Вот тут, батенька, мы и подобрались к сакральному. Язык — «навязанная» нам, довольно искусственная система коммуникации и одновременно способ моделирования, виртуализации окружающего мира. Очевидно, что объективная реальность, проявляющаяся неким событием, вначале моделируется (тут же становясь субъективной), а потом уже может быть содержательно транслируема иному социальному субъекту в процессе коммуникации. В свою очередь вторичный реципиент аналогично субъективно воспринимает уже эту, виртуализованную модель и создает «в своей голове» свою версию события.

Не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, можно только отметить, что творческий литературный процесс аналогичен. Некий комплекс виртуальной реальности (произведение) может быть понятен только субъективно — операторам той системы коммуникаций, которой он наиболее соответствует. Это не тривиальный вывод. Ведь отсюда следует:

1. — Любой вторичный «пользователь» создает свою версию прочитанного литературного произведения.

2. К сожалению, его автор почти никогда до конца не сможет быть понят. Ведь даже когда он оперирует примитивно простыми, «однозначными» понятиями («мама мыла раму»), он может увязывать их с определенным (именно конкретным, в данной связи) облаком смыслов. А это невозможно выразить средствами языка (или иногда конкретного языка, например при «перекодировке» произведения на другой язык).

 

В итоге можно констатировать довольно грустную и неутешительную вещь — человечество обречено по-разному воспринимать мир, разными глазами (устами и ушами). Вопрос — почему так произошло, остается без ответа, если не считать библейской версии (с точки зрения логики — безупречной)…

Хотя с другой стороны, это можно оценивать как духовное богатство.