ОффтопикСоответствие теме: не придерешься (почти). Песнь (т.е. торжество) есть, амораль как бы тоже. Оговорки «почти» и «как бы» относятся только к тому, что трудно (и где-то даже аморально, ага) сытому человеку оценивать каннибальские действия соплеменников в экстремальных условиях. Ибо предполагаешь, конечно, но не знаешь наверняка, как бы повел себя в предложенных (не дай бог) обстоятельствах. Соответствие жанру: пожалуй, фэнтези – деталями, не атмосферой. Убери колдовство и колдунов, и будет совсем другая история и другой жанр. Жесткий такой психологический реализм будет. Название: без вопросов. Разве что «пустыни» можно убрать: увидевший Чудовище в пустыне, способен увидеть его в любом другом месте. Композиция: интроспектива – настоящее (допрос) – прошлое (пустыня) – настоящее (допрос). Как-то первая часть у меня не скомпоновалась с остальными. Вроде не мешает, но пришита «на живульку». Для чего она – понятно: чтобы погрузить читателя в физическое состояние героя, дать прочувствовать кошмар ситуации, а не делать однозначных выводов по поводу его моральных качеств. Но убедительнее бы это работало, на мой взгляд, мелкими вставками в рассказ Лео, словно вот он рассказывает-рассказывает допрашивающим, а потом будто проваливается в воспоминания, переживает все заново. Сюжет: кто все эти люди, суматоха в башне, из-за какой-такой темной магии горит пустыня и прочее как бы неинтересно в такой малой форме. Это все — только рамка, история не об этом. А о том, что сидит в каждом человеке. А вот это — главное, на мой взгляд, решено слишком однозначно – мол, сидит, куда ему деться… Если хотя бы один из персонажей гордо удалился в пустыню умирать, презрев каннибальские настроения бывших товарищей, было бы уже не так просто и безнадежно (его бы потом нашли, конечно, и съели, но он бы выглядел лучом морали и олицетворением веры в человечество). Было бы какое-то разнообразие. Герои: одинаковыми кажутся. Одно слово – «мы». Стайка чудовищ. Рассказ Лео мог бы повторить каждый из съеденных, кроме имени и возраста почти никаких индивидуальных черт. Язык и стиль: местами цепляется отдельными оборотами, но читать не мешает. Без «изюму», но вполне доходчиво. Общее впечатление: идея неплохая (главное, новая)) – быть или не быть? Умереть или выжить за счет другого? Перспективно, можно тему эту развивать и дальше, в большем формате. Несмотря на то, что про Чудовище стало понятно еще до первого убийства, на «И ужас догадки изгладил лицо колдуна», читалось было интересно. Только однозначности бы в решении дилеммы чуть поубавить).
Pardonne-nous nos offenses (комментарище, pardonnez-moi))
ОффтопикСоответствие теме: рассказ кажется трансформером-универсалом – из этого сюжета с равным успехом можно сделать историю, отвечающую двум темам, стоит только по-разному расставить акценты и добавить несколько нюансов. Выбор же автором сделан в сторону долга перед семьей и обществом – теме соответствует. Соответствие жанру: подтверждаю – реализм. Любопытно, но мерещатся в нем какие-то «исторические фижмы», хотя действие происходит если не в наши дни, то не так и давно – уже есть машины. Название: отражает смысл, выглядит броско и изящно. Хотя сомнительно, в плане уместности употребления иностранщины в таком варианте. Если бы в рассказе про «французскую жизнь» слова молитвы были бы, скажем, на латыни, а потом они же выносилось в название – приняла бы безоговорочно. «Et dimitte nobis debita nostra» — звучит не хуже. А так… ощущение, что все описываемое происходит не по-французски, а вот молитва – да. Впрочем, на месте автора тоже вынесла бы иностранщину в название, несмотря на сомнительность этого хода, ибо маркирует текст, дает дополнительную смычку с темой и настраивает на определенный стиль повествования. Композиция: без наворотов, единственным композиционным изыском выглядит только сон Веры Павловны Луи. Прием распространенный, но работающий, и в данном случае тоже: позволяет читателю глубже понять героя в состоянии выбора. Сюжет: Умалишенный Жак убивает девицу, а Луи терзается по поводу, сдать ли убийцу властям (нарушив обещание матери заботиться о брате) или промолчать, и тем самым допустить новые убийства. Сюжет кажется простым, да автор не так прост — удалось завершить рассказ так, что неоднозначностей хватает.
Почему полиция не проверяет логичную версию о том, что убийца — дееспособный Луи, а Жак – жертва братской подставы? Ведь у следствия остается много вопросов, как было совершено преступление. Однако следствие в эту сторону не идет, и к лету Луи уже живет один (как давно и хотел). Последний абзац также добавляет тумана: герой жалеет «об обещании», данном матери – заботиться о брате и отце. Жалеет о чем? О том, что без этого обещания давно бы уехал и не терзался бы? Или о том, что не избавился от родных раньше? После этой двусмысленной фразы хочется укрепиться в мысли, что убийца – Луи, но вспоминая вышеперечисленные моральные терзания героя, а главное, о теме рассказа (Долг перед обществом vs долг перед семьёй), смиряешься – все-таки Жак. Наверное… Нет, все-таки непонятность финала – плюс, интригует. Убери ее, история была бы скучноватой.
Непонятен выбор орудия убийства. Это не какой-нибудь нейтральный нож, а кортик – знак военно-морской офицерской доблести. И никакого пояснения и даже малюсенькой ретроспективы в эту сторону. Выглядит невыстрелившим ружьем. Герои: хорошо сделанный герой – в смысле, не выглядит положительным и однозначным. Терзания показаны выпукло, убедительно. Безусловно хороша сцена, когда герой принимает необходимость явиться в полицию: он смотрит на зимнее поле, лес, и сомнения растворяются, остается только скорбь. Такой вот эффект «дуба Андрея Болконского» — герой принимает решение изменить свою жизнь. Жак выписан скупо, но достаточно: внешность – безобразный и бесчувственный, по-змеиному хитрый и способный вскрыть замок. Отец – также персонаж второстепенный, любовь к умалишенному сыну странной не показалась. Язык и стиль: браво-браво. Тягуче, медлительно, с застреванием на всякой мелочи, типа лунного света, морщинках, капле пота на виске героя, что подчеркивает погруженность, замороченность на проблеме. Время действия размывается, благодаря чуть старомодной манере повествования, а это очень кстати – описываемый конфликт возможен в любом веке. Общее впечатление: этот рассказ я прочла бы до конца, даже если бы он не участвовал в конкурсе – из-за языка, стиля и проработанной психологической составляющей.
Да, история малосюжетна, основное действие происходит в голове героя, но автору удалось сделать рассказ почти без событий, на чистой интроверсии – и сделать его интересным. Думаю, мой лидер понятен
Соответствие жанру: пожалуй, фэнтези – деталями, не атмосферой. Убери колдовство и колдунов, и будет совсем другая история и другой жанр. Жесткий такой психологический реализм будет.
Название: без вопросов. Разве что «пустыни» можно убрать: увидевший Чудовище в пустыне, способен увидеть его в любом другом месте.
Композиция: интроспектива – настоящее (допрос) – прошлое (пустыня) – настоящее (допрос). Как-то первая часть у меня не скомпоновалась с остальными. Вроде не мешает, но пришита «на живульку». Для чего она – понятно: чтобы погрузить читателя в физическое состояние героя, дать прочувствовать кошмар ситуации, а не делать однозначных выводов по поводу его моральных качеств. Но убедительнее бы это работало, на мой взгляд, мелкими вставками в рассказ Лео, словно вот он рассказывает-рассказывает допрашивающим, а потом будто проваливается в воспоминания, переживает все заново.
Сюжет: кто все эти люди, суматоха в башне, из-за какой-такой темной магии горит пустыня и прочее как бы неинтересно в такой малой форме. Это все — только рамка, история не об этом. А о том, что сидит в каждом человеке. А вот это — главное, на мой взгляд, решено слишком однозначно – мол, сидит, куда ему деться… Если хотя бы один из персонажей гордо удалился в пустыню умирать, презрев каннибальские настроения бывших товарищей, было бы уже не так просто и безнадежно (его бы потом нашли, конечно, и съели, но он бы выглядел лучом морали и олицетворением веры в человечество). Было бы какое-то разнообразие.
Герои: одинаковыми кажутся. Одно слово – «мы». Стайка чудовищ. Рассказ Лео мог бы повторить каждый из съеденных, кроме имени и возраста почти никаких индивидуальных черт.
Язык и стиль: местами цепляется отдельными оборотами, но читать не мешает. Без «изюму», но вполне доходчиво.
Общее впечатление: идея неплохая (главное, новая)) – быть или не быть? Умереть или выжить за счет другого? Перспективно, можно тему эту развивать и дальше, в большем формате. Несмотря на то, что про Чудовище стало понятно еще до первого убийства, на «И ужас догадки изгладил лицо колдуна», читалось было интересно. Только однозначности бы в решении дилеммы чуть поубавить).
Соответствие жанру: подтверждаю – реализм. Любопытно, но мерещатся в нем какие-то «исторические фижмы», хотя действие происходит если не в наши дни, то не так и давно – уже есть машины.
Название: отражает смысл, выглядит броско и изящно. Хотя сомнительно, в плане уместности употребления иностранщины в таком варианте. Если бы в рассказе про «французскую жизнь» слова молитвы были бы, скажем, на латыни, а потом они же выносилось в название – приняла бы безоговорочно. «Et dimitte nobis debita nostra» — звучит не хуже. А так… ощущение, что все описываемое происходит не по-французски, а вот молитва – да. Впрочем, на месте автора тоже вынесла бы иностранщину в название, несмотря на сомнительность этого хода, ибо маркирует текст, дает дополнительную смычку с темой и настраивает на определенный стиль повествования.
Композиция: без наворотов, единственным композиционным изыском выглядит только сон
Веры ПавловныЛуи. Прием распространенный, но работающий, и в данном случае тоже: позволяет читателю глубже понять героя в состоянии выбора.Сюжет: Умалишенный Жак убивает девицу, а Луи терзается по поводу, сдать ли убийцу властям (нарушив обещание матери заботиться о брате) или промолчать, и тем самым допустить новые убийства. Сюжет кажется простым, да автор не так прост — удалось завершить рассказ так, что неоднозначностей хватает.
Почему полиция не проверяет логичную версию о том, что убийца — дееспособный Луи, а Жак – жертва братской подставы? Ведь у следствия остается много вопросов, как было совершено преступление. Однако следствие в эту сторону не идет, и к лету Луи уже живет один (как давно и хотел). Последний абзац также добавляет тумана: герой жалеет «об обещании», данном матери – заботиться о брате и отце. Жалеет о чем? О том, что без этого обещания давно бы уехал и не терзался бы? Или о том, что не избавился от родных раньше? После этой двусмысленной фразы хочется укрепиться в мысли, что убийца – Луи, но вспоминая вышеперечисленные моральные терзания героя, а главное, о теме рассказа (Долг перед обществом vs долг перед семьёй), смиряешься – все-таки Жак. Наверное…
Непонятен выбор орудия убийства. Это не какой-нибудь нейтральный нож, а кортик – знак военно-морской офицерской доблести. И никакого пояснения и даже малюсенькой ретроспективы в эту сторону. Выглядит невыстрелившим ружьем.
Герои: хорошо сделанный герой – в смысле, не выглядит положительным и однозначным. Терзания показаны выпукло, убедительно. Безусловно хороша сцена, когда герой принимает необходимость явиться в полицию: он смотрит на зимнее поле, лес, и сомнения растворяются, остается только скорбь. Такой вот эффект «дуба Андрея Болконского» — герой принимает решение изменить свою жизнь. Жак выписан скупо, но достаточно: внешность – безобразный и бесчувственный, по-змеиному хитрый и способный вскрыть замок. Отец – также персонаж второстепенный, любовь к умалишенному сыну странной не показалась.
Язык и стиль: браво-браво. Тягуче, медлительно, с застреванием на всякой мелочи, типа лунного света, морщинках, капле пота на виске героя, что подчеркивает погруженность, замороченность на проблеме. Время действия размывается, благодаря чуть старомодной манере повествования, а это очень кстати – описываемый конфликт возможен в любом веке.
Общее впечатление: этот рассказ я прочла бы до конца, даже если бы он не участвовал в конкурсе – из-за языка, стиля и проработанной психологической составляющей.
Да, история малосюжетна, основное действие происходит в голове героя, но автору удалось сделать рассказ почти без событий, на чистой интроверсии – и сделать его интересным. Думаю, мой лидер понятен