Вот примерно так и выглядит. Мужик уже настолько привык убивать, что такой способ решать проблемы его не смущает, а кажется нормой.

Вопрос по рассказчику… Интересная трактовка и необычный взгляд. Я бы не был уверен в том, что он не боится. Я ниже уже высказался Тири в том смысле, что он, скорее всего, впервые сталкивается с таким отношением — даже не к подчинённым, а, скорее, к людям вообще, — и конечно же, это его тоже напугало. Наверно, это было бы естественно. То, что он пригрозил старшему рапортом — это естественная реакция более зависимого в отношении подчинения человека. Это — на эмоциях. Но, чуть остыв, герой начинает думать. И вопросы не только вроде такого «Может ли это случиться со мной», а ещё и в таком ракурсе: а с кем рядом он воюет? И что стоят те идеалы, за которые он воюет рядом с человеком, который может вот так поступить? То есть, что-то глобальное. Налицо — рефлексия, согласен, но как по мне, обоснованная. В общем-то, это я и хотел сказать своей фразой про мертвеца. На это должна была работать концовка — то есть, намекнуть читателю о том, что творится в душе героя, но явно не рассказать об этом.

Возможно, как Вы и заметили, он действительно сейчас прячется за категориями «свой — чужой» — ведь Соловей-то по-настоящему своим для них стать так и не успел. Но история этой наивности и её падения принадлежит уже другому рассказу, как мне кажется…