Молчание нарушил Эльф, издав странный звук. Он уже собрался было рассказать свою историю, но в этот момент его взгляд упал на Русалочку и, как истинный джентльмен, он решил предоставить слово даме, вовремя захлопнув рот.
Правда, была и другая дама — Кикимора, но Русалочку Эльф видел впервые:
— Мы прежде вас не видели у нашего костра, леди, — улыбнулся он, — не изволите ли рассказать нам свою историю?
— Да, — вздохнула Русалочка, — я здесь впервые…
— Так расскажите же нам о себе, — подбодрил её Эльф, — я уверен, что всем будет интересно послушать.
— Нет никакой истории, — снова вздохнула Русалочка, — почти двести лет я сидела на дереве и не могла слезть… Единственной радостью были мечты. Закрыв глаза, я махала хвостом, представляя, что плыву…
— Но какой злодей вас туда загнал! — возмущённо воскликнул Эльф.
— Один поэт, сударь. Разве вы не знаете, что некоторые поэты обладают волшебством, и всё, о чём они пишут — сбывается?
— Знаю, — тоже вздохнул Эльф, — был один. Нострадамусом звали. Тоже писал стихи. Что-то, вроде бы, и сбывалось…
— Вот, и со мной произошло то же. Загнал он меня на дерево — я на нём и сидела. Не поверите, но я даже научилась разговаривать сама с собой — ведь других собеседников не было. Проходила мимо, правда, иногда ступа. Она любила побродить самостоятельно, но разве со ступой поговоришь? Слыхала, что и Кот-сказочник есть где-то — сороки однажды донесли, но он тоже по велению поэта-злодея не мог покинуть своё место. Так и ходил по цепи. Хотя сказок, говорят, знал!
— Но неужели никого не нашлось, кто бы мог вас спустить на землю? — спросил Эльф.
— А кто? Дорожки-то были неведомы. То есть, никому о них ведомо не было…
— Но вы же как-то спустились, раз сейчас тут?
— Да, — радостно улыбнулась Русалочка, — не далее, чем вчера, я, размечтавшись, так сильно махнула хвостом, что свалилась с дерева! Конечно, было больно, но и радости было! А потом я поползла с поисках водоёма. И на счастье увидела вскоре небольшое болотце. А там — вот эту сударыню, — и она показала пальчиком на Кикимору, — она мне и помогла. Прочитала какое-то заклинание — и мой хвост превратился в ножки, — и Русалочка, встав, продемонстрировала всем пару стройных ножек — пусть чуть зеленоватых и с большим размером ступни.
— Очень рад за вас, леди, — сказал Эльф. Он чуть было снова не решил приступить к своей истории, но вспомнил, что есть и вторая дама, — так, может, вы нам теперь что-нибудь расскажите? — обратился он на этот раз уже к Кикиморе.
— Да, что рассказывать-то! — махнула рукой Кикимора. — Я ведь в болоте живу. А болото — оно и есть болото. Даже у людей это слово стало нарицательным. Из нового, разве что — вот, она — Русалочка. Сижу я намедни, пью чай с другими русалками, слышу — стонет кто-то. Выглянула, а это она ползёт и стонет. Из сил совсем выбилась.
А больше ничего интересного и не было…
— Нет, вру! — перебила Кикимора саму себя. — Было, как не быть. Двое грибников утонуло по осени. Да с целыми корзинками грибов! Мы-то, конечно, больше поганистое любим, но иногда душа просит чего-то другого, а тут — целые корзинки подберёзовиков. Ох, и наелись мы тогда…
Эльф поморщился. Рассказывать что-то самому расхотелось.
Эльф?..
Ладно!)
Молчание нарушил Эльф, издав странный звук. Он уже собрался было рассказать свою историю, но в этот момент его взгляд упал на Русалочку и, как истинный джентльмен, он решил предоставить слово даме, вовремя захлопнув рот.
Правда, была и другая дама — Кикимора, но Русалочку Эльф видел впервые:
— Мы прежде вас не видели у нашего костра, леди, — улыбнулся он, — не изволите ли рассказать нам свою историю?
— Да, — вздохнула Русалочка, — я здесь впервые…
— Так расскажите же нам о себе, — подбодрил её Эльф, — я уверен, что всем будет интересно послушать.
— Нет никакой истории, — снова вздохнула Русалочка, — почти двести лет я сидела на дереве и не могла слезть… Единственной радостью были мечты. Закрыв глаза, я махала хвостом, представляя, что плыву…
— Но какой злодей вас туда загнал! — возмущённо воскликнул Эльф.
— Один поэт, сударь. Разве вы не знаете, что некоторые поэты обладают волшебством, и всё, о чём они пишут — сбывается?
— Знаю, — тоже вздохнул Эльф, — был один. Нострадамусом звали. Тоже писал стихи. Что-то, вроде бы, и сбывалось…
— Вот, и со мной произошло то же. Загнал он меня на дерево — я на нём и сидела. Не поверите, но я даже научилась разговаривать сама с собой — ведь других собеседников не было. Проходила мимо, правда, иногда ступа. Она любила побродить самостоятельно, но разве со ступой поговоришь? Слыхала, что и Кот-сказочник есть где-то — сороки однажды донесли, но он тоже по велению поэта-злодея не мог покинуть своё место. Так и ходил по цепи. Хотя сказок, говорят, знал!
— Но неужели никого не нашлось, кто бы мог вас спустить на землю? — спросил Эльф.
— А кто? Дорожки-то были неведомы. То есть, никому о них ведомо не было…
— Но вы же как-то спустились, раз сейчас тут?
— Да, — радостно улыбнулась Русалочка, — не далее, чем вчера, я, размечтавшись, так сильно махнула хвостом, что свалилась с дерева! Конечно, было больно, но и радости было! А потом я поползла с поисках водоёма. И на счастье увидела вскоре небольшое болотце. А там — вот эту сударыню, — и она показала пальчиком на Кикимору, — она мне и помогла. Прочитала какое-то заклинание — и мой хвост превратился в ножки, — и Русалочка, встав, продемонстрировала всем пару стройных ножек — пусть чуть зеленоватых и с большим размером ступни.
— Очень рад за вас, леди, — сказал Эльф. Он чуть было снова не решил приступить к своей истории, но вспомнил, что есть и вторая дама, — так, может, вы нам теперь что-нибудь расскажите? — обратился он на этот раз уже к Кикиморе.
— Да, что рассказывать-то! — махнула рукой Кикимора. — Я ведь в болоте живу. А болото — оно и есть болото. Даже у людей это слово стало нарицательным. Из нового, разве что — вот, она — Русалочка. Сижу я намедни, пью чай с другими русалками, слышу — стонет кто-то. Выглянула, а это она ползёт и стонет. Из сил совсем выбилась.
А больше ничего интересного и не было…
— Нет, вру! — перебила Кикимора саму себя. — Было, как не быть. Двое грибников утонуло по осени. Да с целыми корзинками грибов! Мы-то, конечно, больше поганистое любим, но иногда душа просит чего-то другого, а тут — целые корзинки подберёзовиков. Ох, и наелись мы тогда…
Эльф поморщился. Рассказывать что-то самому расхотелось.
«Послушаю пока других», — подумал он.