По настоянию ведущей и во избежании страшной кары:

КРИТИКА НА КОНКУРС

 

Гы. Смищно. Но я прочитал. Итак…

Первый и главный недостаток текста — его обрывочность. Бессмысленно (см правила оформления разбора) говорить о том, насколько приведенный текст соответствует названию (его просто нет) и насколько полно раскрыт сюжет (вряд ли можно определить, умеет ли человек играть в шахматы, по слепку его левой ладони). Глубине персонажей здесь тоже взяться неоткуда, поскольку автор писал большой текст и не собирался впихивать всю «глубину» именно сюда.

Ну… Как сказал маньяк-расчленитель, обнаружив у жертвы отсутствие и рук, и ног, будем работать с тем, что есть.

Имена. Северьян, Рош, Дротт, Эата, Гурло (это может быть и фамилией), Водалус (тоже может быть фамилией, хотя в тексте сказано, что это имя)… Мешанина. Особенно выбивается Северьян — допускаю, что он «из иноземцев», но здесь это никак не обозначено. Из-за этой мешанины возникает перекос текста в сторону какого-то пост-модерна, усиленное нелепым «барбикеном» — так назывался зал, где Заппа выступал с лондонским симфоническим оркестром. Дальнейшее действо сначала несколько рассеивает это ощущение, чтобы потом усилить за счет «серебристого флаера» и добивает Мальбирусом и Палаэмоном.

Кто остальные члены шайки и зачем им понадобилось именно кладбище и именно сегодня — главный герой ухитрился представиться в первом абзаце — неизвестно. Вероятно, все четверо — ученики палача… Да, но — зачем?

Остальные главные (те, кто доживают до конца обрывка и «растворяются в тумане») — увы.

Добровольцы. Дюжина (о количестве забываешь сразу, после прочтения). Как они ухитрились рассыпаться по всему кладбищу и не услышать возни… Автор помог. Ладно.

То есть, по сюжету можно точно сказать следующее: некоторое количество бестолковой молодежи без разрешения поперлось на кладбище (которое наверняка имеет свои специфические кладбищенские особенности: столовую, плазменные орудия, радужную воскресильню, большую дырку к центру земли, парковочные места для велосипедов и флаеров etc) неизвестно зачем. Разве что помочь Водалусу. Водалус и еще двое поперлись на кладбище за трупом. Добровольцы поперлись на кладбище, чтобы некрофилы не порастаскали всех свежих мертвецов… В результате двое сами пополнили их число.

Два последних напыщенных абзаца призваны закруглить обрывок… И ученик палача обретает трон. В принципе — почему бы и нет?

Чучуть по тексту (к счастью, он неоднократно вычитан, дада, поэтому и читается во вполне приличном темпе):

– Значит, вы можете пропустить нас. Вожак отвернулся.

– А вам не во что складывать эти… составляющие! До сих пор не устаю восхищаться находчивостью Дротта!

– Кто-то налетел на меня. И исчез, кто бы он ни был. Я замер.

Аккуратнее надо переносить. Тут даже и на переводчика особо не попеняешь.

Вот некоторые мистические доктрины утверждают

Это предложение я бы начал, во-первых, с новой строки, а во-вторых, без «вотов». Рассказчик никуда не спешил и сбивчивость тут ни к чему.

Раздался выстрел –. Лиловая молния расщепила темноту, словно клин, и темнота с громом сомкнулась вновь.

И тем не менее, гг знает, что это — выстрел. Ну хоть понятно куда добровольцы девались (с третьего раза, да...)

выложенной обломками костей и вонзавшейся, точно сломанное ребро, в небольшую низинку.

Нехорошо.

Затем дорожка внезапно, точно ее выдернули, исчезла из-под ног – видимо, я где-то прозевал поворот. Едва увернувшись от обелиска, словно из-под земли выросшего передо мною, я на полном ходу врезался в человека, одетого в черное пальто.

Я бы убрал второе подчеркнутое. Слишком много неуверенности в постфактум случившемся.

– Кто-то налетел на меня. И исчез, кто бы он ни был.

И чуть дальше:

я не в силах был двигаться, однако как-то сумел отползти за постамент статуи и

У гражданина что-то со зрением и слухом…

Берите другой конец, сеньор

Здесь толстяк обращается к «сеньору» на вы, далее на «ты». Автор напортачил или все-таки переводчик?

туман всклубился, уступив дорогу зеленому лунному лучу

Бьющему невесть откуда…

Какого Эребуса

Значит, они знакомы с греческой мифологией. Ну, раз пост-модерн, то пусть.

женщина с правильным, округлым лицом были для глаз моих лишь темными силуэтами

Допускаю, что лицо у силуэта можно разглядеть…

я почти рефлекторно поймал топорище под самым лезвием и тут же оказался в самой гуще событий.

Очень неудачно.

Я – водаларий. Один из тысяч водалариев, о которых тебе не известно ничего.

Гм… Если «водаларий» относится к «Водалусу» как «буденовец» к «Буденному»… Конечно, может и не знать… по крайней мере, лично.

Предпоследний абзац мне страшно не нравится, поскольку с данной точкой зрения согласиться — мне — трудно, но это уже из разряда идеологических различий.

Стиль, стиль… Мне не хватило цельности. В первую очередь, в именах и «технологии», поскольку пистолет (вещь для гг привычная, коль скоро он сразу опознал оружие в тумане, не видя лиц троицы «расхитителей»), да еще «маленький пистолет», да еще, видимо, стреляющий «лиловыми молниями»… да еще флаер, который гг также опознал… Ясно, да, это — знак: там дальше будет еще больше… все той же мешанины?

Может быть, краткая аннотация была бы лучшей рекламой для романа (это же часть романа?), нежели такой вот кусок.

Такие вот мысли вслух.

 

UPD Добавлю еще кое-что (выползло в процессе обсуждения, сразу я это не заметил):

Я не забываю ничего. В этом – моя природа, радость моя и проклятие. Каждый лязг цепи и посвист ветра, оттенок, запах и вкус сохраняются в памяти моей неизменными. Я знаю, что так бывает не со всеми, однако не могу представить, как может быть иначе. Наверное, это – наподобие сна, когда не осознаешь того, что творится вокруг. А несколько белых ступеней, ведших к центральной аллее, и сейчас стоят перед моим взором…

И вместе с тем:

Слово «водаларий» мне довелось слышать где-то однажды.

В приведенном тексте, наверное, есть еще одна-две подобных зацепки, но я взял самую заметную. Подозреваю, что сам автор, будучи человеком вполне обычным, просто периодически забывает (см подчеркнутое в цитате).

Можно было бы на этом внимания не заострять. Но поскольку «абсолютная память» (я так подозреваю) здесь является одним из «сюжетообразующих» стержней и впоследствии должна будет не раз сыграть, автору (или, опять же, переводчику) следовало бы внимательнее подбирать слова.