Наверное, никак нельзя проскочить тот возраст и то состояние, когда до боли хочется быть белым и бедным ворОном, влюбиться — и непременно особенно, и непременно страдать, поссориться с родителями — и непременно с потерей дома и на всю жизнь. Ну и, конечно, потом умереть, непременно очень пафосно и жалостливо.

И петь об этом, кричать, рисовать картины черно-белым и малиновым и, конечно, писать, писать об этом рассказы. Наверное, все когда-то этим занимались.

Ну ладно, вняли и поняли, что пора таких рассказов неизбежна. Ее надо просто пережить.

Но, автор, не надо романтизировать то, что романтизировать нельзя. А именно нельзя романтизировать обиду и уныние. Положительный герой (тот, которому всей душой сочувствует автор и призывает сочувствовать читателя) может быть слабым и печальным, он может быть несчастным, может быть даже смешным. Но не нужно делать его унылым и обиженным на весь свет. Потому что вот такое трагическое уныние вызывает у читателя или уныние ответное, заламывание рук и бесконечную непродуктивную жалость к себе, или ленивый смешок и зевоту.

А зачем? Какой Вам в этом смысл? И какой смысл читателю?

 

По стилю.

Огрехи есть, их немало. Но больше всего мне не понравилось вот что: очень увлекаетесь длинными-предлинными статичными описаниями. Вроде этого:

Вот и смотрите: девочка у Вас бежала, а описание таково, что создается впечатление фотографии — статично.

Динамично, в движении оно выглядело бы примерно так:

Девочка лет пяти-шести бежала по парку. Длинная шубка путалась между ног, и малышка то и дело падала в снег, но не сердилась и не плакала, напротив, весело смеялась, высоко вскидывая ноги в коричневых валенках. Шапочка давно сбилась в сторону, тонкие русые кудряшки намокли и прилипали к раскрасневшимся щекам, и девочка то и дело поправляла их ладошкой в пушистой рукавичке.

Но и даже так описание избыточно, если выдать его единым блоком, а не раскидать по тексту, перемежая действием и диалогом.