— О других… — задумчиво произнёс парень в зелёной майке, и Андрей кивнул, в глубине души сильно удивившись. Подобной точности суждений он не ждал.

 

Почему-то он проснулся сегодня с предчувствием, что что-то должно произойти. Сперва он приписал это чувство простому ожиданию, ну или предвкушению, будущего мероприятия. Хотя нет, о предвкушении, пожалуй, речь не шла — ему ведь не нужна была известность как таковая. Но он всё ещё надеялся про себя, что кто-нибудь из посетителей вспомнит его лицо. Или обратит внимание на картины — потому что творческий почерк вещь характерная, как ни крути. Если только его отбитая память не изменила этот почерк до неузнаваемости… В общем, как бы это ни было глупо, спустя пять лет он ещё питал слабую надежду, что кто-нибудь однажды воскликнет «Да это же ...!» или «Совсем как ...!» и скажет имя, другое, не то, к которому он привык. Его настоящее имя.

 

Нет, этот парень его не узнал. Но увидел и услышал.

 

—… И более понятным языком, — сказал Андрей. Это была чистая правда: понять собственные картины даже ему самому было гораздо легче, чем скульптуры. О чём может говорить глиняная гравюра — человек, идущий сквозь дым? Дым вокруг него, и внутри него, он шагает как будто сквозь облака и сам с ними сливается. Кто это: сам Андрей? но что означает дым? Попытки вспомнить? Или что-то ещё?

 

— Андрей, — представился он и протянул ладонь для рукопожатия. — Рад, что понравилось. — Он не стал говорить ни «тебе», ни «вам», поскольку собеседник не переходил на «ты», а говорить ровеснику «вы» было не слишком удобно.