Я страшное не пишу, всё больше о добром и светлом… ну, так немного о насилии, об убийствах… но это не страшное, это горькое…
а из страшного только одно, наверно, и есть…
как раз про тыкву, на салфетку писала…
ОффтопикТыква…
Это случилось давным-давно. А может, совсем недавно или только должно ещё произойти…
Наталка проснулась от скрипа и монотонного покачивания, но глаза открывать не спешила.
«Ну, я тебе сейчас…» — сердито произнесла она в уме, считая, что это брат раскачивает кровать.
С громким:
— А-а-а… — девочка резко подскочила, размахивая руками, но тут же, упала, ударившись головой. — Ну, я тебя… — крикнула она и, потирая макушку, открыла глаза.
Наталка сидела в конструкции очень похожей на шар, вернее ехала, потому, как раскачивалась и скрипела именно повозка. Прямо перед девочкой чуть выше её глаз в прорези-окне виднелась спина. Кучер наклонился и заглянул внутрь. Глаза Наталки плавно начали увеличиваться. На неё смотрело странное лицо: маленькие красные глазки, близко посаженные к длинному, острому носу, из-под которого во все стороны торчали усы-проволочки. Тонкие губы, расплываясь в улыбку, открыли жёлтые огромные передние верхние зубы.
Лицо немного поулыбавшись, исчезло.
«Где я?» — мысленно спросила девочка, и осторожно приблизившись к боковому отверстию-окну, выглянула наружу. Ощущение подтвердилось. Наталка сидела в карете-тыкве.
Затем её взгляд упал на платье, в которое она была одета и на туфельки.
— Хрустальные?! — удивившись, вскрикнула девочка. Тут же вновь появилось лицо кучера и, улыбнувшись, своими большими резцами исчезло.
«Я сплю», — она сильно ущипнула себя за ногу.
— Ой!
Вскрик вновь на мгновенье вернул в прорезь улыбающееся зубастое лицо.
«Нет, это не сон, — поглаживая больное место, подумала Наталка. — Теперь точно синяк будет. Я Золушка и еду на бал», — так ужасно захотелось закричать, но взглянув на спину кучеру, решила этого не делать.
«Хочу домой, — жалобно произнесла она в уме и шмыгнула носом. — Это Вовка виноват», — вспомнив, как вечером спорила с братом, что можно попасть в сказку, если захочешь. Крикнула ему тогда: «Вот возьму и стану Золушкой…» — и стала.
Глаза начали намокать, а нос всё чаще шмыгать. Зажмурившись, Наталка стала мысленно твердить: «Пусть всё вернётся назад, пусть всё вернётся назад…»
Новый хрустящий звук заставил девочку открыть глаза. Карета-тыква, скукоживаясь, становилась всё меньше и меньше, заполняясь мякотью и семенами. Через мгновение девочка оказалась в толпе семян, обнимая одно из них.
— А-а-а… — последнее, что услышала Наталка, не узнав свой голос.
Вовка стоял на огороде и рассматривал тыкву. Вдруг ему показалось, что та пищит. Он сорвал её и, поднеся к уху, прислушался.
— Ты чего? — поинтересовался Толик.
Вовка пожал плечами и, посмотрев на друга, спросил:
— Как думаешь, из этой хорошее получится пугало? Вот Наталку-то напугаем…
Это случилось давным-давно. А может, совсем недавно или только должно ещё произойти…
Наталка проснулась от скрипа и монотонного покачивания, но глаза открывать не спешила.
«Ну, я тебе сейчас…» — сердито произнесла она в уме, считая, что это брат раскачивает кровать.
С громким:
— А-а-а… — девочка резко подскочила, размахивая руками, но тут же, упала, ударившись головой. — Ну, я тебя… — крикнула она и, потирая макушку, открыла глаза.
Наталка сидела в конструкции очень похожей на шар, вернее ехала, потому, как раскачивалась и скрипела именно повозка. Прямо перед девочкой чуть выше её глаз в прорези-окне виднелась спина. Кучер наклонился и заглянул внутрь. Глаза Наталки плавно начали увеличиваться. На неё смотрело странное лицо: маленькие красные глазки, близко посаженные к длинному, острому носу, из-под которого во все стороны торчали усы-проволочки. Тонкие губы, расплываясь в улыбку, открыли жёлтые огромные передние верхние зубы.
Лицо немного поулыбавшись, исчезло.
«Где я?» — мысленно спросила девочка, и осторожно приблизившись к боковому отверстию-окну, выглянула наружу. Ощущение подтвердилось. Наталка сидела в карете-тыкве.
Затем её взгляд упал на платье, в которое она была одета и на туфельки.
— Хрустальные?! — удивившись, вскрикнула девочка. Тут же вновь появилось лицо кучера и, улыбнувшись, своими большими резцами исчезло.
«Я сплю», — она сильно ущипнула себя за ногу.
— Ой!
Вскрик вновь на мгновенье вернул в прорезь улыбающееся зубастое лицо.
«Нет, это не сон, — поглаживая больное место, подумала Наталка. — Теперь точно синяк будет. Я Золушка и еду на бал», — так ужасно захотелось закричать, но взглянув на спину кучеру, решила этого не делать.
«Хочу домой, — жалобно произнесла она в уме и шмыгнула носом. — Это Вовка виноват», — вспомнив, как вечером спорила с братом, что можно попасть в сказку, если захочешь. Крикнула ему тогда: «Вот возьму и стану Золушкой…» — и стала.
Глаза начали намокать, а нос всё чаще шмыгать. Зажмурившись, Наталка стала мысленно твердить: «Пусть всё вернётся назад, пусть всё вернётся назад…»
Новый хрустящий звук заставил девочку открыть глаза. Карета-тыква, скукоживаясь, становилась всё меньше и меньше, заполняясь мякотью и семенами. Через мгновение девочка оказалась в толпе семян, обнимая одно из них.
— А-а-а… — последнее, что услышала Наталка, не узнав свой голос.
Вовка стоял на огороде и рассматривал тыкву. Вдруг ему показалось, что та пищит. Он сорвал её и, поднеся к уху, прислушался.
— Ты чего? — поинтересовался Толик.
Вовка пожал плечами и, посмотрев на друга, спросил:
— Как думаешь, из этой хорошее получится пугало? Вот Наталку-то напугаем…