Сперва хочу поблагодарить автора сразу за три рассказа. Это круто.
Теперь о рассказе.
многа букафУ вас много лишних слов в предложении. Некоторым особенно тяжеловесным конструкциям смог бы позавидовать сам капитан очевидность. Вот пример — самое первое предложение:
— Мистер Уильям Валест. Вы обвиняетесь в убийстве. Вы можете сказать что-нибудь в своё оправдание? — спросил у подсудимого судья.
Вот скажите, у кого еще судья мог это спросить? Согалситесь, если бы он обратился с такой речью к приставу, было бы как минимум странно. Т.е. слова автора после прямой речи здесь можно смело убирать и дальше двигать фразу Уилла.
— Значит вам нечего сказать. Есть свидетели. —
— Но в зале никого нет. —
хочется знать, что это за непонятные тире после фраз? К тому же судья, который оправдывается перед подсудимым — это нелепо.
думал Валест, когда его вели
Кто такой Валест? У вас начало рассказа не задалось. Стартовые факты даны как-то вразнобой, никакой «картинки» в мозгу не появляется. Хоть бы парой фраз обрисовали окружение и саомго обвиняемого. ЛУчше всего это было сделать сразу после первой фразы.
ышел к площади, где всегда стоит запах свежих газет, бензином.
Где всегда стоит запах бензином? согласование — ау!
Ведь изображённый в тридцать два года весёлый.
Просто шикарное предложение. Место ему — в кунсткамере.
В общем часть называется суд. Но суда здесь только половина. все остальное — бессвязные фразы, которые можно было бы оправдать, находись герой в состоянии агонии или бреда.
Вдруг Уилл услышал шаги. Не поступи охранника, а сразу человек четыре.
Еще одно шедевральное предложение. У охранника не одна, а несколько поступей? Или в данном случае слово «поступи» — это глагол в повелительном наклонении? Причем где согласование? Ну вот где? Ни одно слово в этом предложении не согласуется с каким-либо другим. Это надо уметь. аплодирую, автор, стоя.
Третий был примерно с первого, но чуть ниже.
«Я на седьмом этаже, это как шестой только на один повыше...»
— Он Уильям Валест, — спросил первый у охранника.
Да ну? неужели спросил?
— Мистер, мы бы попросили вас пройти с нами, — обратился первый к заключённому.
— Ну что ж, если вы настаиваете. Но казнь должна быть дня через два.
Это что за бред? Чувак в камере возражает? Это типа:
— Пойдемте с нами.
— Ну я не могу, у меня казнь через два дня.
— Не переживайте. Пойдем.
— Нет. А вдруг вы не успеете меня вернуть к тому сроку? Меня же накажут!
Люди провели его через всю тюрьму к какому-то зданию напротив. Там явно работали учёные.
Как он это понял? По запаху?
Человек мог бы менять историю! Убирать войны!
Пылесосить сражения! Протирать пыль на битвах!
— Я понял. Первого вы послали учёного, но он не вернулся. Вам стало жаль терять людей, а тем, кто приговорён к смерти и так суждено умереть, если не умрёт в этой экспедиции, — закончил Уилл.
О, боги, как он прозорлив!
— Приготовьтесь. Всё готово. Мы отправляем вас на пять часов, — сказал кто-то из учёных.
Звучит не как указание времени, а как указание направления. Типа «Истребитель на одиннадцать часов!»
как электричество от столбиков соединилось
о_о чего?
— Ни событий, ни рыцарей? — удивился первый.
Да-да! В 1832 году рыцари вокруг кишмя кишели.
В общем. Сюжетец вторичен. Запятые становятся пунктуационным меньшинством. Построение фраз оставляет желать чертовски много лучшего. Еще одна ужасть, которая нуждается не в доработке, а в полном переделывании.
— Но в зале никого нет. —
В общем часть называется суд. Но суда здесь только половина. все остальное — бессвязные фразы, которые можно было бы оправдать, находись герой в состоянии агонии или бреда.
— Ну что ж, если вы настаиваете. Но казнь должна быть дня через два.
— Пойдемте с нами.
— Ну я не могу, у меня казнь через два дня.
— Не переживайте. Пойдем.
— Нет. А вдруг вы не успеете меня вернуть к тому сроку? Меня же накажут!
В общем. Сюжетец вторичен. Запятые становятся пунктуационным меньшинством. Построение фраз оставляет желать чертовски много лучшего. Еще одна ужасть, которая нуждается не в доработке, а в полном переделывании.