Знаете, Полина, первым делом у меня возникло отрицание: с чего бы ради я должна воплощать ваши замыслы?
Но, прочитав ваш ответ Осени Нея, все же решила принять ваш вызов.
Учтите, что у меня уже второй час ночи, я всего полчаса, как пришла домой с гулянки и заглянула на сайт на минутку. А тут, понимаешь ли, мне вызов кидают. ))) Ну, что ж…
Мини я литературно не оформляю (в красивые слова), ибо на это нужно время, но показать, что значит художественный стиль, а не информационная заметка, попробую.
Итак, беру ваши данные (имена, названия). Я так понимаю, они документальные, так что тут никакой отсебятины. Только чувства и эмоции героев делаю от себя.
исключительно для Полины! — Мне страшно, Фриц! О, Матка Боска, сколько их! Они же всю нашу деревню разворотят! – четырнадцатилетняя Шарлота Леманн крепко ухватила за локоть соседа по крыше.
— Отцепись, больно же!
Фриц Пульман осторожно убрал руку Шарлоты. Он не стал ее дразнить как раньше: все девчонки трусихи. Сейчас это не к месту. Сейчас и он боится. Страх поселился в деревушке Цикоу, что недалеко от Косвига.
Да, всем досталось от этих проклятых фашистов. Он вообще плохо понимал, как они умудрились выжить. Но выжили! И теперь хочется одного – чтобы родная деревня уцелела, чтобы больше не стреляли по домам. Но что он, тринадцатилетний, голодный и оборванный, пацан может сделать?
Слеза бессилия предательски скатилась по щеке. Он отер грязным рукавом глаза и вгляделся в идущую колонну.
— Смотри, Шарлотта, это не немцы! Там американский флаг! Они не будут стрелять, я точно знаю.
Фриц лихорадочно оглядывал крышу башни в поисках белой тряпки.
Здесь в Романской каменной церкви Святого Иоанна польские подростки устроили наблюдательный пункт, который служил им надежным укрытием от фашистов уже несколько дней. Фриц Пульман помнит, что оставлял кучу тряпья для всяческих нужд. Вот, наконец-то, нашлась белая простыня. Он разорвал ее на две части и примотал к деревяшке.
— Ты чего удумал, а? – Шарлотта опять цепко схватила его за рукав.
Фриц распрямил плечи и торжественно произнес.
— Я выйду навстречу американцам с этим флагом, — он критически осмотрел самодельную конструкцию и закончил твердым голосом. — И спасу нашу деревушку от разрушений!
— О, Матка Боска, — взмолилась Шарлотта. – А если они…
Он не дал договорить, прикрыв ее губы своей рукой.
— А потом… ну, когда вернусь, я скажу тебе самое главное.
Шарлотта смущенно улыбнулась и не решилась расспрашивать дальше. Юное сердечко вдруг забилось не в тревожном ритме, а в предвкушении чего-то светлого, хорошего, того, что еще не могло одеться в слова и не готово быть сказанным. Она прикрыла глаза и унеслась мыслями на их любимую поляну, на которой собиралась после уроков вся детвора из местной школы. Именно там, на поляне…
Автоматная очередь выбила ее из воспоминаний. Она повернула голову в сторону военных, и сдавленный стон вырвался изо рта.
— Неет!
Фриц, ее бедный Фриц, истекая кровью, застыл на земле в неестественной позе.
Ей казалось, она кричит во все горло, так громко, что солдаты услышат, поймут и помогут ему.
Почему они стреляли в мальчишку с белым флагом? Почему?! Ведь так не должно быть!
Мысли суетились в голове, слезы заливали лицо, а руки быстро нашли вторую половину простыни.
Она встала во весь рост и начала размахивать тряпкой.
Пуля снайпера попала в живот.
Матка Боска, как же больно!
Умирая, она успела спросить у своей Божьей Матери, что же такого важного не сказал ей Фриц? Но никто не знает, получила ли ответ.
— Отцепись, больно же!
Фриц Пульман осторожно убрал руку Шарлоты. Он не стал ее дразнить как раньше: все девчонки трусихи. Сейчас это не к месту. Сейчас и он боится. Страх поселился в деревушке Цикоу, что недалеко от Косвига.
Да, всем досталось от этих проклятых фашистов. Он вообще плохо понимал, как они умудрились выжить. Но выжили! И теперь хочется одного – чтобы родная деревня уцелела, чтобы больше не стреляли по домам. Но что он, тринадцатилетний, голодный и оборванный, пацан может сделать?
Слеза бессилия предательски скатилась по щеке. Он отер грязным рукавом глаза и вгляделся в идущую колонну.
— Смотри, Шарлотта, это не немцы! Там американский флаг! Они не будут стрелять, я точно знаю.
Фриц лихорадочно оглядывал крышу башни в поисках белой тряпки.
Здесь в Романской каменной церкви Святого Иоанна польские подростки устроили наблюдательный пункт, который служил им надежным укрытием от фашистов уже несколько дней. Фриц Пульман помнит, что оставлял кучу тряпья для всяческих нужд. Вот, наконец-то, нашлась белая простыня. Он разорвал ее на две части и примотал к деревяшке.
— Ты чего удумал, а? – Шарлотта опять цепко схватила его за рукав.
Фриц распрямил плечи и торжественно произнес.
— Я выйду навстречу американцам с этим флагом, — он критически осмотрел самодельную конструкцию и закончил твердым голосом. — И спасу нашу деревушку от разрушений!
— О, Матка Боска, — взмолилась Шарлотта. – А если они…
Он не дал договорить, прикрыв ее губы своей рукой.
— А потом… ну, когда вернусь, я скажу тебе самое главное.
Шарлотта смущенно улыбнулась и не решилась расспрашивать дальше. Юное сердечко вдруг забилось не в тревожном ритме, а в предвкушении чего-то светлого, хорошего, того, что еще не могло одеться в слова и не готово быть сказанным. Она прикрыла глаза и унеслась мыслями на их любимую поляну, на которой собиралась после уроков вся детвора из местной школы. Именно там, на поляне…
Автоматная очередь выбила ее из воспоминаний. Она повернула голову в сторону военных, и сдавленный стон вырвался изо рта.
— Неет!
Фриц, ее бедный Фриц, истекая кровью, застыл на земле в неестественной позе.
Ей казалось, она кричит во все горло, так громко, что солдаты услышат, поймут и помогут ему.
Почему они стреляли в мальчишку с белым флагом? Почему?! Ведь так не должно быть!
Мысли суетились в голове, слезы заливали лицо, а руки быстро нашли вторую половину простыни.
Она встала во весь рост и начала размахивать тряпкой.
Пуля снайпера попала в живот.
Матка Боска, как же больно!
Умирая, она успела спросить у своей Божьей Матери, что же такого важного не сказал ей Фриц? Но никто не знает, получила ли ответ.