А можно я помирю все точки зрения? Вдруг у меня получится…

Громких теорий цитировать не буду. Я — так, с позиции «сельской аналитики Опанаса Свиридовича».

Начну я с автора представленных выше высказываний. Насколько я знаю, он всегда позиционировал себя как фэнтэзийщик — в основном. Значит, подобный взгляд на сюжет и персонажи, а также их взаимозависимость имеет смысл рассматривать под этим углом зрения.

Вот отсюда и пляшем.

Насколько я помню, фэнтэзи как жанр считает своим прародителем некоего профессора Оксфордского университета Джона Роналда Роуэла Толкиена — весьма почитаемого, в том числе и не фэнтэзийщиками, писателя. По крайней мере, его устарелость не доказал сегодня ещё никто.

Теперь — внимание, вопрос номер один: а где во «Властелине колец» хоть один мало-мальски проработанный персонаж? В том смысле, в каком его понимает классическое литературоведение? Фродо? Сэм? Гендальф? Арвен? Арагорн? Боромир? Смеагол? Может, Саурон? 

Покопайтесь-покопайтесь. И с удивлением увидите, что — ни один.

А почему?

«Ответ — рядом с вами», как пел Роберт Плант.

Фэнтэзи имеет свои корни в мифологии и фольклоре ряда народов — в основном скандинавских, — кельтов, скоттов и прочих всяких-разных англо-саксов. Как известно, мифология этих народов складывалась в условиях существования устной традиции повествования (и неудивительно: в филологии бытует мнение, что письменность родилась тогда, когда появились сложносочинённые и сложноподчинённые предложения). Внимание — вопрос номер два: где в устной традиции повествования можно встретить глубоко и хорошо проработанных персонажей, если учесть, что первоначальная функция мифологически-фольклорных устных произведений была нравоучительная (это вместе с попыткой представить свой взгляд на мироустройство и место в нём человека, если вдруг чё) и герои-персонажи в духе Достоевского в тот момент были просто не нужны? Ахилл? Патрокл? Эней? Аякс? Менелай? Агамемнон?

Я не зря упоминаю греческих персонажей — я просто хочу напомнить, что эта тенденция была характерна для всех народов мира. Вместо них можно подставить Зигфрида-Кримхильду-Брунгильду, Никиту Кожемяку, Вольгу Всеславовича… кого угодно. Ответ будет один и тот же.

То есть, фэнтэзи как жанр восприняло и полностью адаптировало в себе эту традицию устного повествования в применении к нашему времени. Я не сильно неправ? 

То есть, что мы имеем: освящённое веками понимание персонажей в сюжете именно как функций. Аллегорий, если угодно. Воплощений, набора неких качеств, авторских представлений о добре-зле-долге и прочих подобных высоких материях.

А если литературоведение признало жанр фэнтэзи как вполне себе серьёзный и достойный жанр (вспомним, что Толкиена до сих пор никто не признал устаревшим или несерьёзным), значит, оно признало и подобную трактовку персонажей. Логично?

По-моему, вполне.

 

Но… и здесь в моей бочке дёгтя прячется ложка мёда

Я не зря упомянул в начале своей «сельской аналитики», что автор этих мыслей позиционирует себя как фэнтэзийщик. Поскольку две трети авторов этого сайта — фэнтэзийщики и фантасты, мне достаточно забавно видеть их удивление по поводу высказанного. Но проблема в том, что автор пишет не только фэнтэзи. Его перу принадлежат и такие вполне себе реалистические рассказы, как «Милашка и красавчик», «Ма...=мама?», «Дима»… И вот в этих рассказах автор с лёгкостью опровергает сама себя. Ибо там наличествуют прекрасно прописанные характеры, психологически достаточно глубокие персонажи… Плюс- сюжет, который всегда был сильной стороной у данного автора.

Так что — вывод:

«Всё зависит от диаметра иглы»©. То есть, в данном случае — всё зависит от того, в каком стиле автор пишет. И что именно он пишет. И что он хочет сказать.

А, говоря представленными здесь мнениями —

(Химичка Анастасия)

(она же).

( Гольшанская Светлана)

(Lord Weller)

(Melody)

 

И напоследок — любимая моя фраза:

«Можно нарушать любые законы — литературные и реальной жизни, — отказываться от всякой логики и разрушать достоверность, действовать наперекор всему и всем мыслимым-немыслимым предписаниям и правилам, если только в результате достигается главная цель: в читателе вспыхивает готовность к сопереживанию, — и чем сильнее эта готовность, тем большие нарушения и разрушения позволяется совершать автору» (Борис Стругацкий. «Комментарии к пройденному»).

Ловлю гнилые помидоры.