— Мне был знак! — решительно заявила Иванова.

— Иванова, что опять с дуба рухнула? — спросил я, как можно более ласково, потому что, когда Иванова решительна, то тогда всё, тушите свет, сливайте воду.

— А это что по-твоему? — ещё более решительно ответила вопросом на вопрос Иванова и достала откуда-то из пеньюра фарфоровый глаз. Треснувший.

— Иванова, где ты взяла ЭТО? — в ужасе спросил я, чувствуя, как мои оставшиеся волосы становятся дыбом.

— Где взяла, там уже нет, — сменила Иванова гнев на милость, и мечтательно, нараспев поведала мне сногсшибательную душераздирающую историю:

-… И решил тогда Петров, что хватит ему быть жалким стукачом, а хочет он стать героем. Ну как тот фарфоровый Красибор с козочками или аквалангист. Да хоть пижон на белом коне! Пошел Петров в магазин и купил себе былинный китайский меч ильемуромского фасона. Вернулся домой и перед зеркалом примеряет, размахивает сверкающей железякой. Аж тут хвать, и покатилось что-то по полу. И крик, визг поднялся. Смотрит Петров, а это свет душа Иванова ползла к его самогонному аппарату да на меч прям глазиком и напоролась…

И представил я, что вот он и катится по полу, а Иванова вприпрыжку поймать его пытается. Рухнул от увиденного Петров наземь и увезли его в больницу. А Иванова, поймавшая кстати глазик, все это время сторожила самогонный аппарат… Тут мне всё сразу стало понятно. Но я ещё раз переспросил, ещё более ласково, ласковее уже не бывает:

— Иванова, где ты взяла ЭТО?

— А, это… — равнодушно хмыкнула Иванова, — это всё, что от Красибора осталось…

И тут я сразу понял, что я сумашедший изобретатель, что я изобрёл машину времени, и от этого произошел сдвиг времени.

— Иванова, где твой планетоход? — спросил я опасливо, справедливо полагая, что если Иванова так хорошо управилась с самогонным аппаратом, то уж планетоход-то она хорошо спрятала и надёжно укрыла. Пеньюаром.

А чего? У неё этих пеньюаров…

А вы чего бы стали полагать, встретив зелёненькую Иванову с треснувшим фарфоровым глазом?