1. Меня зовут Маша Пасынкова. Это не псевдоним, а мои реальные имя и фамилия. Тут я под псевдонимом Evoelyany (Эвоэлиани) — это давным-давно придуманное имя героини одной соавторской истории, правда теперь мы называем героиню Евой. Под эти логином я регистрируюсь везде, потому что имя уникальное и никем до меня не было использовано.
2. Не могу сказать, насколько давно пишу вообще. Лет семь назад я начала писать короткие фантастические зарисовки, отрывки и рассказы, вынашивала идеи. Долгое время я не приступала к более или менее крупным формам. Если начинала, то не получалось заканчивать. Мою первую законченную повесть ты читала. Это и был мой настоящий дебют, который, по сути, состоялся недавно.
3. Трудно сказать. Последнее время крайне мало. Но я не только пишу новое, но и постоянно переписываю старое.
4. Предпочитаю составлять план, по ходу написания он меняется и переписывается, но основной стержень остаётся. План здорово помогает представить, что у меня из моей задумки получится, правильно распределить действия и объёмы трёх основных частей. И вообще, я убеждена, что план необходим для более или менее крупного произведения. Но для «Флагов» плана не было, потому что повесть небольшая.
5. Очень сложный вопрос. Стараюсь не сидеть на месте, общаться с людьми, посещать новые места. Развеюсь — и хандра проходит сама собой.)
6. Если очень широко — то в фантастике. А конкретнее — то в фантастическом реализме, научной фантастике («Реликтовый человек»), фэнтези. Планирую полностью перейти на фантастический реализм, стремлюсь снижать к минимуму всё волшебное и сверхъестественное. А может, и просто на реализм.
7. Хоррор, откровенная эротика.
8. Случаи из жизни. Или музыка и природа.)
9. Любимого отечественного сложно выбрать. Всех люблю.) Но больше всех — Достоевского. Не могу на него надышаться, читаю и перечитываю. Из зарубежных особенно люблю французов. Бальзак и Гюго — самые любимые. Пожалуй, Гюго на первом месте.)
10. Тут ответ короток. Нету.
11. Для чего? Чтобы реализовать свои девчачьи комплексы неполноценности, чего уж тут непонятного?))
12. Нет. Родители как бэ знают, что я всё время что-то пишу, но я отказываюсь им показать. Другие близкие не интересуются.
13. Даже не знаю. Мне всё не очень нравится, я же знаю, что у меня нет таланта и бог невесть какие способности.))
Есть этот кусочек ничего такой.
Скрытый текстНаконец, я разлепил глаза. Сначала я увидел густые уродливые тучи, которые, растянувшись по небу, напоминали узловатые корни какого-то больного дерева. Медленно повернув голову вправо, я увидел воду, много воды. Оказалось, я лежал на каком-то побережье. Бесцветная водная гладь без малейших изменений отражала холодный белый чуть приплюснутый диск. Это была белая лампа Сириуса.
Силы понемногу возвращались. Я сел и осмотрелся. Мёртвое пространство окружало меня. Бухта, на берегу которой я лежал, находилась как бы в огромной половинке чаши естественного происхождения, склон которой довольно круто уходил вверх. Почвы не было ни у берега, ни где-либо ещё в поле моего зрения. Землю всюду покрывали осколки острых холодных бурых и красных камней. У воды они обросли жёсткой корочкой лишайника, но других признаков живого не было видно. Поверхность бухты остекленил штиль. В сером небе над небольшим заливом зависли без движения тяжёлые тёмные тучи. Где-то далеко на том берегу дряхлый вулкан отхаркивал новые клубы густого красно-коричневого дыма. Я оказался в холодном и безжизненном мире. Однако даже это казалось лучше, чем ставшая мне ненавистной долина, в которой я прозябал дни, месяцы, а может, и годы напролёт.
Ещё вот этот кусь. Вроде ничего.)
Скрытый текстТо была пора поздней осени. Унылое и безрадостное время, когда с садов и лесов уже сошла последняя позолота, а снег ещё не одел землю белым пушистым покрывалом, столь долгожданным теперь. Время, когда с ветвей днём стекают капли осевшего ледяного тумана, а поутру хрустальная бахрома инея покрывает голые кусты боярышника под окном. День стал коротким, а вечерняя заря утратила летние краски. В эту пору промозглая сырость заползает в сапоги, как бы хорошо они ни были сшиты, и всё меньше случайных путешественников встречается на раскисших от постоянных дождей дорогах.
Я остановился в «Сером филине» — известном на полстраны кабачке на перекрёстке западного и северного трактов. Этот трактир славился не только своим отменным мёдом, но и тем, что тут издавна собирались лучшие бродячие менестрели страны. За те три года, что я не бывал в этих краях, «Серый филин» совсем не изменился. Всё те же хорошо знакомые мне золотые очи полукруглых окон приветно взирали на меня, излучая тёплое жёлтое сияние и маня уютом и гостеприимством. Крупная вывеска с искусно вырезанным на ней нахохленным филином мокро поблескивала, покачиваясь над входом. Из-за двери гостиницы доносились переливы арфы и высокий голос певцов, по временам заглушаемые бурными аплодисментами публики. Я невольно улыбнулся, припомнив былые времена. Мне даже почудилось, будто я перенёсся в не такое далёкое, но уже полузабытое прошлое. Меня здесь, конечно, знали. Три года назад автор этих строк был завсегдатаем в «Филине». Поведаю тебе, мой читатель, что я с юности имею страсть собирать былины, сказки и предания старины. Это своего рода коллекционирование. А разве может быть место для сбора легенд и сказаний лучше трактира «Серый филин» на пересечении дорог? Сюда захаживают иной раз певцы и музыканты из самых дальних краёв, и многие не поленятся проделать далёкий путь, чтобы послушать их.
К тому моменту я уже успел написать четыре книги. Одна из них, а именно «Сборник мифов и легенд Севера», принесла мне славу. До меня, как оказалось, никто не собирал так много сказаний, а уж тем более сказаний Севера, в одной книге. Вдохновлённый своим успехом, я решил приступить к написанию ещё одной, которую хотел назвать «Баллады и саги наших дней» и посвятить её современным поэмам. Однако Судьба, мой добрый читатель, распорядилась иначе, и эта книга никогда не будет написана и никогда не увидит свет, потому что твой покорный слуга взялся за написание той книги, которую ты сейчас держишь в руках, и вместо того, чтобы посвятить её многим балладам, я посвящаю её единственной саге – «Саге о Мариам». Я прекрасно понимаю, что она станет моей последней книгой.
Силы понемногу возвращались. Я сел и осмотрелся. Мёртвое пространство окружало меня. Бухта, на берегу которой я лежал, находилась как бы в огромной половинке чаши естественного происхождения, склон которой довольно круто уходил вверх. Почвы не было ни у берега, ни где-либо ещё в поле моего зрения. Землю всюду покрывали осколки острых холодных бурых и красных камней. У воды они обросли жёсткой корочкой лишайника, но других признаков живого не было видно. Поверхность бухты остекленил штиль. В сером небе над небольшим заливом зависли без движения тяжёлые тёмные тучи. Где-то далеко на том берегу дряхлый вулкан отхаркивал новые клубы густого красно-коричневого дыма. Я оказался в холодном и безжизненном мире. Однако даже это казалось лучше, чем ставшая мне ненавистной долина, в которой я прозябал дни, месяцы, а может, и годы напролёт.
Я остановился в «Сером филине» — известном на полстраны кабачке на перекрёстке западного и северного трактов. Этот трактир славился не только своим отменным мёдом, но и тем, что тут издавна собирались лучшие бродячие менестрели страны. За те три года, что я не бывал в этих краях, «Серый филин» совсем не изменился. Всё те же хорошо знакомые мне золотые очи полукруглых окон приветно взирали на меня, излучая тёплое жёлтое сияние и маня уютом и гостеприимством. Крупная вывеска с искусно вырезанным на ней нахохленным филином мокро поблескивала, покачиваясь над входом. Из-за двери гостиницы доносились переливы арфы и высокий голос певцов, по временам заглушаемые бурными аплодисментами публики. Я невольно улыбнулся, припомнив былые времена. Мне даже почудилось, будто я перенёсся в не такое далёкое, но уже полузабытое прошлое. Меня здесь, конечно, знали. Три года назад автор этих строк был завсегдатаем в «Филине». Поведаю тебе, мой читатель, что я с юности имею страсть собирать былины, сказки и предания старины. Это своего рода коллекционирование. А разве может быть место для сбора легенд и сказаний лучше трактира «Серый филин» на пересечении дорог? Сюда захаживают иной раз певцы и музыканты из самых дальних краёв, и многие не поленятся проделать далёкий путь, чтобы послушать их.
К тому моменту я уже успел написать четыре книги. Одна из них, а именно «Сборник мифов и легенд Севера», принесла мне славу. До меня, как оказалось, никто не собирал так много сказаний, а уж тем более сказаний Севера, в одной книге. Вдохновлённый своим успехом, я решил приступить к написанию ещё одной, которую хотел назвать «Баллады и саги наших дней» и посвятить её современным поэмам. Однако Судьба, мой добрый читатель, распорядилась иначе, и эта книга никогда не будет написана и никогда не увидит свет, потому что твой покорный слуга взялся за написание той книги, которую ты сейчас держишь в руках, и вместо того, чтобы посвятить её многим балладам, я посвящаю её единственной саге – «Саге о Мариам». Я прекрасно понимаю, что она станет моей последней книгой.