«Ребят, вы чего?» — хотел спросить Андрей. Но промолчал.

 

Ему, конечно, на самом деле не могло быть совершенно всё равно. Естественно, история о нём самом — его собственная история — была для него важней. По крайней мере сейчас, когда он даже ещё не знал, как его вообще зовут на самом деле, и Вельн был единственным человеком, первым за пять лет, от кого это можно было узнать.

 

Но то, что рассказывал Вельн, было… что-то не то. Во всяком случае, Андрей не особенно понимал, о чём идёт речь и какое это имеет к нему отношение.

 

Звёздный мир, в котором по ночам всё небо было усыпано огромными звёздами — это должно было быть грандиозно и невероятно красиво. Наверно, он бы не отказался это увидеть. Но вот всё остальное?..

 

Гаэнец. Юсэйка. Рирэ. Император. Шуали. Придворный маг. Са Аюри Тай. Юэлин. Живой Талисман.

 

Ярослав слушал и вроде бы всё понимал. Во всяком случае — если не понимал, то по нём этого не было видно. Андрей не понимал ничего.

 

Это было до боли похоже на первые месяцы, да что там — первые пару лет с того момента, как он очнулся в больнице. То и дело в разговорах с ним или вокруг него звучали слова и фразы, понятные всем, кроме него. То есть он понимал, что значит фраза «Война и мир», но за этими словами стояло что-то большее, некая история, которой он не знал.

 

«Сижу, никого не трогаю, починяю примус.» (… Примус?)

 

«Однажды, в студёную зимнюю пору.» (Что?)

 

«Советский Союз.» (?)

 

«Бриллиантовая рука.» (?..)

 

Мир вокруг него был полон общеизвестных вещей, которые, казалось, каждый обязан был знать с рождения, и только он, как слепой щенок, не понимал, потому что не помнил. Понимал слова, да и то временами не все, но безнадёжно не улавливал суть.

 

Вельн говорил о каких-то своих общеизвестных, каждому понятных вещах, но Андрей представления не имел, что это за вещи, или страны, или люди. Он обратил внимание на слова о «человеческих мирах» и был, пожалуй, рад, что Вельн — именно человек, а не какой-нибудь гуманоид. Но ёлки-палки, при чём здесь всё-таки он сам?

 

Последнее слово из тех, которые он не понял, произнёс Ярослав. Андрей покосился на него — пожалуй, довольно красноречиво — но вслух ничего не сказал. Если Вельна не прерывать, рано или поздно он доберётся до той части истории, которая имеет к Андрею непосредственное отношение. Пока что это оставалось для Андрея самым ясным во всём рассказе.