точно не до хождения по улицам: скот, домашние дела, подготовка к тяжелым крестьянским делам в угоду барину и попытки успеть хоть что-то для себя. Инквизитор со слов самих крестьян хорошо знал, как у них начинается утро, поэтому и не придал значения словам, что улица была СОВСЕМ пустой. В какой-то мере — это было его ошибкой.
Поэтому он обратился к спутникам странной девушки:
— А за вами никто не шел? Может быть, какие-нибудь охранники от вашего отца, леди? И еще вопрос — к какой школе принадлежала погибшая во время проверки женщина-маг? (и обращаясь уже больше к монахине) Ваша подопечная знает что-нибудь о Ритуалах Крови?
Потом он покачал головой и повернулся к некроманту.
— Ричард, я думаю, что пора показать, из-за чего я чуть было не отправил безвинное дитя на костер. Здесь творятся воистину странные вещи. И теперь я абсолютно уверен, что из тех, кто здесь необходим, никто сюда не придет — если стражники вообще живы, что сомнительно, то сейчас им точно не до нас и творящихся здесь беззаконий и сатанизмов. Только осторожно, на своей практике я с ТАКИМ (и это слово резануло слух эмоциями, в которых смешались отвращение, брезгливость и даже нотки страха) не сталкивался и даже представить не могу, какие именно сюрпризы нас будут ждать, когда мы войдем в комнату…
Если бы монахиня прошла чуть дальше, за пределы поста, то она бы нашла еще одно тело — неизвестного мужчины в каких-то лохмотьях, загрызенного волками. Неизвестного — потому что единственными пострадавшими участками его тела были шея и голова. Но местные жители смогли бы узнать в нем священника, который был приглашен для исповеди казненной ранее девушки. Удивительнее всего был тот факт, что вокруг тела почти не было крови. Как будто его здесь положили намного позже смерти. Но про этот труп никто не узнал. Он стал просто очередным безвестным кирпичиком, наполнившим чашу мести Вестника, которого выпустили инквизиторы, надругавшиеся на честным именем девушки. Даже она сама не знала, какая кошмарная сила скрывалась в ней, абсолютно никак себя не проявляя.
Вестник, который за эту ночь почти полностью совершил свою месть — осталось всего два человека, которых он хотел убить (деревенский староста и отшельник, которого приглашали инквизиторы, чтобы «удостовериться» в праведности своих действий). Оба куда-то исчезли, а Вестник не хотел покидать пределы этой деревни, чтобы не привлечь излишнего внимания. Поэтому утро этот дух-призрак встречал в глубоком погребе инквизиторских палат, скрываясь в самой темной его части. Визуально он проявлялся как легкий малозаметный туман, нависающий над парой винных бочек. И сейчас всплески эмоций в соседнем здании его оторвали от каких-то высоких размышлений на тему, правильно поступать с людьми, которые не слишком-то развиты в магических науках, так, как он поступал — оставлять им массу символов и знаков, рассказывающих, за что и почему он казнил того или иного преступника, заранее зная, что большую часть из них не поймут даже сведущие в символьных значениях специалисты. Среди происходящих не слишком понятных для Вестника событий в таверне, его привлекли яркие нотки страха, исходящие от кого-то, кто только что зашел. И странные картинки, которые Вестник не понимал, излучаемые кем-то, кто все это время был в таверне — но ночью он этого человека там не чувствовал. Проснувшийся интерес вызвал у Вестника некоторые изменения — туман стал плотнее и собрался в нечто, напоминающее призрачно-дымчатый череп. Но пока что сущность решила наблюдать издалека и оставалась в подвале.
Антонио, лишь слегка взглянув в сторону запыхавшейся монахини, внимательно следил за лицом некроманта, покуда он куда-то отходил вместе с девочкой-магом. Но признаков надвигавшейся из-за неосторожных слов ее спутника-рыцаря катастрофы инквизитор не углядел, поняв, однако, что ответ девушки что-то расставил для Ричарда по местам. Разговор шел достаточно далеко, чтобы Антонио ничего не смог понять по губам, а уж тем более — услышать. Ему это не очень понравилось, но раз Ричард не счел нужным активно привлекать его внимание к некой тонкости — значит это было достаточно малозначимым фактом в общей картине.
А вот сообщение монахини про то, что пост стражников закрыт на какую-то непонятную магическую цепь (да еще и со следами волков вокруг" его сильно встревожило — волки, заходящие в поселение, это большая проблема. Даже если он один.
Во-первых, пустой пост стражи косвенно подтверждал мысль инквизитора, что помощи ждать неоткуда, а убийств будет много больше, чем два. Во-вторых, также косвенно подтверждалась мысль о том, что эти убийства так или иначе связаны с последней казнью на костре — всей картины он пока не понимал, но уже было достаточно сведений, чтобы считать, что ритуальные кровавые расправы — это месть со стороны той силы, которую выпустили, когда сжигали девушку.
Единственным моментом в сообщении монахини, который не озадачил инквизитора, были слова про пустую улицу — рассветный час, если крестьяне и не спят, то им уж точно не до хождения по улицам: скот, домашние дела, подготовка к тяжелым крестьянским делам в угоду барину и попытки успеть хоть что-то для себя. Инквизитор со слов самих крестьян хорошо знал, как у них начинается утро, поэтому и не придал значения словам, что улица была СОВСЕМ пустой. В какой-то мере — это было его ошибкой.
Поэтому он обратился к спутникам странной девушки:
— А за вами никто не шел? Может быть, какие-нибудь охранники от вашего отца, леди? И еще вопрос — к какой школе принадлежала погибшая во время проверки женщина-маг? (и обращаясь уже больше к монахине) Ваша подопечная знает что-нибудь о Ритуалах Крови?
Потом он покачал головой и повернулся к некроманту.
— Ричард, я думаю, что пора показать, из-за чего я чуть было не отправил безвинное дитя на костер. Здесь творятся воистину странные вещи. И теперь я абсолютно уверен, что из тех, кто здесь необходим, никто сюда не придет — если стражники вообще живы, что сомнительно, то сейчас им точно не до нас и творящихся здесь беззаконий и сатанизмов. Только осторожно, на своей практике я с ТАКИМ (и это слово резануло слух эмоциями, в которых смешались отвращение, брезгливость и даже нотки страха) не сталкивался и даже представить не могу, какие именно сюрпризы нас будут ждать, когда мы войдем в комнату…
Если бы монахиня прошла чуть дальше, за пределы поста, то она бы нашла еще одно тело — неизвестного мужчины в каких-то лохмотьях, загрызенного волками. Неизвестного — потому что единственными пострадавшими участками его тела были шея и голова. Но местные жители смогли бы узнать в нем священника, который был приглашен для исповеди казненной ранее девушки. Удивительнее всего был тот факт, что вокруг тела почти не было крови. Как будто его здесь положили намного позже смерти. Но про этот труп никто не узнал. Он стал просто очередным безвестным кирпичиком, наполнившим чашу мести Вестника, которого выпустили инквизиторы, надругавшиеся на честным именем девушки. Даже она сама не знала, какая кошмарная сила скрывалась в ней, абсолютно никак себя не проявляя.
Вестник, который за эту ночь почти полностью совершил свою месть — осталось всего два человека, которых он хотел убить (деревенский староста и отшельник, которого приглашали инквизиторы, чтобы «удостовериться» в праведности своих действий). Оба куда-то исчезли, а Вестник не хотел покидать пределы этой деревни, чтобы не привлечь излишнего внимания. Поэтому утро этот дух-призрак встречал в глубоком погребе инквизиторских палат, скрываясь в самой темной его части. Визуально он проявлялся как легкий малозаметный туман, нависающий над парой винных бочек. И сейчас всплески эмоций в соседнем здании его оторвали от каких-то высоких размышлений на тему, правильно поступать с людьми, которые не слишком-то развиты в магических науках, так, как он поступал — оставлять им массу символов и знаков, рассказывающих, за что и почему он казнил того или иного преступника, заранее зная, что большую часть из них не поймут даже сведущие в символьных значениях специалисты. Среди происходящих не слишком понятных для Вестника событий в таверне, его привлекли яркие нотки страха, исходящие от кого-то, кто только что зашел. И странные картинки, которые Вестник не понимал, излучаемые кем-то, кто все это время был в таверне — но ночью он этого человека там не чувствовал. Проснувшийся интерес вызвал у Вестника некоторые изменения — туман стал плотнее и собрался в нечто, напоминающее призрачно-дымчатый череп. Но пока что сущность решила наблюдать издалека и оставалась в подвале.