Когда я говорю про некий обман, я не имею ввиду твою злонамеренность, нет. Я имею ввиду избранный тобой прием утаивания и интриги, который, как мне кажется, не работает, потому что не создает правдоподобия.

Вот смотри, начало первой главы:

Лесничий Дэмиен вышел на опушку, покинув сень родного леса, и тяжело вздохнул в тревожном предчувствии. Пришла пора отправиться в Вирхольм, на сей раз не пополнить припасы, а за женой.

Натоптанная тропа вела вперед меж полей разнотравья. Звенели гулом насекомые, припекало солнце, от земли шел сухой жар. Как же отличался воздух на широких просторах от лесного! Напоен другими запахами, не полнится шорохами, которые Дэмиен умел распознавать с умением мастера. А еще ощущение пустоты и свободы, будто незримый наблюдатель, шепчущий и всезнающий, остался за чертой деревьев и от этого Дэмиену было одновременно боязно и с шальной лихостью хорошо.

Выделенное — не внешние описания, а чувства Дэмиена, то есть, ты пишешь из его головы, из его фокала, и его внутренние порывы читателю должны быть понятны и дальше.

А дальше мы видим вот что:

— Вот счастье то! — Промелькнувшая на мгновение улыбка сменилась привычными поджатыми губами. Она поправила брошь на груди в виде певчей птички с гроздью ягод в клюве и сказала. — Как же так, Дэмиен? Разве тебе разрешается? Лесничие никогда не женились на моей памяти. Говорят… Не перебивай меня, тебе не обязательно выдавать тайны леса в ответ на предположения старухи! Говорят, фейри, что живут под холмом, по ночам приходят к лесничим водить хоровод, а лесные девы прекрасней человеческих в сотню раз! Ничего не отвечай, — добавила она, наблюдая за смущением сына. — Я о большем догадываюсь, чем ты думаешь.

— Матушка, все давно не так. Многое изменилось с былых времен, — Дэмиен невесело хмыкнул. Ах, если бы хоровод из прекрасных дев увлекал его по ночам! — Уже двадцать лет служу я лесу, и пока тут кипит жизнь, у меня один день похож на другой.

— Мой малыш, — мать накрыла его руку своей, высохшей и мягкой, такой знакомой, что Дэмиен очнулся, поняв, кому жалуется. Матушка его проблемы принимала слишком близко к сердцу, а этого вовсе не нужно.

Не стоит ей знать, как тяжко возвращаться после изнурительного дня, голодному и грязному в темную хижину. При свете свечи грызть сухари, яблоки или вчерашнее варево. А ведь построил хижину своими руками и до сих пор здоровался при входе, гладя шершавые бревна. Нельзя упомянуть гложущее беспокойство, ожидание беды разлитое в воздухе. Но не в этом причина, по которой он решил жениться…

— Так что же? — угадала ход его мыслей мать. — Я смогу надеяться на внуков?

Мать говорит ему напрямую о всяческих любовных играх с фейри, что касается его намерений жениться, а он думает о чем угодно, даже о том, что вопроса вообще не касается, только не о фейри, которых он-таки знает, и с одной из которых у него-таки была связь. Я, как читатель, не верю, что он бы тут не вспомнил про Кувшинку. Говорить, конечно, не обязан, тем более, если на это есть правила. Но вро себя, в мыслях-то точно же должен был всплыть ее образ, так?

А его нет.

И то же самое у Чармейн, когда она думает о Дэмиене, но не вспоминает Тейла, а должна бы. То же самое у Дэмиена, когда он думает о работе лесничего, о своих обязанностях и никак не вспоминает Тейла и Кувшинку, как будто в лесу никого кроме него нет.

Но стоит Тейлу появиться раз — все меняется. И Дэмиен, и Чармейн начинают постоянно о не думать.

Вот я о чем, понимаешь? Или я непонятно излагаю?