… Они уже третью неделю тусовались в канализации, откуда нашли выход в старое подземное убежище. Точнее нашел это их дядя, еще при жизни, и долгое время скрывал. Но, как говорится, иглу в стоге сена не спрячешь. Или как там, Даня не помнил точно, в общем, именно так он объяснял потом свое открытие. Наверх надо было лезть метра три не меньше, что Даниил и делал периодически. Пока он лез, снизу послышался голос сестры.

Даня, Данюшка, Данила.

Принеси мне крокодила.

Очень быстро, мать твою!

Я уже стихи пишу!

«У, как все запущенно». – подумал Даня. Лада начинала говорить стихами когда ее конкретно колбасило. В нормальном состоянии она и двух слов связать не могла. А тут… В общем стоило поторопиться.

Едва он вылез на поверхность, снизу послышалось снова.

Даня, погоди чуток!

Ты забыл свой молоток!

Рожу в дырку покажи,

Молоточек свой лови!

Очень опрометчиво было заглядывать в шахту люка. Даниил едва увернулся от стремительно летевшей в лицо кувалды. Как Лада смогла ее подбросить, он ума не приложил, но трехкилограммовая кувалда едва не влетела ему промеж глаз. Кувыркнулась несколько раз в воздухе над дыркой люка и гулко плюхнулась на самый край. Данилу тоже колбасило не кисло. По телу шел легкий озноб, по спине поползли мурашки. Взвалив на плечо кувалду, мальчик окинул окрестности мрачным взглядом исподлобья, потер недельную щетину на бороде, сплюнул и двинулся в путь. Вокруг себя он видел вымерший поселок, покрытый пятнами пожарищ, огромные, скорченные деревья, скрывающие в густой листве стаи черных ворон. С неба светило черное солнце, кидая свой черный свет на черную траву черной дороги. На черной душе Даниила окончательно почернело и он, сам не заметив того, помахивая кувалдой, поскакал, весело подбадривая себя песенкой:

Гадят кошки во дворе,

Ждут насильники везде.

Грабят банки курицы,

Страшно жить на улице.

Похоже это у них было семейное. Даниил помнил первый приход отца, когда тот заговорил стихами. Дядя Данилы все время искал логику во всем, и учил этому Данилу. «Логично, когда во время ломки на ум приходят стихи. Стихи – это прекрасно. А прекрасно – от слова красота. Красота спасет мир, а значит и спасет от нехватки дури» — пояснял он, нюхая кокаин, который гнал в своей лаборатории в убежище. Жаль, что сейчас все дядины запасы кончились. Нанюхались они с сетсренкой до одури. Где он теперь, этот дядя? Сгинул в дурке, похоже. А жаль.

В это время Лада стояла на четвереньках в тесном бетонном помещении, глядя в бетонный пол и, слегка покачивалась из стороны в сторону, нашептывала странные стихи.

…В одном очень темном подвале,

Где страх даже крыс пронимал.

Где ночью коты не бывали,

Данила с кувалдой гулял.

Чернели вокруг него стены,

Как склеп висел потолок,

Искал он на жопу проблемы,

Сжимая в руках молоток…

При этом девочка действительно думала о своем брате. Где он там сейчас был, как он искал для нее дурь. Должно быть это были места тусовок других наркоманов. А те могли быть весьма недоброжелательны, и Даниле следовало выглядеть соответственно, чтобы его боялись. И Лада непроизвольно шептала одну строфу за другой, описывая вид Данилы.

…Надулись надбровные дуги,

Кровью налиты глаза.

Вперед подалась от натуги,

Нижняя челюсть слегка.

Суровый взгляд исподлобья,

Холодные стены сверлил.

Как монстр, восставший с загробья,

Данила в подвале бродил…

По сути так оно и было. Весело размышляя над чернотой бытия, Даня и сам не заметил, как оказался в темном подвале заброшенного дома. Если бы его кто-нибудь в это время спросил, какого лешего он там искал, он бы не ответил. Но, похоже, одного нашел. В углу зашевелилась куча мусора и в тусклом свете, едва проникающего в узкую дыру маленького оконца, показалась красная рожа с небывало огромной бородой. «Это не глюк» — машинально подумал Данила. «Глюки такими страшными не бывают»

И точно. Рожа оскалилась трехзубым ртом и гаркнула пропитым, прокуренным, грубым голосом.

— Наливааааай!

Данила набычился, сжал кувалду и двинулся вперед, всем своим видом внушая дикий ужас в БОМжа.

Тем временем в своем убежище, Лада была похожа на ведьму. Спадавшие сосульки грязных волос скрывали давно немытое лицо, глаза бегали в разные стороны, она как проклятье шептала стихи, представляя Данилу:

…Как клапаны хлопают ноздри

Со свистом в них воздух влетал.

Дрожали в ночном небе звезды,

Их тоже Данила пугал.

На крышах коты не орали,

Объявлен был шухер везде.

Данилу сегодня послали,

Дури надыбать сестре!

Он был на убийство способен,

От ломки вскипают мозги.

И гнев его был столь огромен,

Что срали в щелях пауки…

— Ты чегооооо?!!! – Протянул БОМж, вскакивая из своей берлоги и пятясь задом в темный угол, затянутый паутиной. Данилу переклинило. Он помнил, что надо искать резидента, но где его найти… мысли путались и сбивались в одно целое. Уже не разобрать было где бред, а где реальность. Смутно припоминалась логика дяди, которая сквозила в каких-то стихах…

«Резидента можно определить по кодовой фразе. Подходишь к нему, и говоришь: «Я с трудом нашел тебя, сколько ножек у шмеля»? Он должен сказать: «Шесть». Это числительное, а значит верно. После этого берешь дурь.»

Но в данное время в голове у Данилы все перепуталось, сбилось, размылось. Помахивая кувалдой он двигался на БОМжа и начал цедить сквозь зубы что было на уме.

Я хочу спросить тебя

Сколько ножек у БОМЖа?

— Чего? – недопонял тот и разразился отборнейшим матом.

«Это не числительные» — задумался Данила, мало что понимая из услышанного. – «Это одни местоимения и склонения мамы по всем падежам»

Похоже, для БОМЖа настала эра страха. Чтобы как-то его взбодрить, Данила весело улыбнулся, подмигнул и выдал.

— Ничего. Чем больше трупов, тем меньше живых. Верно?

БОМЖ замолк и уставился на Данилу словно на пришельца из космоса. А тот размышлял над только что им сказанным. Вроде что-то и ляпнул, а чего… И он решил пояснить, чтобы не выглядеть уж совсем конченным шизом.

— Там, наверху, взошло черное солнце. Страдают большие города, локальные апокалипсисы на все цвета радуги. Понятно, что на вкус и цвет товарища нет, но ядерные взрывы? Как быть с ними? Слышишь? Слышишь!? Там рвутся вулканы, грохочут цунами, землятресения, и наводнения.

Данила увлекся и, сам того не замечая, перешел на наркоманский экспромт:

…Голод, безумие, страх и насилие!..

У мужиков половое бессилие!

Жены в отказе в свой месяц медовый,

Там апокалипсис, очень хреновый!

Монстры повылезли с игр компьютерных,

В ящике жуть сериальчиков муторных.

Черти и зомби, безумие, страхи…

На этом Данила осекся, заметив, какими глазищами на него смотрел БОМЖ. У того аж борода дыбом встала, не то что волосы на голове. От такой картины любой бы напрудил в штаны. Данила провел рукой между ног. Сухо. А вполне могло быть так же как и у БОМЖа. Тот практически уже стоял в луже. Не зная как закончить начатую проповедь, Данила решил все скомкать и закончил просто.

— Шел бы, ты, дедушка, лучше в монахи.

Далеко не сразу стало понятно, что Черное солнце претворяет в реальность кошмары живых существ. Общение с другими людьми начинало нести опасность, ведь они толкали Данилу на жуткие экспромты, которые могли материализоваться. Вспомнилась поговорка: «Бойся своих желаний. Они могут исполниться» и вместе с ней еще одна, родившаяся, видимо у того, чьи желания исполнились: «Сбылась мечта идиота»

Данила развернулся и быстро пошел к выходу, размышляя обо всем этом.